Битва при Брейтенфельде характерна двумя важными чертами. Во-первых, у этой саксонской деревушки протестанты одержали первую в Тридцатилетней войне крупную победу над католиками. Во-вторых, именно здесь началась шлифовка линейной тактики, определявшей характер военного искусства еще более полутора столетий.

Хотя вскоре религиозный фактор отошел на второй план, война все же изначально носила межконфессиональный характер. Матияш — очередной император из династии Габсбургов — начал ограничивать права чешских протестантов, после чего возмущенные пражане выкинули из окон королевского дворца его наместников. Чехи избрали своим королем курфюрста Фридриха Пфальцского, а новый император Фердинанд II решил подавить их мятеж силой. В 1620 году у Белой Горы протестантское войско было разбито, и Чехия почти на 300 лет утратила независимость. Зато полыхнула разделенная на мелкие княжества Германия, существовавшая в виде такого аморфного образования, как Священная Римская империя.

Война за веру и не только

Имперский престол традиционно занимали австрийские Габсбурги, пользовавшиеся поддержкой испанских родичей. Князья-протестанты пытались найти сильного покровителя в лице европейских монархов-единоверцев.

Сначала в этой роли попытался выступить датский король Христиан IV, но потерпел поражение в борьбе с талантливыми имперскими военачальниками Иоганном фон Тилли и Альбрехтом Валленштейном.

Выступивший на замену датчанину шведский король Густав II Адольф и сам был одним из величайших полководцев эпохи. В 1629 году он заключил шестилетнее перемирие с Польшей, удержав за собой Ливонию и четыре города в Пруссии, но отказавшись от Померании.

С Россией, которая как раз настраивалась воевать с Польшей, король подписал выгодный торговый договор, предусматривавший закупки зерна по льготным ценам.

Уладив проблему снабжения, Густав II Адольф постарался привлечь в союзники самого сильного из протестантских князей — курфюрста Иоганна Георга Саксонского. Тот упорно придерживался нейтралитета, но все-таки взялся за оружие, когда в 1631 году Имперская армия Тилли разорила и подожгла Магдебург — в городе тогда погибло до 20 тысяч жителей.

Пепел Магдебурга стучал в сердца протестантов, и никого не волновало, что поджог осуществили по приказу коменданта — шведского офицера Фалькенберга. Тилли же, напротив, пытался спасти город; разумеется, не из альтруизма, а собираясь превратить его в свою опорную базу.

Так или иначе, потренировавшаяся (причем без особого успеха) на русских и поляках, шведская армия явилась в Саксонию, где соединилась с войсками Иоганна Георга.

Напор и скорость — путь к успеху

В отличие от других стран, армия Швеции комплектовалась преимущественно за счет рекрутского набора крестьянского населения, которое было обязано давать одного воина с определенного количества дворов. Такие призывники были, как правило, верующими протестантами и рассматривали войну за единоверцев как богоугодное дело. Меньшую часть армии составляли наемники, которых, впрочем, также вербовали из числа протестантов: англичан, шотландцев, датчан, голландцев, немцев. Идейнорелигиозный фактор влиял на дисциплину, но еще большее значение имели придуманные Густавом Адольфом для его германской кампании тактические новинки.

Пехотинцы примерно поровну состояли из пикинеров и мушкетеров, которые вперемешку выстраивались в шесть шеренг, а при стрельбе — в три шеренги (как вариант — вооруженные алебардами пикинеры могли стоять в центре, а мушкетеры — по флангам).

Резко, почти до 40%, выросла относительная численность конницы. Кирасы и шлемы оставили только тяжелой кавалерии; для боя с врагом они имели палаш и два пистолета. Драгуны или линейная кавалерия носили только шлемы: вооружение — фузея или легкий мушкет и шпага. До Густава Адольфа драгун чаще использовали как ездящую пехоту, но этот король видел в них прежде всего конников. Имелась также и легкая кавалерия, без шлемов и кирас и с минимальным вооружением, предназначенная для преследования противника.

