Хулиган против чекистовГибель Сергея Есенина в последнее время все чаще трактуется как убийство. И сколь бы сомнительной не выглядела подобная трактовка событий, нельзя отрицать очевидное - он знал слишком многое, а его контакты со спецслужбами были настолько разнообразны и противоречивы, что в любой момент могли привести к его гибели. Сергей Есенин, последовательно ваявший образ национального поэта, «кудрявого Леля», певца березок и крестьянской России, был личностью, портрет которой нельзя писать только пасторальными красками. В образе крестьянинаНачнем с того, что Есенин не был крестьянином в чистом виде. Покорять Петроград он приехал не из рязанской глубинки, а из Москвы, где перед этим жил 3 года у деда по материнской линии - вполне респектабельного предпринимателя, владевшего несколькими баржами. Вторжение «последнего поэта деревни» в мир литературной богемы, утомленной разного рода словесными экспериментами, было стремительным, поскольку он вовремя уловил неутоленный спрос на почвенную национальную поэзию. Кроме того, Есенин успел послужить санитаром при госпитале в Царском Селе, который опекала царская семья, что позволяло гармонично сочетать образы патриота и поэта. Правда, после свержения монархии былая близость к Романовым могла привести к серьезным неприятностям, но Есенин благополучно миновал опасные рифы. При этом он неоднократно арестовывался, но быстро выходил на свободу. Последний такой случай произошел 19 октября 1920 года на квартире одного из его приятелей - поэта Кусикова. Поводом для визита чекистов стал донос о том, что один из братьев Кусиковых служил в деникинской армии. Есенин же просто попал под горячую руку. Если не считать подобного рода неприятностей, объясняемых широким и крайне сомнительным (с большевистской точки зрения) кругом знакомств поэта, то во время Гражданской войны, в полуголодной Москве, он вел достаточно разгульную жизнь, которая вряд ли могла поддерживаться положенными литераторам скудными пайками. Периодически он ездил по стране и читал стихи, хотя передвижение по взбаламученной Гражданской войной стране было связано с огромными сложностями. Загадочный вояжОтносительное понимание того, куда и как ездил Есенин по ходу своих гастрольных турне, начинается только с весны 1921 года, когда он появляется в Ташкенте в компании легендарного чекиста-авантюриста Якова Блюмкина, взявшего его на поруки после ареста у Кусиковых. Искупив былую вину перед большевиками, Блюмкин стал «звездой» ВЧК и любимцем Дзержинского, который направил его в далекую экзотическую Персию, где вроде бы созрели условия для разжигания еще одного костерка мировой революции. Все началось с того, что красная Волжско-Каспийская флотилия под предлогом возвращения уведенных белыми кораблей выставила британцев из порта Энзели, который вообще-то принадлежал Персии. Затем местные сепаратисты во главе с Кучук-ханом провозгласили Гилянскую Советскую Республику, создали Красную армию и попытались распространить революцию на соседние персидские регионы. Успеха они не добились, в том числе и потому, что в какой-то момент большевики решили заменить Кучук-хана на более подходящих товарищей, а тех - снова на Кучук-хана. В апреле 1921 года, поняв, что ничего путного из этой авантюры не выйдет, большевистское правительство согласилось вывести войска из Гиляна. И странное дело - именно в это время Блюмкин возник рядом с Есениным, сопровождая его в путешествии по солнечному, но весьма неспокойному Туркестану. Судя по тому, что известно о похождениях бравого чекиста, его командировка в Гилян должна была закончиться именно в апреле 1921 года. Таким образом получается, что с Есениным он встретился, либо поймав его где-то на полпути, либо в самой Персии, и уже вместе они отправились в Среднюю Азию. Конечно, речь идет только о предположении, но оно подтверждается странным признанием Троцкого в статье, написанной им на смерть поэта: «Тегеран он (Есенин. - Прим. авт.) воспринял несравненно глубже, чем Нью-Йорк. В Персии лирическая интимность на рязанских корнях нашла для себя больше сродного, чем в культурных центрах