В 1920 году, впервые встретившись с Лениным, американский бизнесмен Арманд Хаммер подарил ему статуэтку обезьяны, сидящей в позе роденовского «Мыслителя». Вероятно, Ильичу подарок понравился, и за юным американским капиталистом закрепилось прозвище друга Страны Советов. И вскоре из разоренной Гражданскои войной страны в его карманы потекли золотые реки.

Арманд Хаммер был американцем во втором поколении. Его родители, Джулиус Хаммер и Роза Липшиц, эмигрировали в Соединенные Штаты Америки из Российской империи. Джулиус, профессиональный медик, открыл в Нью-Йорке аптеку, разросшуюся до средних размеров фармакологической компании. Арманд тоже получил медицинское образование в Колумбийском университете, но практикующим врачом никогда не был. Вероятно, здесь свою роль сыграл эпизод, когда его отец за незаконный аборт со смертельным исходом угодил на два года за решетку. Впрочем, поговаривали, что аборт сделал сам Арманд, а родитель взял на себя вину отпрыска.

Миллионер с партбилетом

Джулиус Хаммер был ярым марксистом и обладателем билета №1 Социалистической рабочей партии США (позже превратившейся в компартию). Своего сына он назвал Армандом не просто так, а потому, что это имя вместе с фамилией в переводе означает «рука и молот».

Но Арманда больше интересовали барыши, чем великое политическое учение. В 1921 году в возрасте 23 лет он придумал гениальный ход, запустив продажу имбирной спиртовой настойки, которая позиционировалась как лекарство. Смешиваясь со льдом, лекарство превращалось во вполне достойное виски. В условиях сухого закона товар был очень востребован.

Зарабатывая свой первый миллион, Арманд Хаммер вступил в компартию и понемногу спонсировал Людвига Мартенса, прибывшего в США в качестве официального представителя советского правительства.

Поскольку отдавать американцам царские долги большевики отказались, Белый дом, в свою очередь, отказался признавать Мартенса и вообще устанавливать с Москвой дипломатические отношения. Хаммер спонсировал проводимые советским полпредом «митинги солидарности» и, заручившись рекомендациями, отправился в Советскую Россию.

Со времен Гражданской войны большевики задолжали компании Хаммеров 150 тысяч долларов за поставляемые в кредит лекарства, но главное было даже не вернуть долг, а оценить перспективы.

Дружить с Советской Россией капиталисты не хотели, а страна нуждалась в кредитах, промышленных технологиях и оборудовании, да еще много в чем, включая те же лекарства. После встречи с Лениным долг реструктуризировали, а Хаммер подрядился и дальше поставлять лекарства для борьбы с тифом.

Как капиталист и коммунист, он был идеальным посредником, хотя работать за одну идею не собирался. Для начала 27 октября 1921 года созданная им специально по этому поводу компания и Наркомат внешней торговли подписали контракт о поставках из США миллиона бушелей пшеницы для спасения голодающих Поволжья. Рассчитываться большевики собирались не деньгами, а пушниной, черной икрой и, главное, конфискованными у буржуев драгоценностями, хранящимися в Гохране. Однако иметь дело с конфискатом западные коммерсанты не хотели, опасаясь претензий законных владельцев, а Хаммер готов был рискнуть, поскольку продавался такой конфискат по бросовым ценам.

Прибыль оказалась внушительной, но вскоре ситуация изменилась. Большевики начали продвигать концессии, предлагая капиталистам во временное пользование территории, месторождения полезных ископаемых, отдельные предприятия, сектора и даже целые отрасли экономики. Капиталисты пользовались льготами или вовсе освобождались от налогов, но через какое-то время обязывались отдать бизнес Советскому государству.

Хаммер взял одну из первых концессий на добычу асбеста на Урале. Но гораздо большую прибыль (один миллион долларов за первый год работы) ему принесла созданная им в Москве фабрика карандашных принадлежностей. Карандаши в Советской России делать разучились, и продукция уходила влет. К слову, хаммеровскому заводу присвоили имя Сакко и Ванцетти — двух американских профсоюзных активистов, казненных в 1927 году по надуманному обвинению.

