Укрощение Волги

Одна из крупнейших в мире ГЭС - Жигулевская, что на Волге, близ Самары, - имеет свою предысторию. Если бы события сложились чуть иначе, то ее могли бы построить еще до революции, и тогда она стала бы одним из самых грандиозных проектов Российской империи. В реальности же она прославилась как одна из великих строек социализма.

В 1910 году безвестный тогда инженер Глеб Кржижановский выступил на заседании Самарского технического общества с подробным докладом о перспективах сооружения ГЭС в самом узком месте Средней Волги - в Жигулевских воротах. Его проект вызвал в городе настоящий переполох, который длился не один год. О накале страстей говорит такой факт: 9 июня 1913 года в итальянский город Сорренто, где в то время жил владелец всех Жигулевских земель граф Владимир Орлов-Давыдов, пришла телеграмма от архиерея Самарского и Ставропольского Симеона. В депеше тот слезно умолял графа: «...призываю на Вас Божию благодать, прошу принять архипастырское извещение: на ваших потомственных исконных владениях прожектеры Самарского технического общества совместно с богоотступником инженером Кржижановским проектируют постройку плотины и большой электрической станции. Явите милость своим прибытием сохранить Божий мир в Жигулевских владениях и разрушить крамолу в зачатии».

Граф счел идею Кржижановского сумасбродной и даже не подумал вернуться в Россию по столь незначительному поводу. Он лишь поручил своему управляющему в Самаре дать категорический отказ на такое строительство. Но тогда графу даже в кошмарных снах не могло привидеться, что уже в 1920 году Кржижановский встанет во главе ГОЭЛРО - Государственной комиссии по электрификации России.

Постановление Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) «О строительстве Куйбышевского гидроузла и гидроузлов на реке Каме» вышло в свет только 10 августа 1937 года. В правительственном решении был секретный раздел, где говорилось, что одновременно с Управлением строительства Куйбышевского гидроузла (СКГУ) в системе ГУЛАГ НКВД СССР создавался также и приданный ему Самарский исправительно-трудовой лагерь (Самарлаг). И если работа строительного управления широко освещалась в советской печати, то даже само существование Самарлага тогда было совершенно закрытой темой.

Возведение плотины началось именно в те годы, когда в лагеря хлынула печально известная «ежовская» волна политзаключённых. Если по состоянию на 1 января 1938 года в Самарлаге «на перевоспитании» находилось около 16 тысяч человек, то в дальнейшем количество лагерников быстро росло. В ноябре того же года здесь за колючей проволокой находилось уже свыше 30 тысяч человек, а в январе 1939 года - почти 37 тысяч.

Сдать в эксплуатацию весь гидроузел собирались в конце 1942 года. Однако проектная документация так и не была подготовлена в срок. В июне 1939 года руководство СКГУ было вызвано в Москву «на ковер». Новый нарком внутренних дел СССР Лаврентий Берия дал резко отрицательную оценку ходу строительных работ в районе гидроузла. В итоге 24 сентября 1940 года было принято постановление правительства о консервации работ.

О возрождении планов гидростроительства на Самарской Луке советские люди узнали только 20 августа 1950 года, когда было принято постановление Совета Министров СССР. При этом плотину гидроэлектростанции мощностью 2 миллиона киловатт было решено перенести на 80 километров выше Куйбышева по течению Волги, в окрестности небольшого городка Ставрополя (ныне Тольятти). Прямо в створе будущей плотины в то время стояло село Кунеевка, которого сейчас уже не существует: его затопило еще в 1950-е годы при подъеме уровня водохранилища.

Возведением ГЭС занялось управление «Куйбышевгидрострой», специально для того образованное в структуре МВД СССР. Как это делалось в те времена, при управлении создали Кунеевский исправительно-трудовой лагерь (ведомственный почтовый шифр ДЗ-15), вошедший в структуру Главгидростроя МВД СССР. Начальником «Куйбышевгидростроя» назначили генерал-майора инженерно-технической службы Ивана Васильевича Комзина.

