Роковой просчёт Петра I

В 1709 году Петр I, казалось, уже сломал хребет Швеции, с которой вел ожесточенную войну. Армия его оппонента Карла ХII была разбита под Полтавой и перестала существовать. Да вот беда - сам шведский король с горсткой придворных ускользнул от погони и скрылся на территории Османской империи.

Победа в Северной войне уже была в руках у Петра I, но он не мог воспользоваться ее плодами - заключить выгодный мир со шведами и повернуть свои силы на юг и восток. Русский царь уверовал в свой талант стратега и силу своей армии и решил поторопить турецкого султана.

Еще до начала Сёверной войны Петр, как ему казалось, укрепил южные рубежи страны. Он захватил Азов и часть побережья Азовского моря, в которое вывел боевой флот. Кроме того, он укрепил гарнизоны по всей Южной Украине. Эти меры должны были послужить надежной гарантией в противостоянии с Турцией и Крымским ханством.

Султан Османской империи, видя возросшую мощь России, вовсе не желал искушать судьбу новыми боевыми столкновениями, а предпочитал подождать, пока шведская армия раздавит основные силы московитов. Потом можно было бы вернуть все потерянное во время Азовских походов и прибрать к рукам что-нибудь еще. На этот счет, скорее всего, существовали договоренности турок и шведов, так как последним вряд ли по силам было оторвать от России слишком большой кусок.

Здесь начинались интересы Крымского ханства. Его правителям было, безусловно, выгодно ослабить Московское государство, но оставить его в качестве «дойной коровы». Дело даже не в том, что еще в 1700 году Россия платила Бахчисараю дань. Просто они несколько сотен лет жили исключительно набегами и ничем иным. Они не собирались присоединять территории, им нужны были слабые соседи, которых можно было бы грабить.

Ожидания татар и османов не оправдались - Петр не просто отразил нашествие шведов, но и разбил их наголову. Но допустить пленение Карла XII турки не могли. Это немедленно привело бы к окончанию Северной войны. Дальнейшие же планы Петра были слишком хорошо известны в Стамбуле. Простирались они, ни много ни мало, на все Причерноморье и значительную часть бывших владений Византии. При дворе султана плохо представляли себе, насколько такие планы выполнимы, но угроза была страшнее исполнения. Тем более на фоне полтавского триумфа Петра.

Отпраздновав победу 1709 года, в Петербурге поняли, что не добились ничего существенного. Да, под контроль России попало все южное побережье Балтийского моря. Но дальше двигаться было некуда. В Польше все так же сидел на троне Станислав Лещинский, союзник Карла. Карл даже смог наладить отношения со шляхтой, и, чтобы заменить его на лояльного Петру Августа, потребовалось бы серьезно воевать.

В Померании и Штральзунде окопалась сильная шведская армия. С одной стороны, она не давала Августу с его саксонскими войсками покоя, а с другой - прочно удерживала позиции. На Балтике господствовал шведский флот, так что любое наступление России на севере наткнулось бы на эффективное противодействие.

С другой стороны, по всей Швеции бродили подкупленные агенты Петра, которые будоражили умы обывателей и склоняли общественное мнение к бунту против Карла. Спору нет, шведский король поставил свою страну на грань поражения, предварительно разорив военными налогами. Его популярность упала, по свидетельству современников, до отрицательной величины, и, появись он в Швеции, его бы немедленно низложили. Однако пока Карл оставался за границей, аристократические кланы чувствовали себя вольготно и не спешили решать вопрос с передачей власти. К тому же так ситуация выглядела благороднее: подданные ждут короля, чтобы предъявить ему справедливые претензии.

К тому же в ситуацию постоянно вмешивались англичане. В Лондоне не хотели чрезмерного усиления России и поражения Швеции. Война за испанское наследство не давала возможности погрузиться в дела Северной Европы. Так что британцы старались компенсировать усилия Петербурга по выводу Швеции из войны. В Лондоне тоже были осведомлены о планах Петра на юге.

Таким образом, Карл оказался заложником своей короны. Пока он был королем и оставался в Бендерах, где его поселили турки, Северная война продолжалась. Сразу после Полтавы посланники Петра I договорились с османами о выдворении Карла за пределы Турции. Но настроения при дворе султана вскоре переменились. Там предпочли держать коронованного заложника при себе в качестве последнего козыря. Его можно было либо продать Петру за какие-нибудь ощутимые уступки, либо отпустить на родину, чтобы он продолжил борьбу с Россией.

Казус же заключался в том, что турки не могли сделать ни того, ни другого. Поначалу не слишком стремился покинуть Бендеры и сам Карл. Во-первых, он если и не знал наверняка, то догадывался об отношении к нему на родине. Во-вторых, до Швеции еще нужно было добраться. Через Россию, Польшу, Данию и Пруссию путь был отрезан. Австрийцы тоже могли схватить его и выдать Петру, с которым заигрывали уже не один год. Оставалось отсиживаться в Бендерах.