Советских властителей Хаммер знал хорошо, поэтому увлекаться концессионным бизнесом не стал, честно передав предприятие по истечении срока договора. У более доверчивых и не умеющих работать с советской бюрократией западных бизнесменов зачастую все отбирали до истечения срока и без всяких компенсаций.

Ставка на фальшивые яйца

Для самого Арманда «асбестовая» и «карандашная» концессии была своего рода прикрытием более прибыльной посреднической деятельности. В Москве он представлял интересы более 30 американских компаний, включая таких гигантов, как «Форд Моторс» и «Андервуд Типеритер».

Вместе с братом Виктором Арманд арендовал 24-комнатный особняк в центре столицы, обзавелся прислугой и женился на импозантной актрисе Ольге ван Рут — дочери царского офицера с голландскими корнями.

В конце 1920-х годов начала реализовываться программа индустриализации, и СССР особенно остро потребовалось современное оборудование, приобрести которое можно было только на валюту. Американское правительство, вероятно чтобы спровоцировать в СССР голод, соглашалось закупать только зерно, хотя в самой Америке в этот период зерна был избыток. Оставалось, впрочем, еще одно «окошко» — продажа культурных ценностей.

В итоге из запасников Эрмитажа под стенания сотрудников на реализацию отобрали 2880 картин, включая 59 шедевров мирового значения. Реализация шла через специально созданное для торговли с Западом агентство «Антиквариат». Принципы работы антикварного рынка были его руководителям неведомы, и глава конторы Николай Ильин жаловался: «Вооруженные одной только наивностью, мы выходим на большую дорогу с Рембрандтами, Ван Эйками, Ватто и Гудонами».

«Помочь» наивным людям с реализацией картин взялся британский промышленник армянского происхождения Галуст Гюльбекян, правильно рассчитывавший, что вброс такого количества культурных ценностей обрушит цены на антикварном рынке. Он скупил значительную часть картин по дешевке. Что-то перепродал, что-то оставил себе, создав музей собственного имени в Лиссабоне.

Хаммер понимал, что соперничать с Гюльбекяном не может, и специализировался на ценностях менее знаковых и приметных — прежде всего драгоценностях. Особо ему понравились яйца производства ювелирной фирмы Фаберже. Изрядное их количество он приобрел на распродажах, но главное — сумел раздобыть в Москве клеймо, которое мастера фирмы ставили на свою продукцию.

Позже, вернувшись в США, он с выгодой перепродал часть приобретений и наладил производство фальшивых яиц Фаберже, хотя клеймо на них ставилось настоящее.

Водочный король

Уехать в Америку Арманд Хаммер решил, когда понял, что нэпмановская вольница окончательно завершилась, а Сталин играет только по своим правилам.

В США как раз отменили сухой закон, и Хаммер занялся производством виски. Но таких доходов, как чудесная имбирная настойка, легальное спиртное не приносило. Отступать, однако, он не собирался, решив взять количеством, — созданная им фирма United Distillers of America привлекла инвесторов, нарастила мощности и завалила рынок дешевым алкоголем. К концу 1940-х годов компания стала крупнейшим в США производителем спиртного.

Заметим, что пока «лучший друг СССР» увеличивал таким образом капиталы, громыхала Вторая мировая война: передовая американская общественность собирала средства на помощь советским союзникам и снабжала их по программе ленд-лиза, а американские парни сражались с японцами и немцами. Хаммер же занимался исключительно бизнесом, иногда делал незначительные пожертвования, менял жен и любовниц.

На самом деле связей с советскими друзьями он никогда не прерывал, только не очень их афишировал. Как показали рассекреченные материалы КГБ и ЦРУ, именно через Хаммера легализовались средства, направляемые из Москвы «братским» компартиям.

Что касается жен, то его первая супруга подала на развод и обустроилась в Голливуде, став певицей цыганских романсов. Вторая жена подала ценную идею — продавать отходы алкогольного производства как корм для скота. Попутно супруги увлеклись животноводством, но вскоре развелись, когда выяснилось, что от Арманда забеременела одна из его любовниц.

