Он подарил ей пустую птичью клетку. И кидал в нее листочки бумаги, на которых писал фразы на своем родном языке — итальянском. Так итальянский поэт и киносценарист Тонино Гуэрра обучал итальянскому свою русскую жену Лору. Они встретились в Москве случайно — в далеком 1975 году. И прожили вместе около 40 лет.

После смерти 92-летнего Тонино Гуэрры в 2012 году его вдова Лора рассуждала о любви: «Я думаю, что женщина вообще идет к своему единственному мужчине. Кому-то везет сразу, кто-то находит через какие-то трудности, не всем удается. Я думаю, что мне посчастливилось. Ни одного дня скуки, все сорок лет. Тонино был разным, он мог быть грустным, мог уходить в себя, когда работал, мог быть оратором и мог оживлять все вокруг. Он все всегда замечал. Он мог сказать (не только мне, всем женщинам, с которыми он дружил): «У тебя сегодня не та юбка» или «Твои ресницы сегодня грустные»».

Случайная встреча

Познакомились они практически случайно в 1975 году.

Элеонора Яблочкина тяжело переживала смерть своего первого мужа Александра. Он, как и Гуэрра, был много старше ее и скончался на улице — внезапно. Этот брак был очень счастливым. И Лора — так все звали Элеонору — тяжело переживала потерю. Она никого не хотела видеть. Служила она тогда редактором на «Мосфильме», и сил у нее хватало только на то, чтобы ходить на работу.

А потом случилось чудо. Неожиданно, как это всегда происходит с чудесами. Вот как об этом рассказала сама синьора Гуэрра: «…на Московский Международный кинофестиваль приехали великие итальянцы: Микеланджело Антониони, Тонино Гуэрра и еще несколько важных для кинематографа людей… наши решили пригласить их в какой-нибудь настоящий московский дом… В итоге меня уговорили прийти, причем аргумент был по-настоящему веский: «Лора, ну когда ты еще увидишь живого Антониони в своей жизни?!» Я сидела, думала о том, когда ж я действительно еще раз его увижу, и в конце концов встала и пошла. Тогда мы впервые увиделись с Тонино. Но на следующее утро они уже уезжали. Тонино, помню, спросил меня только об одном: была ли я в Италии. Конечно же, через переводчика, по-итальянски я тогда не говорила. «Нет, в Италии не была», — честно призналась. «Приезжайте обязательно, ее непременно нужно увидеть!»

— «Обязательно приеду!» — пообещала я не вполне искренне. Он ведь, наивный, ни слова не знал ни про тогдашний ОВИР, ни про характеристики с работы и прочие сложности советской выездной системы».

Невеста без предложения

Элеонора в молодости могла свести с ума любого мужчину. Что уж говорить о темпераментном итальянце!

Но Тонино вскоре прислал Лоре приглашение в Италию — звал ее в качестве невесты. Он знал, что так советской женщине проще выехать на Запад. Лора, еще не оправившаяся от потери любимого человека, не чувствовала в себе сил куда-либо ехать. Но передала через знакомого: она, мол, будет рада видеть Тонино в Москве.

По большому счету это была изрядная наглость. К 1976 году Тонино Гуэрра стал автором нескольких сборников стихов и сценариев к таким великим картинам, как «Ночь», «Затмение», «Фотоувеличение», «Забриски-пойнт» Микеланджело Антониони, «Брак по-итальянски» Витторио де Сика, «Казанова» и «Амаркорд» Феллини. А Яблочкина была никому не известным редактором советской киностудии.

Человеку, который передал Гуэрре ответ Лоры, Тонино ответил: «Я не помню толком этой женщины, помню лишь ощущение какой-то нежности… А жопа-то хоть у нее есть?» Общий знакомый решительно подтвердил: мол, есть, да еще какая. Сценариста ответ удовлетворил. И зимой он приехал в Москву по приглашению режиссера Сергея Бондарчука, чтобы написать сценарий для фильма о Москве. Сценарий назывался «Мы не уезжаем». Советские чиновники не приняли его к постановке. Но на отказ Гуэрра отреагировал гораздо меньше, чем мог бы, потому что та московская зима подарила ему счастливую любовь.

Холод стоял страшный. Тонино дрожал от мороза и ругался на него самым отборным итальянским матом. За парой неотступно следовали сотрудники КГБ. