В Хайльбронне (Германия), где на некоторое время разместилась штаб-квартира русской армии в завершающий период войны с Наполеоном в 1815 году, император Александр I впервые увидел баронессу Юлиану фон Крюденер. Государю шел 38-й год, а баронессе исполнился 51…

Она родилась в Риге 11 ноября 1764 года в богатом семействе Фитингоф и была наречена Беатой Барбарой Юлианой. Серьезного образования не получила, зато в семье говорили на двух языках — немецком и французском (как обстояло дело с русским языком, история умалчивает, хотя отец Юлианы, Иван Фитингоф, в русской армии служил и худо-бедно должен был изъясняться по-русски). Но для девочки и этого оказалось вполне достаточно. 18-летнюю Юлиану родители выдали замуж за дипломата русской службы барона фон Крюденера. Вскоре барона назначили посланником в Венецию, и супружеская чета отправилась к месту назначения.

«Небо — это я!»

Муж был добр к Юлиане, но холоден, и тогда она начала двойную жизнь, полную тайных романтических приключений и наслаждений. Отправилась в путешествие по Европе, где романы следовали один за другим, а веселью и денежным тратам не было видно конца. Спустя десять лет, в Париже, Юлиана получила известие о смерти супруга. Погоревала, но скоро утешилась, занявшись литературными трудами, которые подписывала на французский манер «Жюли де Крюденер». Сочинения успеха не принесли, а желание играть роль в обществе и баловать свое самолюбие не только осталось, но даже и возросло. С возрастом это желание усилилось, ведь обаяние ее юных лет пропало. И фон Крюденер из веселой светской дамы превратилась… в предсказательницу и проповедницу. Повсюду она наставляла неверующих на путь истины, причем подобно королю Людовику XIV, говорившему: «Государство — это я!», она гордо заявляла: «Небо — это я!» Поклонники приписывали ей мудрость неземного существа. Успех проповедей, по ее словам, заключался в том, что она прежде была грешницей и раскаяние придавало особенную силу ее речам. По мнению же наиболее трезвомыслящих современников, фон Крюденер была «даровитой, но истерической особой».

Для баронессы все складывалось удачно, и она вообразила, что Господь, о Котором она прежде и не думала, теперь как бы в благодарность за ее обращение к Нему готов все для нее сделать. Ей удалось сблизиться с прусской королевой Луизой, и та с кротостью приняла ее утешения после поражения пруссаков под Йеной. А узнав о пребывании российского императора в Пруссии, Юлиана решила, что Провидение предназначило ей высокую роль — стать духовной наставницей и Александра I.

Большое счастье

По словам русских историков, «в детстве и ранней юности Александр Павлович не получил религиозного направления и до последних дней жизни к официальной церкви относился холодно. Но его мягкая, полуженственная натура всегда нуждалась в духовной поддержке и утешении, а горькие испытания первой половины его царствования и, наконец, страшные бедствия Отечественной войны, за которые он считал себя ответственным, еще более усилили потребность… к восприятию всевозможных мистических учений и откровений». Пребывание за границей предоставляло ему много удобных случаев ознакомления с ними. Так, в Силезии он посещал общины моравских братьев, в Бадене беседовал с мистиком Юнгом-Штиллингом, а в Лондоне входил в сношения с квакерами.

Фон Крюденер, словно охотящаяся на мышь кошка, постепенно подбиралась к Александру. Фрейлина Роксана Стурдза помогла ей вступить в переписку с императрицей, отчего государь часто слышал о баронессе. В письмах она напоминала о своем желании увидеться с императором. Узнав об этом, государь приказал написать, что встреча с ней будет для него большим счастьем.

В конце 1814 года, когда европейские монархи и их дипломаты веселились в Вене по случаю победы над общим врагом, «пророчица» восстала против этих «печальных увеселений» и пригрозила, что «лилии скоро исчезнут». Как обыкновенно бывает с подобными предсказаниями, они никого не смутили. Но когда уже разгромленный Наполеон покинул Эльбу и был встречен с восторгом своей армией, темные предсказания фон Крюденер вдруг вспомнили, и ее авторитет поднялся до небес. Особенно сильно подействовали они на впечатлительного и в тот момент угнетенного этими событиями Александра I.