Для улучшения управления основной тактической единицей сделали полк из восьми рот по 70 человек в каждой. Обычно при атаке пехотных частей, приблизившись к противнику, конница совершала караколь (поворот лошади кругом или на пол-оборота) или вовсе останавливалась. Делалось это для того, чтобы спровоцировать врага на преждевременный залп и уже затем ударить в полную силу. Однако для возобновления атаки и разгона требовалось время, которого противнику зачастую хватало, чтобы перезарядить ружья. Придя к выводу, что овчинка выделки не стоит, король приказал атаковывать с максимальной скоростью.

Всадники атаковали в трех шеренгах. Первая, приблизившись на минимальное расстояние, давала залп из пистолетов и, обнажив палаши, пыталась прорвать строй неприятеля. Вторая и третья шеренги при необходимости устремлялись им на помощь, но в основном предназначались для развития прорыва. Главная ставка делалась на мощь несущейся лошади и силу удара кавалериста.

Конница шла в атаку через интервалы в пехоте после того, как враг был ослаблен ружейным и артиллерийским огнем. Соответственно, выросла и роль артиллерии. Большая часть орудий уменьшилась в весе и калибре, поэтому они стали мобильнее и с большим успехом использовались в полевых сражениях.

Пехота Имперской армии если и не уступала шведам в профессионализме, то, будучи наемной, не отличалась убежденностью в правоте своего дела. Структура артиллерии была менее мобильной, с преобладанием тяжелых орудий.

Конница делилась на кирасир и карабинеров (тяжелая), драгун (средняя), гусар и кроатов (легкая). Кирасиры и карабинеры, приблизившись к противнику, давали залп, затем разворачивались и уступали место следующей шеренге. Атака холодным оружием не приветствовалась. Кроаты (иррегулярная конница из балканских славян, аналогичная нашим казакам) отличались при нападениях на обозы и отряды фуражиров, пленных они обычно не брали и в случае попадания в плен сами на пощаду не рассчитывали.

Линии против квадратов

Имперская и шведско-саксонская армии сошлись в середине сентября 1631 года у Брейтенфельда на слегка всхолмленной равнине размером примерно три на три километра, ограниченной ручьем Лобербах на северо-востоке и лесным массивом на юге.

Войска Тилли выстроились на покатом участке поля в традиционные, заимствованные у испанцев квадратные колонны (испанские бригады). Каждая из них состояла из пехоты в центре и кавалерии по флангам. Сзади на холмах располагалась артиллерия, имевшая возможность простреливать насквозь всю долину.

Общая численность войск достигала 32 тысяч человек, включая 21 тысячу пехотинцев и 11 тысяч кавалеристов при 28 тяжелых полевых орудиях.

У Густава Адольфа имелось 11 тысяч пехотинцев, 7 тысяч кавалеристов и более 600 артиллеристов, обслуживавших 75 легких орудий. У саксонцев пушек было 40, пехотинцев — 11 тысяч, кавалеристов — 4 тысячи.

Таким образом, небольшое численное преимущество было у протестантов, но оно нивелировалось низким уровнем саксонской армии, которая не имела такого боевого опыта, как закаленные полки Тилли. Вдобавок ко всему Иоганн Георг был не склонен считаться с советами короля, решив самостоятельно командовать своими войсками, составившими левое крыло союзного войска. Правее их находились шведские войска Густава Горна, затем части Тейфеля и, наконец, образовывавшие правое крыло шведской и всей союзной армии полки Юхана Банера.

Сражение началось с традиционной перестрелки артиллерии, в которой имперцы с их более крупными и тяжелыми орудиями имели явное преимущество. К полудню, после двух часов канонады, шведские части перешли в наступление.

Саксонцы двинулись вперед отдельной колонной и, перейдя небольшую речушку близ Подельвица, понесли от артиллерийского огня большие потери. Битва только начиналась, но стало ясно, что спасти протестантское дело теперь могут только шведы. И они не подкачали…

Гибель голштинцев

Тилли попытался расширить стык между саксонцами и шведами, а Паппенгейм атаковал Банера во главе двух тысяч кирасир, когда шведские войска только начали переправу через речушку. Удар обрушился на три полка, укомплектованных шотландцами. Они встретили врага дружным залпом, а с появлением шведских драгун имперская кавалерия откатилась так быстро, что фактически бросила на равнине полк голштинской пехоты.