Численность Кунеевского ИТЛ довольно значительно колебалась в разные годы и месяцы и зависела от темпов строительства. Так, на 1 января 1951 года в нем содержалось 15,8 тысячи человек. Через год - почти 25 тысяч. А на 1 января 1954 года - 46,5 тысячи заключенных.

Конечно же, особой датой в жизни Кунеевского лагеря стали смерть Иосифа Сталина и последовавшие за нею события. В июне 1953 года по приказу Берии здесь, как и во всем ГУЛАГе, была проведена широкая амнистия. Вопреки ожиданиям, она коснулась главным образом не тех, кто попал в лагеря по 58-й статье УК РСФСР, а «классических» уголовников. Среди освободившихся по «бериевской» амнистии были в основном воры, грабители и убийцы, в том числе и значительное число неисправимых рецидивистов.

В это время система ГУЛАГа в нашей стране уже стала расформировываться. Кунеевский ИТЛ вскоре был выведен из непосредственного подчинения МВД СССР, и его отделения стали переходить в ведение вновь созданного УИТЛК облисполкома.

В целом возведение энергетического гиганта у подножия Жигулей продолжалось в течение 8 лет. На завершающем этапе гидростроительства в район Куйбышевской ГЭС один за другим наведывались высокопоставленные работники ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Первым из них был министр государственного контроля СССР Вячеслав Молотов, который прибыл в Ставрополь осенью 1956 года.

Узнав о приезде на ГЭС самого Молотова, у котлована собрались тысячи рабочих и служащих, а также множество заключенных, которые встретили приехавших аплодисментами и общей овацией. При этом очевидцы события сообщают, что телохранителей при министре практически не было: лишь позади него следовали два человека в штатском. Роль главного охранника Молотова взял на себя сам Комзин, который, по воспоминаниям ветеранов «Куйбышевгидростроя», раздвигал толпу своими огромными, поистине богатырскими ручищами и все время повторял: «Дайте старичку пройти!»

В общей сложности Молотов пробыл среди рабочих не менее получаса. Он вел себя очень просто: беседовал со всеми желающими, в том числе и с заключенными, отвечал на их вопросы о возможной амнистии, в доступной форме рассказывал о международной обстановке и остро клеймил «империалистов - поджигателей войны».

А в середине октября 1957 года на строительство ГЭС приехал член ЦК КПСС Леонид Брежнев, который выяснял возможность официальной сдачи ГЭС в эксплуатацию к 40-летию Великого Октября. Однако на стройке оказалось много недоделок, и потому открытие было решено перенести на август 1958 года.

С визитом будущего генсека оказался связан один весьма комичный эпизод. Начальнику отдела рабочего снабжения (ОРСа) «Куйбышевгидростроя» в обкоме партии дали задание: к моменту приезда Брежнева в Ставрополь приготовить большую белугу, так как о Леониде Ильиче ходила слава как о большом гурмане. Однако местные рыбаки уверяли, что после подъема уровня водохранилища все белужьи ямы оказались на такой глубине, что достать из них царь-рыбу стало невозможно.

И тогда начальник ОРСа пошел на крайние меры. При содействии лагерного начальства он собрал бригаду из заключенных, смыслящих в рыбной ловле. Через пару дней добытчикам улыбнулась удача: из глубокого волжского омута неподалеку от села Моркваши они вытащили 200-килограммовую белугу. Однако из-за того, что визит Брежнева в Ставрополь получился скомканным, белужьей ухи ему довелось отведать только один раз.

Когда высокий гость улетел, начальника ОРСа спросили, куда он девал остальную часть белужьей туши. Тот развел руками и сказал, что остатки царь-рыбы протухли и их пришлось выбросить. Лишь через много лет он признался, что в октябре 1957 года, пользуясь суматохой вокруг визита Брежнева, он разрубил рыбу на куски и в бочках положил в снег. В итоге в течение всей зимы он со своими друзьями регулярно лакомился белужьей ухой, которая очень хорошо шла под водочку...

Для официального открытия ГЭС в Жигулевск 10 августа 1958 года прибыл первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев, который выступил с речью перед участниками строительства. Затем в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР она была названа Волжской ГЭС имени В.И. Ленина.

Валерий ЕРОФЕЕВ