История знает немало случаев, когда тот или иной персонаж, сделавший немало полезного, старательно мажется черной краской. С Ричардом Львиное Сердце случай обратный. В историю он вошел как идеальный рыцарь и образцовый король «старой доброй Англии», в которой, кстати, за десять лет своего правления пробыл лишь полгода.

Утверждение некоторых историков, будто он вообще не говорил по-английски, все-таки перегиб, поскольку родился он в Англии, в Оксфорде 8 сентября 1157 года. Но рос во Франции и на французском языке обычно и изъяснялся. Дело в том, что его отец, король Генрих II, должен был передать английский престол своему старшему сыну, Генриху Молодому, и в 1170 году даже короновал его в качестве соправителя. Ричард же был ближе к матери — герцогине Алиеноре Аквитанской. Первым браком она вышла замуж за короля Франции Людовика VII, потом развелась с ним и второй брак заключила с английским монахом.

Дела семейные

Сам факт развода был по тем временам делом беспрецедентным. В случае же с Алиенорой личная коллизия получала дополнительную политическую пикантность. В качестве герцога Нормандии, Генрих II (как, впрочем, и другие короли Англии) являлся вассалом французского монарха. Теперь же стал дважды вассалом еще и как супруг владелицы Аквитании и прочих земель.

Алиенора предпочла бы передать герцогство Ричарду, которого любила больше, чем двух следующих сыновей — Готфрида и Джона. А вот к мужу она относилась настороженно, зная и властолюбие Генриха II, и его склонность бегать за каждой юбкой.

Претендентка вскоре и появилась, причем самым неожиданным образом, 6 января 1169 года 11-летний Ричард принес вассальную присягу королю Франции как наследник престола Аквитании. Для закрепления связи с французским сюзереном попутно объявили о его помолвке с принцессой Аделью (Алисой), дочерью Людовика VII. Девочке было всего девять лет, и Генрих II заявил, что возьмет ее на воспитание в Англию, подготовит, так сказать, к браку с сыном. Подготовил…

Сын на отца

Когда до остававшегося в Аквитании Ричарда дошли слухи, что его невеста стала отцовской любовницей, личной трагедии он не испытал, поскольку и знаком с ней, в сущности, не был. Но отношений с отцом это, разумеется, не укрепило.

Алиенора была в ярости. Собрав на Пасху 1170 года аквитанскую знать, она объявила от имени сына, что все подати, наложенные Генрихом II, являются незаконными. Так началась семейная война, главные участники которой постоянно меняли свои позиции.

Генрих Молодой не хотел быть этаким «зиц-королем» и в 1173 году подговорил Ричарда и Готфрида на мятеж против отца, а потом, выторговав у родителя, что хотел, представил их главными виновниками смуты. Главной же «стрелочницей» оказалась Алиенора, которая на 15 лет была заточена в башне как пленница своего супруга.

Перестав доверять трем старшим сыновьям, Генрих приблизил и лично воспитывал как преемника самого младшего принца Джона, который, впрочем, амбиций не демонстрировал, понимая, что шансы обойти братьев у него почти нулевые.

В эти семейные разборки периодически плескал горючего французский король Филипп II Август, который был сюзереном и Генриху II, и Ричарду. Свою задачу он видел в том, чтобы подчинить Нормандию и Аквитанию напрямую французской короне, а поскольку сделать это силой было невозможно, приходилось плести интриги и время от времени задавать вопрос: когда моя сестра Адель выйдет, наконец, замуж за Ричарда?

Ричард жениться на любовнице отца не собирался и вообще не отметился фееричными похождениями. Историки часто приписывают ему гомосексуальные склонности и даже говорят о любовных отношениях, связывавших его в юности с Филиппом Августом.

Правда, когда политическая игра пошла по-крупному, от этой «любви» (если она и была) ничего не осталось…

Ричард с увлечением штурмовал и сносил замки, принадлежавшие поддерживавшим Алиенору баронам, хотя совсем недавно они были и его сторонниками тоже. Наверное, принц им даже симпатизировал, но здесь можно было поживиться.