Голштинцы, вероятно, от растерянности построились в каре самым экстравагантным образом. Пикинеры, которые должны были, ощетинившись пиками, стоять в первых шеренгах и прикрывать перезаряжающих свое оружие мушкетеров, столпились в центре, где от них не было никакой пользы. Оказавшиеся во внешних шеренгах мушкетеры, со своей стороны, вместо того чтобы вести огонь, вынуждены были отмахиваться от палашей своими мушкетами как дубинами. Вскоре все мушкетеры полегли, а пикинеров добили подоспевшие две роты шведской пехоты.

Пылкий Паппенгейм тем временем привел свою расстроенную конницу в порядок и предпринял вторую атаку, огибая врага с фланга. Банер соответствующим образом перестроил пехоту и держал позицию, давая соседям возможность развернуть свои боевые порядки.

К половине третьего союзная армия фактически была охвачена противником с флангов, но при этом имперцы оказались разделены на три группировки. В центре Тилли двинул три пехотные бригады на центр шведов. Находившийся там Густав Адольф встретил врага сосредоточенным огнем артиллерии, очень эффективно бившей с дистанции 300 метров. Свои войска король успешно развернул в две линии, перекрыв все угрожаемые направления.

Сам Густав Адольф со своим кавалерийским резервом устремился вперед и обрушился на изготовившегося к новому удару Паппенгейма. После жестокой рукопашной схватки имперцы были обращены в бегство, бросив несколько орудий, которые победители тут же развернули в другую сторону и пустили вдело.

Между тем на своем правом фланге имперцы преследовали разбитых саксонцев, оторвавшись от главных сил Тилли. Король был не прочь ударить в этот промежуток, но для соответствующей перегруппировки кавалерии ему требовалось время.

На глазах короля Фюрстенберг, собрав кулак примерно в восемь тысяч человек, намеревался атаковать левый фланг шведов. Оценив степень опасности, король выдвинул на замену потрепанным частям войска второй линии.

Победные залпы

Джордж Денисон в «Истории кавалерии» так описывал сложившуюся к вечеру ситуацию: «Имперский центр был разбит, левое крыло армии Тилли изгнано с поля, и сражение почти проиграно. Бой храбро продолжала имперская кавалерия. Четыре роты кирасир в кризисный момент бросились на шведскую пехоту (пикинеров), пытаясь смести ее ряды, и почти дошли до ее пик, но все оказалось тщетным, а в шведском полку Лумдена несколько знамен были прострелены пистолетными пулями кирасир».

На левом фланге шведская пехота перегруппировалась в три шеренги: первая — на колено, вторая — пригнувшись, третья — в полный рост. Методично гремевшие залпы мешали развертыванию имперской конницы, а когда с фланга и тыла на нее обрушились шведские кирасиры, сил для сопротивления уже не осталось.

Более того, невозможным стало даже организованное отступление. Сам Тилли, собрав вокруг себя около трех тысяч пехотинцев, прорвался на север. Многие наемники целыми отрядами разбредались в разные стороны, а наткнувшись на противника, складывали оружие и одновременно предлагали поступить на шведскую службу. Многих принимали. Армия Тилли фактически прекратила существование как организованная военная сила.

Шведские решительность и дисциплина произвели на немцев огромное впечатление, а их монарх приобрел репутацию Северного Льва и великого полководца.

Самые проницательные тактики оценили значение линейного построения, дававшего возможность вести ружейный огонь с максимальным эффектом. Но, пожалуй, наибольшее восхищение вызывали слаженность, с которой действовали пехота, конница и артиллерия шведов. И самое досадное для католиков заключалось в том, что быстро преодолеть этот разрыв было невозможно. Потрепанные имперские войска весной 1632 года попытались остановить шведов на реке Лех, но были сметены, а грозный Тилли вскоре скончался от полученных ранений. Впрочем, Северный Лев пережил его только на шесть месяцев, погибнув в еще одной победной для шведов битве при Лютцене.

Война достигла своего пика.

Дмитрий МИТЮРИН