Мудрая молитва исихастов

XIV век был богат на церковные споры и поиски нового пути в познании Бога. Происходило это не только в западной латинской церкви, но и в восточной греческой. Один из новых путей этого познания едва не привел православную церковь к тяжелому кризису. Назывался этот путь исихазмом, что в переводе на русский означает «уединение», «покой», «тишина».

Исихазм родился в православной монастырской среде, и вовсе не в XIV, а в далеком X веке. Именно тогда византийский монах Симеон Новый Богослов разработал ряд правил, как следует молиться и вообще вести жизнь в монастыре, чтобы в конце концов уподобиться Христу.

Правила были просты и невероятно строги: они требовали от монахов полностью отрешиться даже от соблазнов скудной монастырской жизни, стать своего рода отшельниками, занятыми только собственным внутренним миром и собственным продвижением по небесной лестнице от земной жизни к полностью духовной. Симеон Новый Богослов в таком понимании монастырской жизни был не одинок. Отшельничество тогда считалось одним из христианских подвигов. Множество святых и мучеников в обеих церквях (и западной, и восточной) были отшельниками. Кто предавался молитвам в пещерах, кто в скитах, кто на столпах, не обращая ни малейшего внимания на нужды тела и заботясь только о просветлении души. Некоторые монахи умудрялись становиться отшельниками в собственных монастырях - они попросту замуровывались в кельях. Кто-то оставлял окошечко для снабжения хлебом и водой, а кто-то сразу переходил к жесткой сухой голодовке, которая в сочетании с усердной молитвой быстро приводила экспериментатора на тот свет. Сторонников такой молитвенной практики было не так уж много - большинству монахов все же не хотелось замуровываться и умирать. Но сочинения сторонников подобного пути достижения Царства Божия систематически публиковались в тогдашних богословских сборниках. Самый известный из них - «Добротолюбие». И среди монахов то и дело появлялись личности, которые избирали наиболее радикальное постижение Бога.

Но почему же именно XIV век считается временем, когда исихазм родился? И тут все очень просто: в этом столетии исихазм перешагнул границы монастырей и стал достоянием тогдашнего христианского общества. Интерес к исихазму сначала возник в Византии, где появилось множество его адептов не только из монастырской среды, а потом стал распространяться и по всем православным странам.

В исихазме одинаково важны и практика достижения просветления, и сама суть этого просветления. Точнее, суть требует и определенных методов, которые, если их оторвать от этой сути, становятся не более чем бессмысленными упражнениями. В основе исихазма лежит учение о так называемой «умной молитве». Молиться можно по-разному: только сердцем, не вникая в смысл постижения Бога (что абсолютно бессмысленно, потому что ничего не дает), или только рассудочно (что тоже не имеет смысла, поскольку отделяет человека от его чувств). А можно еще - соединив сердце и ум воедино, что исихасты считали единственно верным. Недаром путь к Богу исихасты рисовали как восхождение Моисея на гору Синай, где он имел поучительный разговор со Всевышним. Там, на горе, Моисей получил на теле знак от Бога - он сам сошел к иудеям с сиянием на лице, то есть кожа была у него опалена. Соединение человека с божеством в такой приватной беседе исихасты называли обожением. Это было именно то, что требовалось им для продуктивного диалога с Небесами. Поэтому они писали, что сила Бога сходит на человека и вселяется в него, преобразуя и тело. Но самые разумные из них указывали, что процесс это длительный и за один раз обычно не происходит, если ты, конечно, не Моисей. Поэтому к Богу нужно двигаться постепенно, от практики к практике. Для более продуктивного движения нужно прекратить жить в суете, научиться молчаливой молитве - не голосом призывая Бога, а сердцем и умом, и постепенно переходить ко все более высоким и суровым ступеням аскезы. Для этого требуются уединение, строгий распорядок дня, многочасовые повторения Иисусовой молитвы (она, по мысли исихастов, дает наилучший результат), переход на строгий пост, принятие обета молчания и т.п. В результате внутреннего созерцания Бог наконец-то соединяется с человеком, человек уподобляется Христу, и тело его начинает светиться. Так при жизни можно достичь того, что немногие праведники обретают только после смерти.