Между тем, Генрих в качестве поощрения добился, чтобы Алиенора официально передала старшему сыну власть над Аквитанией. И в 1183 году Ричард снова поддержал отца, когда помог ему подавить очередной мятеж Генриха Молодого. Генрих Молодой вскоре скончался, и Ричард был провозглашен наследником английского престола. Казалось бы, все складывалось чудесно. Но отец потребовал, чтобы Ричард уступил Аквитанию Джону. Ричард пообещал подумать и, вернувшись в Аквитанию, ответил гордым отказом.

Теперь против него выступали не только отец, но и двое братьев, и французский король. И здесь Ричарду сопутствовало везение. Готфрид погиб на турнире, а французского короля и принца Джона он перетянул на свою сторону.

Потрясенный неудачами и предательством младшего сына Генрих II от переживаний скончался 6 июля 1189 года.

«Заботливый сын» организовал ему пышные похороны.

«Да-и-Нет»

К моменту вступления на престол за Ричардом закрепилось прозвище «Да-и-Нет». По одной из версий, оно связано с его лаконичной манерой отвечать на вопросы. Однако из его биографии следует, что особой лаконичностью он не отличался, зато умел напустить тумана, а при необходимости мог сменить политический курс на 180 градусов. Так что «Да-и-Нет» — это скорее особенности его стиля в политике.

При этом Ричард умел подать себя — статный красавец за 190 сантиметров ростом, он сочинял стихи (на французском языке), трогательно пел в церковном хоре, а иногда даже им дирижировал.

И еще был мастером красивых жестов. Бароны, сражавшиеся за Генриха II, не понесли наказания, и Ричард высказал пожелание, чтобы они служили ему так же верно, как и отцу. Что до баронов, поддерживавших его в дни мятежа, то, оставшись без наград, они даже не вернули поместья, ранее отобранные у них покойным монархом, разумеется, с указанием на то, что факт их предательства достоин осуждения. В общем, взойдя на престол, «Да-и-Нет» никого ничем не наградил, прослыв при этом образцом благородства.

После смерти отца Ричард сразу приказал освободить матушку. Но к моменту, когда этот приказ доставили в Англию, она не только освободилась сама, но и разъезжала по стране, амнистируя от имени сына осужденных при Генрихе II преступников. Подавляющее большинство из них были наказаны за рубку леса и браконьерство. В Англии, где охотничья добыча традиционно служила одним из главных источников пищи, эти указы вызывали социальное напряжение, отразившееся в балладах о благородном браконьере-разбойнике Робине Гуде.

Уже после кончины Ричарда его преемник, король Джон, восстановил соответствующие указы отца. Но именно при Ричарде они были смягчены, причем даже не им, а его матушкой.

Вероятно, здесь и кроется объяснение, почему постоянно обкладывавший своих подданных новыми податями Ричард фигурирует в этих балладах как персонаж положительный.

Поводом для новых налогов стало желание Ричарда отправиться в крестовый поход. Другим источником поступлений являлась торговля должностями, причем те, кто уже занимал должность, должны были либо внести деньги, либо освободить место. И вообще, король, по его словам, с удовольствием продал бы Лондон, если бы на него нашелся покупатель.

Кровожадный герой

Помимо Ричарда освобождать Иерусалим отправились еще два самых могучих европейских монарха — Филипп Август и германский император Фридрих Барбаросса.

Барбаросса двигался отдельно и в самом начале похода утонул в речке. Что касается Ричарда и Филиппа, то их армии встретились в сицилийском городе Мессина.

Здесь Ричард встрял в местные разборки, отстаивая права своей сестры, недавно овдовевшей королевы Сицилии Иоанны Английской.

Уладив дела, король отплыл на Святую землю, причем на одном из кораблей следовали его сестра Иоанна и принцесса Беренгария Наваррская, которую Алиенора подобрала сыну в супруги. Во время бури корабль с женщинами выбросило на берег Кипра, и тамошний император Исаак Комнин потребовал за них выкуп.

Ричард деньги присылать не стал, явился лично. Вдребезги разбитый Исаак Комнин лишился престола, а Кипром стали править двое английских наместников.

Из-за этих приключений Ричард прибыл на Святую землю позже других, когда Третий крестовый поход был в самом разгаре. Главные события разыгрывались вокруг крепости Акры. Так получилось, что осаждавшие ее крестоносцы были, в свою очередь, частично блокированы войсками грозного Саладина.

Английский король взялся за дело столь энергично, что крепость, успешно отбивавшаяся два года, уже через месяц после его прибытия оказалась на грани падения.