Наставница императора

И вот однажды, в Хайльбронне, император был занят чтением Священного Писания, но, по его словам, «отуманенный рассудок не проникал в смысл читаемого». «Я оставил книгу, — рассказывал он впоследствии Роксане Стурдзе, — и думал, каким бы утешением для меня в подобную минуту была беседа с сочувствующим мне человеком. Эта мысль напомнила мне о вас и о том, что вы говорили мне о г-же фон Крюденер. Где она теперь находится, спрашивал я себя, и как мне повстречаться с нею? Не успел я остановиться на этой мысли, как услышал стук в дверь. Это был князь Волконский; с видом нетерпения и досады он сказал мне, что поневоле беспокоит меня в такой час только для того, чтобы отделаться от женщины, которая настоятельно требует свидания со мною, и назвал госпожу фон Крюденер. Вы можете судить о моем удивлении? Такой внезапный ответ на мою мысль представился мне не случайностью. Я принял ее тотчас же, и она, как бы читая в моей душе, обратилась ко мне с сильными, утешительными словами, успокоившими тревожные мысли, которыми я так давно мучился…»

С этой минуты беседы с фон Крюденер стали для российского государя необходимостью; предметом их были раскаяние в грехах и общение через молитву с Богом. Он проводил с ней большую часть вечеров, слушая ее наставления и откровенно изливая ей всю душу. Под ее влиянием Александр стал искать в Священном Писании ответы на свои сомнения относительно политических дел, что помогало ему рассеять его беспокойство относительно успешного завершения войны с Наполеоном.

Даже после разгрома французов в битве при Ватерлоо Александр, уже прибыв победителем в Париж, по-прежнему проводил вечера у фон Крюденер. Влияние этой женщины достигло апогея. Подчеркивая свое почтение к ней, «умиротворитель Европы» представил ей на рассмотрение написанный им собственноручно проект знаменитого Священного союза (!). А когда в 1815 году в долине Вертю в Шампани император давал торжественный смотр своей 150-тысячной армии, баронесса явилась в царском экипаже, и государь принимал ее как посланницу небес. С удивлением смотрели русские усачи на эту немолодую и малопривлекательную даму в скромном полумонашеском одеянии, с развевающимися на ветру локонами и с легкой соломенной шляпкой в руке, проезжавшую с помпой перед их стройными рядами.

От обожания к разочарованию

Уезжая из Парижа, Александр I пригласил фон Крюденер в Петербург. Но баронесса, как ни странно, не спешила покидать Европу и совершила целый ряд деяний, в конце концов подорвавших ее авторитет в глазах российского венценосца. Судя по всему, предсказательница нуждалась в деньгах, а ее сомнительная деятельность была для нее источником доходов.

Лишь в 1818 году баронесса приехала в Петербург, где тут же стала центром столичного кружка мистиков, прозвавших ее Петербургской Кассандрой — она якобы напоминала мифическую героиню, предрекавшую гибель Трои. Но, помимо проповедей, ей вдруг вздумалось агитировать в пользу угнетенных греков и порицать Россию за равнодушие к их судьбе. Александр же именно в это время пришел к убеждению, что, как основатель Священного союза, он обязан поддерживать святость всех тронов, в том числе и трона турецкого султана, под чьей властью пребывали греки. Свое мнение он выразил ей в письме, и огорченная баронесса покинула столицу.

Сначала в родную Лифляндию, а затем по приглашению княгини Голицыной, возглавлявшей кружок почитателей Петербургской Кассандры, весной 1824 года она уехала в Крым. Где и скончалась 13 декабря того же года, на даче в Карасубазаре.

Городская легенда

В 1818 году, когда фон Крюденер вернулась в Петербург, она поселилась в «родовом гнезде», во дворце (Гороховая улица, дом 2), построенном в 1788 году архитектором Джакомо Кваренги для ее отца, президента Медицинской коллегии Ивана Федоровича Фитингофа (1722-1792). Однажды, проходя мимо дома, она увидела через окна кровь, потоками стекавшую по стенам. Кровь заливала подвалы, заполняя их доверху. Очнувшись от видения, побледневшая Петербургская Кассандра будто бы проговорила, обращаясь к своим спутникам; «Через сто лет в России будет то же, что во Франции, только страшнее. И начнется все с моего дома». Прошло сто лет, и в доме разместился революционный штаб Феликса Дзержинского — ВЧК…

Ирина СТРЕКАЛОВА