Между тем Петр прекрасно понимал, что война за испанское наследство, отвлекавшая все эти годы внимание европейских монархов, заканчивается. Когда большой конфликт будет урегулирован, кто-то наверняка вмешается в противостояние России и Швеции. А между тем в 1710 году было совершенно очевидно, что Карла остается только немного «дожать», и сделать это лучше своими силами.

Петр решил немного надавить на султана и его двор и стал настойчиво требовать выдворения шведского короля. Петербургские посланники туманно намекали на военные приготовления, а иногда и на то, что царь может решиться на ограниченную военную операцию для захвата шведского короля на чужой территории.

Это, естественно, только раздражало султана Ахмеда III. Он и без того был весьма импульсивным и амбициозным человеком. К тому же Карл постоянно напоминал ему об обещании вступить в войну против России. Мол, сокрушить ее будет несложно, а приобрести можно многое. Ахмед колебался, ссылаясь на фиаско шведской армии, но... Навязчивые потуги петровской дипломатии сделали то, чего не мог добиться шведский король. 20 ноября 1710 года Ахмед сам объявил России войну.

В Петербурге это известие даже вызвало некоторое оживление: успехи настолько вскружили Петру голову, что все казалось легко осуществимым. Поэтому план кампании был насколько прост, настолько же и фантастичен. Петр собирался сосредоточить армию у Дуная в Валахии, не дать османам переправиться, а затем, когда подвластные Порте христианские народы поднимут восстание, двинуться вглубь вражеской территории. Конец похода Петр видел, ни много ни мало, в Константинополе.

Зима 1710-1711 годов в военном отношении выдалась спокойной. В Прибалтике продолжалась зачистка территории от шведских гарнизонов, а на юге все события ограничились набегом крымских татар на Южную Украину. Он был отбит настолько легко, что Петр окончательно уверовал: настали новые времена.

Так что подготовка к походу свелась к пополнению обозных запасов мадьярским вином, которое обожал царь, и составлением делегации. К южным рубежам зачем-то прибыли не только сам Петр с Екатериной (венчание с которой пришлось отложить, так что она находилась при армии в двусмысленном статусе), но также канцлер Головкин и вице-канцлер Шафиров, два десятка придворных дам и полсотни кавалеров и целая свора иностранцев.

Ядром армии должны были стать десять драгунских полков, которые Голицын повел в Молдавию чуть раньше, и двадцать два пехотных полка, которые Шереметев должен был привести из Ливонии чуть позже. Еще в войске Петра собралось около 10 тысяч казаков и артиллерийский парк примерно из 160 орудий. Впоследствии к русским войскам присоединились около 6000 человек молдавской легкой конницы. Без учета этого контингента и казаков царь располагал почти 80-тысячной армией.

К лету 1711 года русская армия сосредоточилась у Днестра. После долгого перехода войска уже значительно поредели: было много отставших, в кавалерийских полках не хватало лошадей. Но Петр решил не медлить и приказал двигаться к реке Прут.

Шесть дней длился переход по безводным, опаленным солнцем степям. Одновременно Шереметев с частью кавалерии двинулся в Валахию, чтобы втянуть ее в войну.

Основные силы буквально таяли на глазах: люди гибли прямо на марше или уже у берегов Прута - после длительной жажды пить больше, чем положено, смертельно опасно. Русские солдаты этого, естественно, не знали. Шереметева в Валахии никто не ждал, и ему пришлось повернуть на Яссы и расположиться там.

Уже с 1 июля конница крымских татар начала беспокоить налетами небольшие отряды русских. К тому же ни фуража, ни продовольствия в Яссах не оказалось: Петр просчитался, назначив этот город местом соединения армии. Теперь, напротив, ее пришлось разделить. 10-тысячный кавалерийский корпус под командованием генерала Ренне отправился на Браилов, где по данным разведки были сосредоточены большие турецкие запасы. Ещё 10 тысяч остались в Яссах для обеспечения тылов и коммуникаций. Остальное войско двинулось вдоль Прута, несколько раз переправляясь с берега на берег в поисках продовольствия.

18 июля у деревушки Фальчи русский авангард встретил такое сопротивление, что пришлось отступить к основным силам. Пока во всех стычках спасало отсутствие у турок артиллерии и слабое вооружение противника.

Но уже 18 июля вся армия Петра, в которой оставалось 31 000 пехоты и 6500 кавалерии при 122 орудиях, была окружена. Турки не приближались больше чём на 200-300 шагов, уклонялись от боя, но при попытке русских частей двинуться вперед тут же угрожали флангам.

Русское войско все же смогло сдвинуться с места, но уже на следующий день турки вновь окружили его. К тому же к османам подошла артиллерия и их союзники - татары и запорожские казаки. Три дня продолжались обстрелы и яростные атаки янычар. Все они были отбиты с большими для турок потерями, но и русские войска несли немалый урон. 21 июля русская армия была окончательно обложена и прижата к реке. Против нее стояло около 120 000 турок и больше 70 000 татар, а 440 орудий вели непрерывный огонь.

На военном совете русское командование пришло к выводу, что дальнейшее сидение в осаде быстро приведет к голоду и ничем хорошим не закончится: помощи ждать было не от кого. Так что к туркам отправили парламентера с предложением начать мирные переговоры. Однако визирь Балтаджи Мехмед-паша скрыл от султана предложение русских и приказал вновь идти на штурм.

