В 1798 году об адмирале Нельсоне говорили: «Нашему Горацио фатально не везет в береговых операциях. В Никарагуа он едва не стал жертвой малярии, на Корсике потерял глаз и вот теперь на Тенерифе — руку! Пусть уж лучше командует на море, там у него все получается лучше».

На самом деле пример с Никарагуа здесь не совсем корректен, поскольку компенсацией за перенесенную малярию стала достойная репутация, благодаря которой Нельсон сумел обогнать многих своих сверстников.

Первый шаг к славе

На флот Горацио Нельсон поступил в 1771 году 12-летним юношей и продвигался благодаря протекции своего дяди, капитана Мориса Саклинга. Однако после сдачи в 1777 году экзамена на лейтенанта рассчитывать приходилось только на себя, поскольку для обеспечения дальнейших повышений влияние дяди было просто недостаточным.

И Нельсон решил отличиться, напросившись в рискованную экспедицию. Речь шла о том, чтобы высадить десант на территории современной Коста-Рики, подняться по реке Сан-Хуан до озера Никарагуа и, захватив испанские укрепленные пункты, отрезать Северную Америку от Южной.

Нельсон, как капитан фрегата «Хинчинбрук», отвечал только за морскую часть экспедиции, но тоже решил отправиться в джунгли с отрядом из моряков-добровольцев. Благодаря его энергии было взято первое вражеское укрепление — батарея на острове Бартоло, а затем и главная цель экспедиции — форт Хуан де Аисса. Правда, буквально за день до его капитуляции (29 апреля 1780 года) Нельсон слег в лихорадке и был отправлен на свой корабль. Затем малярия прошлась по всему отряду, так что в конце ноября британцам пришлось ретироваться.

Из примерно полутора тысяч участников похода домой вернулась менее половины, причем основные потери пришлись именно на жертв малярии. Сам Нельсон стоял одной ногой в могиле, но выкарабкался благодаря заботе, которой его окружили в доме адмирала Паркера. И самое главное — он был произведен в контр-адмиралы, так что, в соответствии с существовавшими на британском флоте правилами, никто из других капитанов уже не мог обойти его в чине.

Правда, война скоро закончилась, а Нельсон имел неосторожность нажить себе влиятельных врагов. Однако Англия и Франция в мире никогда долго не жили, тем более что во Франции скоро произошла революция.

Как появилась черная повязка

В 1793 году Нельсон вернулся на службу, получив под командование 64-пушечный линейный корабль «Агамемнон». Он участвовал в боевых действиях под Тулоном, где взошла и звезда Наполеона Бонапарта. Правда, непосредственно они не пересекались.

Сойти на сушу Нельсону довелось чуть позже, когда заслуженный борец за корсиканскую независимость Паскуаль Паоли поднял восстание против французов и запросил поддержку у британцев. Те послали «Агамемнон», который должен был не допускать к острову суда неприятеля, а также высадить десант под командованием генерала Дандаса. Нельсон (как и в Никарагуа) присоединился к десанту с моряками-добровольцами и настоял на штурме городка Бастия, скрыв от сухопутного компаньона, что силы противника вдвое превосходят силы британцев. Штурм, однако, увенчался успехом, что укрепило убежденность повстанцев в своей правоте и настроило на лад еще более воинственный.

Последовала череда стычек, приведших к почти полному установлению англичанами и повстанцами контроля над Корсикой. Французы продолжали удерживать лишь старую крепость Кальви, обороняемую энергичным генералом Рафаэлем де Казабьянкой. Гарнизон из примерно 800 человек располагал 47 старыми пушками.

Повстанцы, имевшие примерно такие же силы, добиться ничего бы не смогли, но Нельсон в дополнение к «Агамемнону» получил еще два боевых корабля — «Лютин» и «Дольфин» и 16 транспортников.

Высадка, осуществленная 18 июня 1794 года в 5 км от Кальви, прошла без проблем, после чего британцы оседлали господствующие высоты и обустроили батарею.

Общая численность обложивших крепость британцев достигла полутора тысяч. Реально войсками командовал энергичный и способный Чарльз Стюарт, но он был всего лишь полковником и, отдавая приказы, не мог конфликтовать с Нельсоном, который все же был выше его по званию.

Нельзя сказать, что такое двоевластие имело фатальные последствия, но и успеху осады явно не способствовало.

В ночь с 4 на 5 июля, после четырехдневного штурма, англичане и паолисты взяли форт Деско, защищаемый гарнизоном всего из 60 человек, половина из которых погибла. В живых, правда, осталась отважная Мари-Анжелик Дюшамен, ставшая первой женщиной, награжденной орденом Почетного легиона.

