В 1953 году, минуя ступень члена-корреспондента, 32-летний советский ученый Андрей Сахаров был избран действительным членом Академии наук СССР. Считается, что таким образом руководство отметило его вклад в создание советской термоядерной бомбы. Но возможно, толчок к «прыжку» в научной карьере дал другой сахаровский проект, предусматривавший уничтожение крупнейших городов США с помощью искусственного цунами.

Сын преподавателя физики Дмитрия Сахарова и потомственной дворянки с греческими корнями Зинаиды Софиано еще в детстве воспринимался как ребенок с чертами вундеркинда. Выдавая правильные ответы на сложные математические задачи, он обычно не мог объяснить их решение. Видимо, по этой причине вместо математики юноша и выбрал физику, где интуиция зачастую превалировала над логическими расчетами.

Карьера вундеркинда

На одном из экзаменов студент Сахаров буквально запутал своими мудреными рассуждениями знаменитого физика Игоря Тамма и схлопотал тройку. Вечером Тамм прокрутил весь экзамен, понял, что был неправ, и взял Сахарова под свою опеку.

При создании советской водородной бомбы ученик Тамма предложил использовать дейтерий в смеси с ураном-238, и такая схема получила название «слойка Сахарова».

Курировавший работы над ядерным оружием Лаврентия Берия начал продвигать талантливого физика, подключив еще к одному перспективному проекту. Правда, самого Берию 7 июля 1953 года арестовали и через пять с половиной месяцев расстреляли. А в промежутке между этими событиями — 7 августа 1953 года — на Семипалатинском полигоне успешно прошли испытания водородной бомбы, проходившей в сводках под наименованием «большого изделия».

Но к какому же новому проекту успел до своего падения Берия подключить Сахарова?

Речь шла о выполнении подписанного Сталиным 9 сентября 1952 года постановления «О проектировании и строительстве объекта №627». Под объектом №627 в данном случае подразумевалась атомная подводная лодка.

Конечно, саму субмарину Сахаров не проектировал, а занимался оружием, которое предполагалось на ней устанавливать.

Андрей Дмитриевич так вспоминал о своих тогдашних творческих поисках.

«После испытания «большого» изделия меня беспокоило, что для него не существует хорошего носителя (бомбардировщики не в счет, их легко сбить) — то есть в военном смысле мы работали впустую. Я решил, что таким носителем может явиться большая торпеда, запускаемая с подводной лодки…»

Сахарова, на тот момент правоверного советского патриота, глубоко травмировало, что недавние союзники-американцы пытаются вытянуть из обескровленной войной страны все экономические соки, навязывая ей гонку вооружений. И он придумал ответ, который сегодня назвали бы асимметричным.

Для самообороны подлодка вооружалась двумя небольшими торпедами. Но главное, по мысли Сахарова на субмарине следовало установить одну мощную суперторпеду под индексом Т-15, калибром 1550 миллиметров, длиной более 23 метров и весом 40 тонн.

Ее мощность должна была составлять 100 мегатонн, что примерно в шесть раз превышало мощность «Малыша», сброшенного на Хиросиму.

При этом боевая часть весила всего 4 тонны и располагалась в корпусе длиной 8 метров. Основная весовая нагрузка приходилась на мощную аккумуляторную батарею, обеспечивающую скорость торпеды в 29 узлов при дальности хода до 30 километров. Исходя из набросанного Сахаровым эскизного проекта, Т-15 должна была занимать 22% от общей длины лодки.

Отталкиваясь от заданных параметров оружия, в июне 1954 года на секретном заводе №402 в Молотовске (современный Северодвинск) и начали строить объект 627.

Волна в 300 метров

Предполагалось, что в случае обострения международной обстановки с перспективой начала Третьей мировой войны субмарина скрытно приближалась к американскому берегу на 20-30 километров (то есть на расстояние, недоступное для обычных средств наблюдения береговой обороны) и выпускала суперторпеду. Израсходовав всю энергию от аккумуляторных батарей, Т-15 ложилась на грунт где-нибудь на шельфе вблизи атлантического побережья Соединенных Штатов.

Далее можно было действовать по двум сценариям. В первом случае включался часовой взрыватель, который срабатывал только после ухода субмарины на безопасное расстояние.

Во втором случае часовой взрыватель вообще не включался, а затаившаяся на дне торпеда превращалась в мину, которая могла тихо покоиться на дне на протяжении недель или даже месяцев, чтобы взорваться только при подаче радио- или акустического сигнала.

Разумеется, если угроза военного конфликта исчезала, через какое-то время суперторпеда просто выходила из строя. Однако, имея такой козырь, как «живущая» где-то на грунте Т-15, советская сторона могла более уверенно чувствовать себя на переговорах с американцами. А если переговоры заходили в тупик и конфликт становился неизбежным, использовать этот козырь для нанесения первого удара. И не факт, что, получив такой удар, американцы смогли бы на него ответить.

Описывая, на какой эффект Сахаров рассчитывал в случае взрыва, академик Игорь Острецов рассказывал: «Что предложил ученый? Напустить на США мощное цунами. Он рисовал картину за картиной: гигантская волна высотой более 300 метров приходит со стороны Атлантики и обрушивается на Нью-Йорк, Филадельфию, Вашингтон. Цунами смывает Белый дом и Пентагон.

Другая волна накрывает западное побережье в районе Чарльстона. Еще две волны обрушиваются на Сан-Франциско и Лос-Анджелес. Всего одной волны хватает, чтобы на побережье Мексиканского залива смыло Хьюстон, Новый Орлеан и Пенсаколу. На берег выброшены подводные лодки и авианосцы. Порты и морские базы разрушены…

Сахаров считал подобный проект вполне оправданным с моральной точки зрения…»

Военные моряки против

Идею Сахарова не отвергли окончательно, но «заморозили» вследствие заключения, выданного советскими гидрографами и океанографами, указывавшими, что рельеф дна у восточного побережья США существенно ослабит силу такого искусственного цунами.

Замыслы Хрущева устремились в несколько ином направлении, и 30 октября 1961 года на архипелаге Новая Земля был произведен самый мощный в истории холодной войны рукотворный ядерный взрыв. Мощность основного термоядерного заряда составила 50 мегатонн, а вместе с сопутствующими бомбами, вызвавшими детонацию, — 58 мегатонн в тротиловом эквиваленте.

И тогда же Сахаров снова вернулся к своему проекту суперторпеды. На сей раз он решил заручиться поддержкой военных в лице контр-адмирала Петра Фомина, возглавлявшего в то время 6-е управление ВМФ СССР и курировавшее касающиеся флота секретные ядерные разработки.

Из воспоминаний самого Сахарова: «Он был шокирован «людоедским» характером проекта и заметил в разговоре со мной, что военные моряки привыкли бороться с вооруженным противником в открытом бою и что для него отвратительна сама мысль о таком массовом убийстве. Я устыдился и больше никогда и ни с кем не обсуждал свой проект…»

Таким образом, людоедский замысел будущего нобелевского лауреата похоронили советские военные моряки, которые по собственному опыту и намного лучше, чем кабинетный ученый, представляли себе цену человеческих жизней.

Олег ПОКРОВСКИЙ