Однако не думайте, что исихазм - дела давно минувших дней. В некоторых современных монастырях исихазм существует и сегодня. Особенно много последователей этого древнего учения на Афоне. Оно и понятно. Афон - особое место, где средневековые традиции живы и по сей день. Там и сегодня время остановилось на XIV столетии.

Наиболее распространенными авторами исихастских сочинений в XIV веке были два Григория - Григорий Синаит и Григорий Палама. Синаит образы учения взял у другого Синаита - Иоанна, более известного как Иоанн Лествичник, написавшего богословский трактат «Лествица» (то есть «Лестница»), где за модель общения Бога и человека была взята «лествица Иакова», по которой перемещаются ангелы между землей и небесами. Именно он ввел в обиход молчаливую молитву, обожение, существование Царства Божия внутри самого верующего, Моисея на Синае. Григорий Синаит дополнил богоявления образами Неопалимой купины и Фаворского света. Григорий Палама был человеком многосторонним и широко известным не только в богословских, но и в литературных кругах. Он, в отличие от более «сердечного» Синаита, любил все систематизировать. Поэтому его труд «Триады в защиту священнобезмолвствующих» вышел на редкость сухим и схоластичным. Тем не менее он-то и получил наибольшую популярность. В своем трактате Палама говорил о соединении свободной воли человека и Божественной благодати, и вопрос этот интересовал его более теоретически, чем практически. Григорий Синаит же хорошо разработал и все ступени практики, чем-то сильно похожие на современную йогу, - для достижения цели нужно пройти по лестнице добродетелей, начиная развивать самоконтроль, искореняя в себе пороки, учась медитировать и работать с дыханием, и только когда удастся полностью сосредоточиться на Иисусовой молитве и правильно дышать, отрешившись от окружающего мира (что практикуется в йоге), человек оказывается на вершине небесной лестницы и уподобляется Богу. Конечно, Синаит страстно призывал не сворачивать с пути и практиковать «умную молитву», преодолевая трудности. Но другие учителя выступали за более медленные меры достижения Бога, из-за этого между ними шел спор, иногда богословы спорили до бесконечности. И на первых порах византийская церковь не слишком радостно восприняла появление исихазма. Переубедить иерархов православия, людей очень консервативных, удалось именно Паламе. Он так ловко смягчил все углы, что подозрения в ереси были сняты, а исихазм на какое-то время стал чуть ли не самым популярным течением православия.

На Русь исихазм попал с греческими иконописцами. Наиболее «исихастским» из них был Феофан Грек, работавший в Новгороде. Отличающая черта «исихастских» икон - особым образом изображенный внутренний свет. У Феофана Грека внутренний свет изображается мощными «пробелами» - мазками белил по лицу, телу, одежде святых. Это тот самый свет, который стал исходить от Моисея после общения с Богом. И лики святых Феофана Грека выглядят отрешенными, подвижническими, отделенными от земного мира. Ничего умиротворяющего и спокойного в его святых нет - все они уже немного не простые смертные. Феофан оказал неизгладимое впечатление на русскую иконопись. Современные ему иконописцы все подпали под его влияние, и только «переболев» Феофаном, нашли собственный путь. Дионисий воспринял особую надмирность святых, но отказался от такого массива «пробелов» и стал изображать фигуры и лики почти бесплотными, светящимися изнутри. А Андрей Рублев стал писать «духовные тела», достигая того же результата, но через мягкие переходы цветов, «плавку» красок. Из самого подхода к изображению ликов, тел и одежд понятно, что Феофан придерживался самой строгой практики исихазма и, наверное, достиг верха «лествицы добродетели», а Рублев и в монашестве не смог отрешиться от видимого мира, который, по мысли Григория Синаита, нужно полностью отвергнуть, чтобы уподобиться Всевышнему.

Николай КОТОМКИН