«Такой молодой, а уже гений!»

Автор: Maks Янв 28, 2020

«Что я? Вот Коля — это поэт»! — говорил Сергей Есенин о Николае Эрдмане. А Маяковский даже хотел у него учиться «пьесы писать». Актер Эраст Гарин пошел еще дальше: стал одеваться как Эрдман, острить как Эрдман и, хотя раньше говорил абсолютно нормально, принялся заикаться, тоже как Эрдман. Тут впору вслед за героиней фильма «Веселые ребята» воскликнуть: «Такой молодой, а уже гений!»

Николай Эрдман был автором множества блестящих шуток. Таких, как: «Сейчас выступит музыкальный ансамбль имени Листа… прокатного цеха!» или «Покойник подождет, ему спешить некуда». Только вот, смеясь до коликов, зрители не знали, кому своим весельем обязаны. Ведь в конечных титрах фильма имя сценариста не стояло.

«Однажды ГПУ пришло к Эзопу…»

1933 год. В Гагре идут съемки «Веселых ребят» с участием сценаристов Эрдмана и Масса. А в Москве тем временем на кремлевском приеме подвыпивший Василий Качалов по просьбе почитать что-нибудь веселенькое декламирует их басню: «Однажды ГПУ явилося к Эзопу / И — хвать его за … опу. Смысл сей басни ясен: не надо этих басен». Тут наступила тишина, а вслед за ней раздался голос Сталина: «Кто написал эти хулиганские стихи?»

Качалов сказал, его пожурили за политблизорукость, а авторов басни вскоре арестовали. Прямо в Гагре во время съемок «Веселых ребят». Качалов каялся, просил прощения и даже плакал. Но все понимали: Эрдман давно «на карандаше» у органов, еще после своих нашумевших пьес — «Мандата» (1925 год), поставленного Мейерхольдом, и запрещенных к постановке «Самоубийц» (1928 год). Баснописцы получили по три года поселения в Сибири. Из Енисейска Николай Робертович телеграфировал матушке: «Жив здоров целую Мамин-Сибиряк». Его послание распространилось по Москве, как молния — ссыльный продолжал шутить!..

Режиссер Григорий Александров навестил сценариста и сказал: «Понимаешь, Коля, фильм получился шикарным, кажется, товарищ Сталин его полюбил. А что, если он узнает, что один из его создателей за решеткой? Он сразу охладеет к фильму, и «Веселые ребята» будут пылиться на полке. Не губи…» И Эрдман согласился, вот почему его не было в титрах…

Больше всех для Николая Робертовича тогда сделала его возлюбленная Ангелина Степанова.

«Стены такого не слыхали…»

Николай Эрдман… Ему — 28, ей — 23. Он — застенчивый остроумец, пижон в непременной черной бабочке, она — изысканная красавица. Роман блистательной актрисы МХАТа с известным драматургом случился, когда оба находились на вершине славы, и проходил на фоне богемной столичной жизни.

Эрдман знал всю Москву и увлекался игрой на бегах. «За всю свою жизнь я испытал чувство зависти всего три раза, — острил он. — Один раз к Козловскому, один раз к собаке и один раз к самому себе. Козловскому я позавидовал на бегах, когда, выиграв приз, он шел рядом с кобылой «и кланялся повизгивающим барышням». Собаке — в детстве, когда в цирке она легко делала «сложение и вычитание». Себе — когда подслушал, как две женщины «ругали» кого-то, и узнал в предмете себя самого». Как вспоминала мультипликатор Лана Азарх, его «остроумие, снисходительно-ироническая манера держаться, элегантность и даже заикание покоряли безвозвратно». Все «бежали к нему… в дом Большого театра», а он «никогда не хмелел, только его лаконичные рассказы о людях и событиях становились еще более неожиданными и блистательными»…

Красавице Ангелине Степановой он писал: «Милая моя, длинноногая барышня, не грусти!», «Знай, о чем бы я ни писал, я всегда думаю о пятом-десятом…» (так они шифровали свой интим). Письма из Енисейска совсем другие. Он жалуется, что живет в комнате, где «крик и плач» детей «не смолкали с вечера до утра». Она шлет в Сибирь конфеты для тех малышей и папиросы для него, обещая: «Я донесу тебе мою любовь, и, если она когда-нибудь понадобится тебе, ты возьмешь ее чистой, большой и глубокой…» И главное, обещание выполняет! Разводится с мужем режиссером МХАТа Горчаковым, а после идет к секретарю ЦИК СССР Авелю Енукидзе просить о «разрешении навестить Эрдмана в ссылке».

