Путь в Византию

В Повести временных лет, да и в большинстве исследований историков, говорится о том, что главной целью путешествия княгини Ольги в Византию в 955 году было ее личное крещение. Но стоит вспомнить, например, что в Киеве уже в 945-м существовала соборная церковь Святого Ильи. Так что Ольге вряд ли было нужно ехать так далеко...

Строительство христианских храмов в Киеве, безусловно, не могло успешно осуществляться без поддержки верховных правителей Киевской Руси. Но такого строительства не могло бы быть, если бы правители не были христианами... А брак между Игорем и Ольгой был заключен около 925-926 годов.

О поездке Ольги в столицу Византийской империи существует немало как отечественных, так и зарубежных источников. В основном, все один в один придерживаются той легенды, которая была изложена Нестором Летописцем в Повести временных лет, где вопрос крещения выступает как важная государственнополитическая потребность Руси. Не будем акцентировать на этом внимание и рассмотрим другие интересные факты из той же летописи, где княгиню Ольгу превозносят за ее ум и изобретательность; подчеркивается также ее несказанно чарующая красота, якобы очаровавшая даже самого императора Константина Багрянородного: «Подивился царь ее разуму, беседуя с нею, и сказал ей: «Достойна ты царствовать с нами в столице нашей». И вот тогда будто бы Ольга и выдвигает требование крещения, заявляя: «Я язычница; если хочешь крестить меня, то крести меня сам - иначе не крещусь». «И крестил ее царь с патриархом», - продолжает далее летописец.

А теперь рассмотрим ряд несоответствий. Во-первых, царь крестить не может; во-вторых, у византийского императора уже была жена - императрица Елена, которая лично принимала Ольгу; в-третьих, Ольга приехала в Константинополь со своим священником Григорием, и дважды креститься по христианским канонам категорически запрещено... Кстати, автор книги XVI века «Ольгино Житие» Димитрий Ростовский придерживается той же легенды, добавляя, что царь византийский стал ее крестным отцом.

Интересную информацию о приеме Ольги в царских палатах оставил и сам византийский император. В частности, из его записей: «Месяца сентября 9-го числа в среду был прием, во всем подобный предыдущему [одного сарацинского посла] по поводу приезда Ольги, княгини русской». Далее в описании церемонии сообщается, что ей были переданы вопросы от лица императрицы... Потом императрица, встав с престола, направилась в свои внутренние покои, «княгиня же с родственницами своими и служанками вошла через залу Юстиниана... в кенгурий и там отдыхала. Потом сел император с императрицей и порфирородными своими детьми, и позвана была княгиня из залы...»

Ни о каком крещении Ольги императором или патриархом речь в этих записях не идет. Точно так же, как и о сватовстве самого императора к княгине, что в период строгого соблюдения христианских традиций было бы просто невозможным.

Можем предположить, что в Повести временных лет летописец ставил перед собой немного иную задачу, которая не совсем совпадает с историческими реалиями. Возможно, целью автора было превознести киевскую княгиню, поставить ее на один уровень с византийским императором, и даже больше - доказать ее превосходство над ним. Показать, что она «превзошла умом» самого властителя Византии в тонкостях христианского вероучения! Именно это мы можем наблюдать, когда читаем летопись, где княжна высмеивает «предложение» императора о сватовстве, сказав: «Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью? А у христиан не разрешается это - ты сам знаешь». Речь идет о запрете бракосочетания крестного отца с крестной дочерью. Не оставили каких-либо известий о крещении Ольги и другие византийские авторы, что было бы выдающимся событием, если бы оно произошло.

Находясь в Константинополе, княгиня Ольга посетила важнейший христианский храм - Святую Софию. Можем предположить, что имея за спиной большую общину христиан, своим визитом в Византию Ольга преследовала цель проведения переговоров по поводу организации церковных дел в Киеве и отношений с вселенским центром православия. И тем не менее княгиня не могла не учитывать трагических взаимоотношений болгарской церкви с Константинопольским патриархатом, когда христианство использовалось Византийской империей для уничтожения Болгарского государства, церкви и культуры страны. Поэтому допустим, что переговоры Ольги с византийским патриархом могли вестись с позиции установления в Киевском государстве только автокефальной (независимой) церковной организации.

Понятное дело, что подобная позиция киевской княжны не могла получить одобрение вселенского патриархата, который везде «насаждал» собственную церковную администрацию и через нее подчинял не только церковную жизнь страны, куда приезжали греческие иерархи, но и политическую.

Исходя из вышесказанного, становится понятным следующий поступок княгини Ольги: она подарила храму Святой Софии золотое блюдо, украшенное драгоценными камнями, на котором ранее было ей поднесено посольское содержание в 500 милиарисиев. Это была действительно ценная вещь, и она несколько веков хранилась в храме. Следует сказать, что это было довольно обычное уважение, все действия которого предусмотрены традиционным пышным дворцовым церемониалом. Это также объясняется тем, что византийский двор превозносил себя в глазах других государств, стремясь психологически ошеломить и подчинить себе.

В 1252 году паломник Добрыня Ядрейкович, что со временем стал архиепископом Новгородским Антонием, в своих записях сообщает, что видел в соборе Святой Софии драгоценное блюдо: «Блюдо велико злато служебное Олгы Русской, когда взяла дань, ходивши ко Царю-городу; во блюде же Олжине камень драгий, на том же камени написан Христос».

Возможно, возвращая драгоценность, княгиня Ольга выказывала таким образом императору и патриарху свое недовольство, вызванное их отказом в ее главной просьбе, с которой она прибыла в такую даль.

Вернувшись в Киев, Ольга немедля устанавливает контакты с европейскими государствами - Венгерским княжеством и Германией. К тому же она обращается к герцогу Саксонии, королю Германии Оттону I с просьбой прислать в Киев епископа и священников.

А вот к успеху дипломатии киевской княжны в Константинополе некоторые исследователи относят то, что она добилась себе почетного звания «архонтессы» - дочки императора. Если такое звание и было ей дано, то оно для княгини существенной роли не играло - в своей стране она и так была всевластной правительницей. А подобное звание, скорее, означало на политическом языке византийских императоров зависимость, подчиненность империи, а не определенную степень «престижа».

Византийский император таким образом подчинял себе соседних властителей, и об этом свидетельствует решительный ответ княгини послам императора, который, ничего не дав ей, хотел иметь от ее государства значительные экономические и военные выгоды, то есть сделать Киевское государство «донором» для имперских надобностей.

Послы, по словам летописца, говорили от имени византийского императора Константина так: «Ты ведь говорила мне: когда возвращусь в Русь, много даров пришлю тебе: челядь, воск, и меха, и воинов в помощь». На что Ольга ответила: «Если ты так же постоишь у меня в Почайне, как я в Суду, то тогда дам тебе». Это был открытый дипломатический разрыв с Византией.

С уверенностью можно сказать, что успех визита княгини Ольги в Константинополь состоялся! Византийской империи не удалось подчинить поднепровское государство, его материальные и человеческие ресурсы. Княгиней Ольгой на тот момент было принято единственно правильное решение: резко прервать подобные неравноправные отношения с Византийской империей и направить свой взгляд на Западную Европу.

Александра ШЕПЕЛЬ