Столкнувшись с ожесточенным сопротивлением, осаждающие сделали ставку на методичные артиллерийские обстрелы, и здесь опыт Нельсона пришелся весьма кстати. Однако 12 июля, при осмотре позиций, выпущенное противником ядро ударило рядом с ним в бруствер. Осколок камня попал Нельсону в бровь над правым глазом, повредив зрительный нерв. По легенде, Нельсон отказался сразу покинуть опасный участок, отреагировав фразой: «Наша жизнь находится в руках Бога, но мое имя, моя честь находятся в моих руках».

О какой-либо его активности при дальнейшей осаде Кальви документы не упоминают, из чего можно сделать вывод, что ранение оказалось достаточно серьезным.

5 августа французы подписали почетную капитуляцию, предусматривавшую их эвакуацию на материк с оружием и знаменами.

Нельсон за участие в осаде не получил никаких наград и даже не был внесен в официальный список раненых, что вызвало у него понятное раздражение. Однако глаза он не лишился и не ослеп, а судить о том, насколько снизилась острота его зрения, приходилось на основании заявлений самого адмирала.

Нельсону хотелось, чтобы его заслуги оценили по достоинству, и он начал носить на глазу черную повязку, а также периодически заводить разговоры о пенсии за увечье, хотя и не предпринимая конкретных шагов к тому, чтобы ее выхлопотать. С одной стороны, покидать театр боевых действий ему не хотелось, а с другой — оформление пенсии действительно предусматривало тщательное медицинское обследование, результаты которого, вероятно, были не очевидны.

Мечта о заветном галеоне

Следующие три года у Нельсона были предельно насыщенными. Особую слабость он питал к операциям против отдельных кораблей противника, которые позволяли ему до совершенства отработать свои тактические знания, а заодно обстрелять и закалить в огне подчиненных, которые искренне любили своего отважного командира.

Впрочем, присутствовал здесь и еще один мотив, сугубо материального плана. За каждое захваченное вражеское судно капитанам, офицерам и рядовым морякам выплачивались солидные призовые деньги, распределявшиеся, разумеется, в соответствии с чином.

Для Нельсона это стало хорошим источником пополнения его капиталов. Славу же ему принесло сражение у мыса Сан-Висенте (14 февраля 1797 года), где, действуя под началом Джона Джервиса, он на «Кэптене» осуществил рискованный маневр, решивший исход битвы. Но еще больше впечатлил современников «лихой абордаж», когда Нельсон со своими моряками захватил сначала испанский линейный корабль «Сан-Николас», а затем, перебравшись по нему как по мосту, — второй корабль -«Сан Хосе».

На британском флоте только и говорили, что о «золотом мосте Нельсона».

Правда, настоящего золота ему не хватало. Ведь даже самые крупные боевые корабли не приносили таких денег, которые мог принести какой-нибудь испанский галеон из Америки. Один из таких «золотых галеонов» и ввел Нельсона в искушение…

После поражения у Сан-Висенте испанский флот отсиживался в Кадисе. Англичане блокировали этот порт, но, опасаясь береговых укреплений, воздерживались от нападений. Только неугомонный Нельсон в одну из ночей подобрался на вооруженной мортирами барже к вражескому сторожевому кораблю и захватил его в абордажной схватке.

В этом бою матрос Джон Сайке дважды спасал жизнь своему командиру, а в третий раз, чтобы отвести удар, подставил под вражеский палаш свою руку. Было в этом эпизоде какое-то предупреждение свыше.

Вскоре стало известно, что следовавший из Новой Испании (Мексики) галеон с золотом вместо заведомо обреченной попытки прорыва в Кадис дошел до Канарских островов и встал под разгрузку в укрепленном порту Санта-Крус-де-Тенерифе.

Нельсон тут же насел на Джервиса, напоминая, как в 1657 году адмирал Блейк совершил налет на Тенерифе, захватив шесть галеонов: «Неужели мы ни в состоянии захватить один?»

Увести весь флот от Кадиса на Канары Джервис не мог, но, поколебавшись и тоже не устояв перед соблазном причитавшихся ему (как командующему) призовых, выделил своему подчиненному 3 линейных корабля, 4 фрегата и несколько вспомогательных судов.

Сюрприз не получился

Предполагалось, что британский отряд подойдет к Тенерифе в сумерках, с ходу откроет огонь и приступит к высадке десанта.

Однако, отправившись в поход 15 июля, из-за штормов и противных течений Нельсон прибыл к Тенерифе только 20-го, да еще и в середине дня, так что испанцы сразу поняли, кто именно пожаловал в гости. Высадить десант с ходу также не получилось из-за противных течений, а на следующий день выяснилось, что «доны» галеон уже разгрузили и находившееся на нем золото перенесли в крепость.

Обозрев испанские укрепления в подзорную трубу, Нельсон пришел к выводу, что они не такие полуразвалившиеся, как предполагалось ранее. Более того, при появлении британцев губернатор Антонио Гутьеррес приказал возводить дополнительные укрепления на случай десанта.

