Все знают про золотую лихорадку в Калифорнии и на Аляске. Гораздо менее известна уральская золотая лихорадка.

БЕДЫ ПРИКАЗЧИКА ПОЛУЗАДОВА

В середине XVIII века выяснилось, что Средний Урал богат не только железной рудой, но и золотом. 21 мая 1745 года раскольник Ерофей Марков подобрал вблизи Екатеринбурга кусок кварца, в котором имелись какие-то загадочно сверкающие вкрапления. Находкой заинтересовалась Горная канцелярия. Вскоре стало понятно, что Марков нашел золото.

Ерофею Маркову эта находка принесла не богатство и славу, а сплошную нервотрепку. Власти посчитали, что он скрывает, где находится месторождение золота, и бедолагу заключили в острог. Ерофея спасли односельчане, которые взяли его на поруки. А черное пятно с имени Маркова было снято только спустя два года, когда пробирный мастер Ермолай Рюмин установил наличие золота в том самом месте, которое указал Ерофей. Золотоносная жила находилась между деревнями Становская и Пышминская. Там появился первый в России рудник по промышленной добыче золота.

Отдача получилась весьма эффективной. С 1754 по 1914 год на месте, где Ерофей Марков подобрал кусок кварца, было добыто 3504 пуда золота.

Совсем печально сложилась судьба тринадцатилетней Катерины Богдановой, которая в 1813 году нашла четырехкилограммовый золотой самородок в районе Верхнейвинского завода. Девочка оказалась сознательной: находку она не утаила, а отнесла заводскому приказчику Ивану Полузадову.

Камушек приказчик забрал, а Катерине вместо похвалы приказал всыпать розог. Девочку наказали для того, чтобы она не проболталась о своей находке. Но ее высекли так сильно, что она лишилась рассудка.

Самое поразительное, что Полузадов вовсе не стремился самостоятельно искать золото. Он хотел, чтобы о находке Богдановой вообще забыли. Полузадов боялся, что, если рядом с заводом обнаружится месторождение золота, предприятие могут изъять в пользу государства. И тогда его могут уволить с должности приказчика.

Нашлись доброжелатели, которые донесли на Полузадова управляющему заводом корнету Яковлеву. Управляющий отобрал у приказчика самородок и велел высечь Полузадова. Как видим, обнаружение золота обернулось сплошными порками.

РАЗОБЛАЧЕНИЯ СТАТСКОГО СОВЕТНИКА

Золото не зря называют дьявольским металлом. Подтверждение того — повальное воровство на уральских золотых приисках в первой половине XIX века. Видать, было в этом металле нечто такое, что сбивало трудовой народ с пути истинного.

Когда о масштабах воровства стало известно императору Николаю I, он учредил специальную комиссию во главе с бывшим московским обер-прокурором графом Павлом Кутайсовым. Павел Иванович был видным вельможей, членом Верховного уголовного суда по делу декабристов, так что расследование хищений на Урале показалось ему делом мелким. Обязанности руководителя комиссии он переложил на плечи статского советника Дмитрия Пасенко.

Пасенко, наоборот, смотрел на эту работу как на шанс заявить о себе, поэтому проявлял всяческое рвение. За год он арестовал более пятисот человек. Поработав с ними, статский советник смог составить довольно четкую картину разворовывания уральского золота.

Оказалось, что в хищения были вовлечены штатные рабочие, которые трудились на рудниках и золотопромывальных фабриках. Статский советник писал: «Похищаемое золото прятали в обувь, за пазуху, в рукава, в рот, между пальцев, в волосах. А при поимках их нарядчиками и даже часовыми откупались от них деньгами. Многие для прикрытия друг друга составляли в нескольких человеках товарищество и, похитя в вашгердах (вашгерд — простейший прибор для промывки. — Прим. ред.) золото, залепляли его в глину, выбрасывали из фабрик в окошки и по смене, когда уже обысков им не делается, уносили».

ВСЕ В ТЮРЬМЕ — НЕКОМУ РАБОТАТЬ

Кроме штатных рабочих в криминальную деятельность были вовлечены и так называемые непременные работники. Сейчас их назвали бы временными. Они почти насильно рекрутировались из ближайших деревень и использовались в основном на вспомогательных работах. Пасенко писал: «При промывке на казенных и частных заводах, отыскивая самородки, собирают оные и зарывают до времени в землю. И когда накопят фунтов 5, 6 и более, то стараются найти купца и продают оное по дешевой цене, лишь бы с рук сбыть. Они никогда не держат золота дома, опасаясь от начальства внезапного обыска. А потому ежели оное у кого и есть, то хранится в земле в известном ему месте».