Европы и Америки». Таким образом, бывший главнокомандующий Красной армии, поборник мировой революции и политик, лично курировавший проект Гилянской республики, утверждает, что Есенин в Персии был, и даже рассуждает, как это отразилось на его творчестве. Прекрасная АйседораСпецслужбы, как правило, работают с агентами двух типов - теми, кто поставляет секретную информацию, и теми, кто влияет на принятие политических решений либо формирует общественное мнение. Последних именуют агентами влияния, и к их числу относился Есенин. Его муза не то чтобы верно и преданно служила новой власти, но периодически оказывала ей услуги. Поэт, конечно же, сознавал двусмысленность своего положения и периодически взбрыкивал либо выполнял поступившие от товарищей заказы несколько необычным образом. Известен эпизод, когда в одном из московских кабаков к Есенину подошел некий чекист в кожанке, который начал рассказывать, что церковь помогает контрреволюционерам и что революционные поэты должны на это как-то реагировать - продемонстрировать, так сказать, гражданскую позицию. «Товарищи поэты» продемонстрировали свою позицию тем, что вечером начертали на стенах одного из монастырей неприличные надписи. Вряд ли от них ожидали именно этого. Зато о другом случае, когда Есенин послужил большевикам, совершенно не задействовав свою музу, написано множество книг - притом, что о спецслужбах обычно в них не говорится ни полслова. Речь идет о романе поэта с Айседорой Дункан. Знаменитая американская танцовщица была на 18 лет старше Есенина, имела за плечами 2 гражданских брака (с режиссером Эдвардом Гордоном Крэгом и бизнесменом Парисом Зингером) и прибыла в Россию по приглашению наркома просвещения Анатолия Луначарского, чтобы создавать «новое искусство». Насколько хватило бы ее энтузиазма - вопрос открытый. Во всяком случае, более практичные люди из спецслужб могли озаботиться тем негативным резонансом, который вызвало бы ее возвращение на Запад. Но предоставлять средства из собственных фондов было затруднительно и не очень экономично. И тогда было решено организовать ее знакомство с Сергеем Есениным, благо он сам выражал желание пообщаться с мировой знаменитостью. Скорее всего, поэта использовали в темную. Но обстоятельства знакомства, трогательно описанные мемуаристами, наводят на размышления. Роман начался сразу же и весьма бурно 3 октября 1921 года на вечеринке у художника Якулова в доме, выведенном впоследствии Булгаковым в «Мастере и Маргарите». Дункан возлежит на кушетке. В дверях появляется Есенин. Их взгляды скрещиваются, и сразу же вспыхивает чувство. Поэт садится у ног танцовщицы, затем кладет голову ей на грудь. Она треплет его шевелюру, гладит ее и говорит по-русски: «Золотая голова». Общего языка они не знают, если, конечно, не говорить о языке любви. Потом Есенин читает стихи, в которых Дункан ничего не понимает, но ритм поэзии ее завораживает. Глубокой ночью они уезжают вместе. Мемуаристы дружно удивляются, каким образом Айседора, знавшая максимум 2 десятка слов по-русски, очень вовремя и к месту произнесла: «Золотая голова». Но вся ситуация выглядит несколько по-иному, если допустить, что танцовщицу и поэта к встрече хорошо подготовили. Ему - знаменитому в России, но неизвестному на Западе литератору - объяснили, что приехала звезда, богатая и способная вывести его на мировой уровень. Ей рассказали про красивого и гениального русского поэта, пишущего стихи о любви и, кстати, о революции, - и то и другое Дункан завораживало. Так начался их роман, за которым «с интересом наблюдала широкая публика и который, во всяком случае, шел на пользу имиджу Советской России. Финансово-организационные проблемы с танцевальной школой в Москве отошли для прекрасной Айседоры на второй план, а имя Есенина действительно приобрело известность на Западе. Вряд ли чекисты в лице того же Блюмкина просили поэта выполнять какие-либо поручения во время его путешествия по Европе (Германия, Франция, Бельгия и Италия) и Америке, но его впечатления относительно настроений западной интеллигенции их интересовали. И хотя уже летом 1923 года роман закончился, имиджевые выгоды для всех его героев и для большевистской России были бесспорными. А чувство - дело вторичное. «Организовать Персию поэту!»