Увидев начавшуюся на берегу возню, Нельсон решил атаковать как можно скорее, заявив с присущей ему патетикой: «Через десять часов я буду победителем или же потерплю поражение!» И он потерпел поражение — десант, высаженный в ночь с 21 на 22 июля восточнее города, уперся в возведенные на этом направлении укрепления и откатился обратно.

Потери, впрочем, были незначительными, и Нельсон заявил о намерении повторить десант через два дня, а пока терзать город бомбардировками. Артиллерия Санта-Круса состояла из 91 орудия, на британской эскадре количество пушек приближалось к четырем сотням. Однако размещены батареи испанцев были так, что довольно надежно прикрывали свои и союзные им французские суда. Около 100 французских матросов присоединились к защитникам, число которых, считая с ополченцами, составило около 1,7 тысячи человек.

Британцы располагали 4 тысячами бойцов и вели приготовления таким образом, чтобы испанцы ожидали десанта на северо-востоке от крепости. На самом деле Нельсон собирался подвести эскадру как можно ближе к крепости, а затем погрузить около тысячи человек на гребные суда, проскочить под носом самых сильных вражеских батарей и высадиться на молу вблизи главных бастионов. Атаку он собирался возглавлять лично, командуя первым эшелоном. Второй эшелон возглавлял заместитель флагмана капитан Томас Трубридж.

На совещании перед атакой Нельсон в очередной раз не удержался от патетики и, апеллируя к античным символам, заявил: «Завтра моя голова будет увенчана либо лаврами, либо ветвями кипариса».

Сам адмирал прекрасно понимал, что затеянное им предприятие является авантюрой, поскольку за четыре дня испанцы оценили силы нападающих, укрепили самые опасные участки и просчитали самые вероятные угрозы. Однако отступать, не испробовав все средства для достижения победы, Нельсон считал невозможным. В оправдание ему надо сказать, что сам он собирался быть на самом опасном участке и даже взял с собой своего пасынка Джосаю.

… И бутылка рома!

Высадка десанта, начавшаяся 24 июля в 11 часов вечера, сразу пошла не так, как рассчитывали британцы. Первая группа во главе с самим Нельсоном и моряки с идущего следом тендера «Фокс», едва ступив на берег, попали под огонь крепостных орудий. Сраженный картечью адмирал упал навзничь в шлюпку одним из первых, с криком «Я умираю!». Подскочивший к нему Джосая крепко перетянул раздробленную руку отчима выше локтя и приказал морякам быстро грести обратно.

Под вражеским огнем шлюпка добралась до ближайшего британского корабля «Сихорс», но Нельсон приказал грести дальше, поскольку на судне находилась супруга капитана Фримантла, а он не хотел шокировать женщину своим видом.

Через несколько минут причалили к борту «Тесея» и адмирал, схватившись здоровой рукой за брошенную веревку, приказал тянуть его наверх. В каюте он распорядился немедленно ампутировать руку, выпив в качестве анестезии два стакана рома. Операция прошла успешно, после чего ему дали опиум.

Оставшийся без командира отряд все же сумел захватить мол, но затем был выбит испанцами. Высадившаяся к западу от порта вторая колонна Трубриджа смогла прорваться в город, но была блокирована и через пару часов капитулировала. Дон Антонио Гутьеррес соглашался эвакуировать британцев на их корабли под обещание, что больше попыток штурмовать Санта-Крус они не предпримут.

Трубридж пообещал, и Нельсон, когда пришел в себя, не стал это обещание оспаривать.

Позже адмирал писал о своем великодушном противнике: «Он распорядился, чтобы наших раненых поместили в госпиталь, а всем остальным выделили лучшую провизию из той, что можно было достать: он объявил, что матросы с кораблей, стоящих на рейде, могут брать увольнение на сушу и покупать любые продукты, которые будут нужны».

Написав Гутьерресу благодарственное письмо, Нельсон послал ему пиво и сыр — больше отдариваться британскому адмиралу было нечем.

Вернувшись побитым к эскадре Джервиса, Нельсон считал, что со службы его уволят, поскольку «в одноруких адмиралах Англия не нуждается». Но Джервис и сам нес ответственность за произошедшее, да и к своему подчиненному испытывал теплые чувства. В общем, в донесениях он подал случившееся не как авантюру, а как трагическую случайность. Мол, если бы Нельсона не ранили в самом начале, победа точно осенила бы британские знамена.

Репутация Нельсона из-за этого неудачного похода сильно не пострадала, а через год с небольшим он полностью ее восстановил, разбив французский флот при Абукире.

И даже в потере руки имелся какой-то позитивный момент, поскольку отпала необходимость носить повязку на вполне зрячем глазу. Ведь с одной рукой Нельсон и так выглядел вполне героически.

Олег ПОКРОВСКИЙ