5 июля 1191 года начался штурм, а 12 июля гарнизон капитулировал на условиях выплаты 200 тысяч динаров и освобождения 2500 христианских пленников до 9 (позже до 20) августа.

За месяц ожидания и без того напряженные отношения в лагере крестоносцев переросли в свары. Обозленным ходил ветеран осады герцог Леопольд Австрийский, которому не выделили долю из добычи, да еще рыцари Ричарда растоптали его штандарт, который австрийцы, обогнав англичан, пытались первыми внести в Акру. Филипп под предлогом срочных государственных дел отбыл на родину, поклявшись, впрочем, на Библии в нерушимости союза с королем Англии и передав под его командование свое войско.

Когда к 20 августа выкуп и пленники не были доставлены в лагерь крестоносцев, Ричард приказал казнить 2700 человек из гарнизона Акры. Головы им рубили на глазах у воинов Саладина.

Кампания возобновилась. Ричард демонстрировал чудеса доблести. Так, во время сражения при Арсуфе он, по словам хрониста, «выказал такую доблесть, что вкруг его, с обеих сторон и спереди и сзади, образовалась широкая дорога, заполненная мертвыми сарацинами».

Именно тогда его и прозвали Львиное Сердце.

Под командованием Ричарда крестоносцы все же дошли до Иерусалима, но их армия находилась в таком состоянии, что на штурм король так и не решился. Начались переговоры с Саладином, в ходе которых два величайших воина того времени обменивались любезностями и подарками.

В сентябре 1192 года был подписан мир, сохранявший за христианами Акру и гарантировавший доступ христианским паломникам к святыням Иерусалима. То, что отбить Иерусалим он так и не смог, Ричарда удручало, но дела в Англии и Франции требовали его срочного возвращения.

Ненужное возвращение

Своим наследником английский монарх объявил племянника Артура Бретонского (сына Готфрида), что предсказуемо рассердило принца Джона. Сместив королевского наместника Уильяма Лонгчампа, он заставил английскую знать присягнуть себе как наследнику.

Для большей скорости Ричард с несколькими спутниками возвращался через австрийские земли, где и был схвачен по приказу обиженного на него герцога Леопольда.

Оправдать этот беспредел взялся германский император Генрих VI, заявивший, что потерял из-за английского короля Сицилию (на которую претендовала его супруга Констанция). Понесенный ущерб был оценен в 150 тысяч марок, что составляло сумму, равную доходам английской казны за два года.

Англия деньги выплатила, причем к моменту отбытия на родину Ричард настолько очаровал многих германских князей, что они стали подумывать, а не избрать ли его императором вместо Генриха VI? Возможно, английский король к этой идее еще вернулся бы, но слишком большой ворох проблем скопился на родине.

Вернувшись в Англию 13 марта 1194 года, он быстро поставил на место своего братца, повторно короновался, выдавил из короля Шотландии отступные за отказ от вассальной присяги и уже 12 мая отбыл во Францию, где и провел последние пять лет своей жизни.

Провел он их в постоянных походах против мятежных вассалов, подстрекаемых Филиппом Августом. В боях он по-прежнему демонстрировал зачастую безрассудную храбрость, за которую и поплатился.

26 марта 1199 года король осматривал стены замка Шалю, защищаемого небольшим гарнизоном под командованием рыцаря Пьера Базиля. Щит у этого рыцаря был изготовлен из сковородки, что веселило англичан и, конечно, не способствовало серьезному отношению к противнику.

В результате, Базиль сумел подстрелить короля из арбалета. Стрела вошла Ричарду в предплечье, у самой шеи. Рана вызвала гангрену. По легенде, умирающему королю привели одну из пленниц, с которой он занимался любовью. Но и это «лекарство», равно как и другие медицинские средства того времени, оказалось бессильно.

6 апреля 1199 года Львиное Сердце скончался.

Принц Джон расправился с Артуром Бретонским и стал королем Англии. Страной он правил 17 лет, потеряв большую часть аквитанских владений и подписав ограничивавшую власть короля Великую хартию вольностей.

Надо думать, останься Ричард жив, результат его деяний был бы иным. А вот лучшим или худшим стал бы этот результат для его державы — этот вопрос остается открытым.

Дмитрий МИТЮРИН