«Енукидзе всячески отговаривал меня от поездки в Сибирь, даже пригрозил, что я рискую остаться там, но я была тверда в своем намерении. Тогда он спросил, что заставляет меня так неверно и необдуманно поступать? Я ответила: «Любовь». Возникла долгая пауза: верно, стены этого кабинета такого прежде не слыхали. «Хорошо, — сказал Авель Софронович, — я дам вам разрешение на свидание, и вы поедете в Сибирь…» И она поехала. А после, уже в Москве, добилась перевода Эрдмана в Томск, где он стал заведовать литчастью театра. Ангелина так и не назвала ни разу имени «таинственного вельможи», более могущественного, чем Енукидзе, который помог с переводом в Томск в обмен на ее интимную близость. Но вскоре актриса узнала, что ее Николай добился разрешения на приезд к нему в ссылку своей «маленькой малютки», балерины, жены Дины Воронцовой, и тут же прекратила переписку. Навсегда.

После ссылки

В Твери, поскольку после ссылки Эрдман не имел права жить в Москве, он сообщал друзьям «сюжет только что задуманной пьесы, которую он заранее решил не писать». «В противоположность О.М., который отстаивал свое право на «шевелящиеся губы», Эрдман запер свои на замок», — вспоминала Надежда Мандельштам. И «обрек себя на безмолвие, лишь бы сохранить жизнь». Больше он не написал ни одной пьесы, зато создал сценарий кинофильма «Волга-Волга» (1938 год). Правда, в титрах его имя опять не стояло. В 1941 году Эрдман по предложению Берии работал в ансамбле песни и пляски народного комиссариата внутренних дел в Москве. Однажды, глядя на себя в форме НКВД в зеркало, сказал: «У меня такое ощущение, будто за мной опять пришли…» Он больше не хранил черновики и письма, вздрагивал от звонков в дверь, даже получив Сталинскую премию за сценарий к кинофильму «Смелые люди» (1950 год). Его убежищем теперь были киносказки и мультфильмы — их он написал десятки. Например, знаменитые «Тепло ли тебе, девица?» или «У нашей дуры ни ума, ни фигуры!» — это его шутки из «Морозко» (1964 год).

«Скепсис, постоянное ожидание начала новых арестов, душевная горечь, заглушаемая алкоголем…» — писала об Эрдмане той поры дочь его соавтора Масса — Анна (они были соседями по даче).

Там, в Красной Пахре новая жена Николая Робертовича, 30 годами его моложе, тоже балерина, тоже красавица — Инна Кирпичникова, «зеленоглазая, надменная, всегда роскошно одетая», проносилась на машине «по узким аллеям поселка, распугивая собак и пешеходов», — вспоминала Анна Масс. А Эрдман «в этот последний период своей жизни иссох, выглядел понурым, скорбным, каким-то погасшим »…

«Умирал Николай Робертович мучительно. Отец (бывший соавтор Эрдмана Владимир Масс), навещавший его в больнице, возвращаясь, плакал». В августе 1970 года Эрдман скончался. Когда бывшую возлюбленную его Ангелину Степанову позвали на похороны, она ответила: «Я для себя давно его похоронила…»

«Я, товарищи, по профессии — зарытый в землю талант»», — говорил один из персонажей пьесы Эрдмана «Самоубийца». Многие считали, что автор сам себе напророчил.

Людмила МАКАРОВА

 

Заразительное несчастье

После смерти Эрдмана его жена Инна на глазах всего поселка спивалась. «Как-то, холодным осенним днем, я увидела ее бредущей по аллее, исхудавшую, в летнем коротком платье, — писала Анна Масс в мемуарах. — Я поздоровалась. „Кто это? -спросила она. — Я не вижу ничего. Слушайте, возьмите меня за руку, отведите куда-нибудь…»

  Рубрика: Кумиры 532 просмотров

Предыдущая
⇐ ⇐
⇐ ⇐
Следущая
⇒ ⇒
⇒ ⇒

https://zagadki-istorii.ru

Домой

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*

SQL запросов:44. Время генерации:0,328 сек. Потребление памяти:9.65 mb