Тут бунт подняли янычары, которым каждая атака стоила нескольких тысяч убитых. Они кричали, что султан хочет мира, а их гонят на русские пушки. Шереметев послал визирю еще одно письмо, в котором сообщал, что если не будет достигнуто перемирие, то русская армия оставит позиции и пойдет на штурм сама. Турки дрогнули и согласились на переговоры, вести которые с русской стороны отправили Шафирова.

В русском лагере собрали около 200 000 рублей золотом на взятки турецкому визирю и другим сановникам и наскоро обсудили возможные пределы уступок. Петр, подавленный неудачей, согласился на все, что требовал султан Ахмед год назад: оставить все приобретения Северной войны, кроме Ингрии, отдать Азов и Запорожье, срыть все южные крепости, сдать азовский флот, признать польским королем Станислава Лещинского, пропустить Карла XII в Швецию через свою территорию. «Только не рабство», - бросил Петр вслед Шафирову.

22 июля тот вернулся с предложениями от Мехмед-паши. То ли возымели действие взятки, то ли турки имели далекоидущие соображения, но их условия были много легче тех, на которые соглашался Петр. Азов пришлось вернуть, все укрепления на южных рубежах разрушить. Кроме того, Россия обязалась пропустить Карла в Швецию и предоставить турецким купцам торговые льготы. Договор был немедленно скреплен печатями, и уже на следующий день остатки русской армии выступили к Яссам. Известие о взятии 25 июля Браилова уже никого не могло обрадовать. Обратно через границу Петр смог увести не больше 35 000 солдат.

Шафиров и Шереметев оставались в заложниках у турок до заключения мира в 1713 году, который был подписан в основном на прутских условиях. Петр продолжил Северную войну и добился ее окончания на выгодных условиях в 1721 году. Трудно сказать, насколько отсрочила эту победу прутская авантюра, но вряд ли со Швецией удалось бы покончить намного быстрее. Потери же на юге хоть и выглядели тяжелыми, но тот же Азов удалось вернуть уже через 25 лет при Анне Иоанновне.

А Османская империя, хоть и одержала почетную победу, но больше связываться с Россией не пожелала. Ахмед справедливо рассудил, что ему очень сильно повезло, и в следующий раз русские лучше рассчитают силы. Так что он решил не рисковать, выдвигая слишком серьезные требования.

Зато Петра фиаско 1711 года как будто вернуло с небес на землю. Он стал гораздо осторожнее и вместо планов завоевания Хивы или организации колонии на Мадагаскаре довел до конца дело укрепления балтийских берегов.

Дмитрий КРУГЛОВ

Всю зиму 1710 года Петр принимал в Петербурге делегации от христианских народов, подвластных Турции. Сербы и черногорцы обещали поднять всеобщее восстание против османов, как только русская армия перейдет границы Порты. Правитель Молдавии Дмитрий Кантемир (обязанный восхождением на трон крымскому хану) через своих посредников обещал помощь войсками, продовольствием и предоставлением укрепленных лагерей. Господарь Валахии (находившейся в вассальной зависимости от Турции) Константин Брынковяну передавал, что как только русская армия будет на Дунае, он отложится от Османской империи и с 30-тысячным войском примкнет к Петру. Кроме того, многочисленные посланники, не переставая, твердили, что турецкая армия небоеспособна, а сами турки боятся русских до смерти.

Большая часть этих донесений оказалась вымыслом - частично турецкой контрразведки, частично братьев-славян, которые преувеличивали свои силы и подчеркивали свою значимость. На деле царь Петр со своим войском оказался в той же ситуации, что и Карл XII, которому Мазепа наобещал войско, провиант и зимовку, а смог привести только несколько тысяч казаков. Брынковяну вообще сделал вид, что первый раз слышит о совместных с Россией планах. Кантемир хоть и явился в лагерь Петра, но привел только 6000 легких кавалеристов, вооруженных луками и пиками. Никаких припасов, укреплений и переправ молдаване подготовить не смогли. Восставшие сербы и черногорцы продержались всего пару недель - для подавления их плохо подготовленного выступления туркам даже не пришлось посылать на Балканы дополнительные силы.

Едва успели осесть клубы пыли, поднимаемой русским арьергардом, в лагерь Мехмед-паши явились Карл Шведский и крымский хан Девлет-Гирей. Первый требовал отменить условия мира, дать ему войско и позволить разгромить Петра. Второй грозил пожаловаться султану и требовал догнать русских, перебить их всех, а Петра схватить и в клетке провезти по улицам Бахчисарая. Визирь проигнорировал угрозы хана, а Карлу сказал: «Ты уже испытал их силу, мы знаем, как. Хочешь, атакуй их со своими людьми, а я заключенного мира не нарушу».

Кстати, свою взятку Мехмед-паша так и не получил. Деньги доставили в его лагерь 26 июля, но он побоялся их взять, опасаясь крымских шпионов. А в ноябре 1711 года Карл XII все-таки добился его ареста и казни за измену.