В последний год жизни Есенина его со страшной силой потянуло в Персию, в которой он то ли уже был, то ли еще не был. С чисто литературной точки зрения эта земля представлялась ему поэтическим раем, что, в общем-то, мало соответствовало суровой реальности. В раздираемой внутренними раздорами стране к власти рвался энергичный военачальник Реза-хан Пехлеви, ставший новым шахом за 2 недели до гибели поэта. И по странному совпадению, один из знакомых поэта словно специально начал разжигать в нем интерес к персидской экзотике. Речь идет о втором секретаре ЦК компартии Азербайджана Петре Чагине, непосредственным начальником которого был в то время Сергей Миронович Киров. Чагин усиленно зазывал Есенина в Азербайджан и обещал свозить в соседнюю Персию. Зачем? Надо полагать, к Есенину собирались приставить надежных сопровождающих, которые под видом секретарей и помощников поэта могли бы выполнять разведывательную миссию и ближе ознакомиться с внутриполитической ситуацией в стратегически важном регионе. Однако по приезде поэта в Азербайджан смысл в подобном визите отпал: то ли потому, что нужную информацию собрали по другим каналам, то ли осознав, что с таким плохо управляемым представителем богемы как Есенин в Персии будет больше хлопот, чем пользы. В общем, по прибытии в Баку поэта стали отговаривать от заграничного визита. По одной версии, некий чекист, изрядно подпоив Сергея Александровича, вывез его в одну из азербайджанских деревенек, поселил на день в какой-то сакле, дал подышать «воздухом Хайама и Хафиза», а потом доставил обратно в столицу Азербайджана. Впрочем, сколько бы много ни пил и сколь бы ни был по-житейски наивен Есенин, вряд ли его удалось бы поймать на такую удочку. Зато достоверно известно, что Киров поручил «организовать» Есенину Персию в Баку. И Чагин поселил поэта на своей даче, где в его распоряжении имелся уютный трехкомнатный восточный домик со всем необходимым антуражем - фруктами и восточными сладостями, живописными тенистыми рощами экзотических деревьев, хрустально чистыми ручьями, бегущими по горным склонам. Здесь Есенин написал один из своих лучших поэтических циклов «Персидские мотивы». Он знал слишком многоИ все же сколь бы ни был полезен Есенин как агент влияния и гид по миру культурной богемы, чекисты рано или поздно должны были в нем разочароваться. Его главные недостатки заключались в том, что он не умел держать язык за зубами и не испытывал симпатии к советской власти. Да и куратор поэта вызывал у руководителей спецслужб серьезную озабоченность. Однажды Есенин, желая произвести впечатление на некую даму, пообещал ей «устроить в одну минуту через Блюмкина» экскурсию в тюрьму - «посмотреть, как расстреливают». И никто не сомневался, что устроит, поскольку сам Блюмкин в пьяном состоянии подписывал на глазах своих друзей-литераторов расстрельные ордера, за что получил по шее от Мандельштама. Между тем в последний год жизни Есенина в партии шла ожесточенная борьба, затрагивавшая и спецслужбы. Судя по всему, вместо Блюмкина (человека Троцкого) к поэту пытались пристроить нового куратора - Чагина, который был человеком Кирова, а значит, и Сталина. Но те в нем быстро разочаровались. Самая известная версия о мотивах предполагаемого убийства Есенина гласит, что он грозился предать огласке телеграмму, в которой видный большевик Каменев выражал восхищение великому князю Михаилу Александровичу за его отречение от престола. Мотив выглядит сомнительным, поскольку враги Каменева об этой телеграмме знали, да и вообще располагали вагонами компромата друг на друга. Фактом можно признать лишь то, что, общаясь и водя дружбу с чекистами и партийными деятелями, но при этом держа против советской власти, образно говоря, «камень за пазухой», Есенин не заметил, как оказался втянут в опасные игры с непредсказуемыми сюжетными поворотами. И судя по всему, один из таких поворотов оказался для него смертельным. Дмитрий МИТЮРИН Главные рубрики сайта "Загадки истории"
|