У постоянных и временных работников существовали собственные каналы сбыта ворованного золота. «Когда удавалось рабочим похитить золота позначительнее количество, то, условясь с покупателями, нередко сходились с ними в полях и лесах и там продавали похищенное, — описывал статский советник Пасенко. — У непременных работников купцы и мещане покупают золото более по знакомству. Покупающие передают оное на время без цены другим верным и надежным покупателям. Цена оному уже устанавливается по приезде купцов из Москвы и других мест — за фунт от 700 до 1000 рублей».

Воровали золото простые рабочие, а вот перекупщиками зачастую становились люди солидные. Например, одним из самых крупных был купец Семен Зарубин. Через него украденное золото шло на юг, главным образом в Бухару. По другим каналам оно уходило в Санкт-Петербург, на Кавказ и в Европу.

Статский советник Пасенко потрудился на совесть. Но его усилия привели к тому, что несколько сотен ценных работников оказались в тюрьмах и острогах. Работа таких предприятий, как Верх-Исетский, Невьянский, Нижнетагильский, Уфалейский и Кыштымский заводы, оказалась под угрозой. Поэтому в августе 1827 года Николаю I пришлось помиловать сразу 270 человек.

Следствие тянулось еще несколько лет, но в конце концов сохранение ценных кадров посчитали более важным делом, чем их наказание. Тем более что работа на уральских заводах и так напоминала каторгу.

ПОДПОЛЬНЫЙ МОНЕТНЫЙ ДВОР

Добыча золота на Урале привела не только к повальному воровству, но и к развитию фальшивомонетничества. Одно из самых громких уральских уголовных дел XIX века связано с организацией в Екатеринбурге подпольного монетного двора.

26 июля 1833 года екатеринбургский купец и ювелир Николай Ананьин пришел в полицию и объявил: «Вот, дескать, фальшивые червонцы принес мне мещанин Лукьянов. Я хотел было продать, но, убоявшись государева указа, от сего преступного намерения отказался». В подтверждение сказанного купец вывалил на стол горсть фальшивых монет.

Полиция рьяно взялась за расследование. Вскоре был обнаружен подпольный монетный двор.

На этом дворе чеканились голландские дукаты. Материалом служило золото, похищенное на местных приисках. Старатели утаивали часть добычи и сбывали ее скупщикам. Через цепочку посредников похищенное золото стекалось к людям мещанина Михайлы Каньшина. Он и организовал подпольное производство голландских дукатов.

Мастеровые нелегального монетного двора изготовили специальные станки. На них золото переплавлялось в монеты. Эти монеты продавались купцам, а через них расходились по всей России.

Выяснилось, что заявитель — купец Ананьин — тоже отнюдь не ангел во плоти. Его уличили в связях с фальшивомонетчиками, «которые через Ананьина, продажею ему, свободно сбывали все своей преступной работы произведения».

АГЕНТ БЕНКЕНДОРФА

Казалось бы, все виновные должны понести суровое наказание. Ничего подобного! В деле монетного двора Каньшина много неясного. Причина проста: здесь столкнулись интересы самых разных и очень серьезных организаций — полиции, жандармского корпуса, Горной канцелярии.

Купца Ананьина, например, спасло от наказания заступничество важного чиновника горного ведомства. Зато других преступников, причастных к хищениям и незаконной скупке золота, а также изготовлению поддельных монет, наказали по всей строгости: их били плетьми, клеймили, отправляли на каторжные работы.

Целый букет обвинений следствие предъявило Каньшину, в том числе в растрате казенных денег, в распутной жизни и даже в «насильственном растлении мещанской девки».

Однако оказалось, что Михайло Каньшин являлся информатором майора отдельного корпуса жандармов Новицкого. От ведомства графа Бенкендорфа уральский фальшивомонетчик ежемесячно получал 100 рублей жалованья. За что? А за разоблачения нелегальных торговцев золотом!

Решение его судьбы передали на усмотрение начальника III отделения Александра Бенкендорфа. Историки не знают, что стало с фальшивомонетчиком Каньшиным. Скорее всего, он ушел от наказания.

В XIX веке Екатеринбург мог стать богатейшим городом России. Но «золотые миллионы» не принесли ему процветания. По большей части эти деньги были бездарно пропиты, проедены и растранжирены. Писатель Дмитрий Мамин-Сибиряк писал по этому поводу: «Золотой ураган улетел, не оставив после себя даже следов — вернее сказать, не оставив ничего, кроме разрушения».

Иван СМЫСЛОВ