Арманд устроил любовнице фиктивный брак в Мексике, чтобы ребенок носил другую фамилию. А сам женился на состоятельной вдовушке Фрэнсис Баррет. Пара переехала в Лос-Анджелес и вроде бы настроилась на спокойную старость. На дворе уже стоял 1956 год — XX съезд, Венгерский кризис, Суэцкий кризис, а потом отношения между западным и восточным блоками вошли в стадию мирного сосуществования.

Несколько неожиданно Хаммер решил запустить новый проект, купив маленькую нефтедобывающую компанию Occidental Petroleum. В нефтедобыче он не разбирался никак, но через пять лет было найдено крупное месторождение, а еще через пять лет годовой оборот «Окси» превысил 500 миллионов долларов. В рейтинге американских компаний его фирма заняла 14-е место.

От Ильича до Ильича

С приходом в Кремль Брежнева дружба Хаммера с Советским Союзом вступила в эпоху ренессанса. Советскому лидеру он говорил, что тот очень напоминает ему Ленина: недаром у обоих отчество Ильич! Ушлый капиталист поведал второму Ильичу, что вождь мирового пролетариата на смертном одре просил соратников помогать «молодому Хаммеру».

Это было время освоения советских сибирских нефтегазовых месторождений, и вскоре Хаммер сумел получить заказ на строительство газопровода в Японию. Не его вина, что в силу политических факторов проект закрыли.

Но «лучший друг СССР» продолжал фонтанировать новыми идеями, отыгравшись на поставках в СССР химических удобрений. Как клещ, он вцеплялся в сильных мира сего, выбивая выгодные заказы: разрабатывал угольные шахты в Китае, строил нефтепровод в Колумбии, выдавил концессию на нефтяное месторождение в Ливии.

Однако на Америке удача от него отвернулась. Главным лоббистом Хаммера в вашингтонских коридорах власти был сенатор-республиканец Альберт Гор — старший. С его подачи миллионер сделал незаконные взносы наличными в избирательный фонд президента Никсона и попался.

Хаммера привлекли к суду. В зал заседаний он прибыл в инвалидной коляске в сопровождении десятка врачей и обвешанный датчиками.

Впечатленные судьи приговорили его к тюремному сроку условно, и через несколько дней бодрый Хаммер принимал посетителей в своем офисе. Однако с контрольным пакетом в «Окси» ему пришлось расстаться, оставив себе всего один процент акций.

В 1970-х годах Хаммер зачастил в Советский Союз, где удачно раскручивал сам себя как человека, дружившего с Лениным. В Москве он занялся строительством Центра международной торговли, открытого в 1980 году к московской Олимпиаде. Обычно это здание так и называли: Хаммеровский центр.

На старости лет Хаммер искал уже не столько денег, сколько признания: как посол мира, коллекционер, меценат. Заработанное тратилось на музейные выставки и конференции сторонников мира. Он даже всерьез прицеливался к Нобелевской премии, но был обойден далай-ламой.

Его книга воспоминаний «Мой век — двадцатый. Пути и встречи» вышла в Советском Союзе в 1988 году, уже при Горбачеве. Михаилу Сергевичу Хаммер тоже говорил, что он похож на Ленина.

«Старый лис» оставался старым лисом, но мир уже изменился до такой степени, что его хитрость ничего не стоила. Арманд Хаммер умер 10 декабря 1990 года, за год до развала страны, «другом» которой он считался и бизнес с которой сделал его миллионером.

Тут же в очередь выстроились культурные организации и благотворительные фонды, которым покойный обещал золотые горы, а поскольку родственники эти золотые горы отсыпать не хотели, последовала череда судебных процессов.

Незадолго до смерти Хаммер согласился заплатить 1 миллион 800 тысяч долларов за то, чтобы его имя выложили золотом в Зале Славы Метрополитен-музея. Но заплатил только 800 тысяч. Его внук, не любивший деда, доплачивать миллион отказался, но дал 200 тысяч за то, чтобы имя деда вообще убрали.

Дмитрий МИТЮРИН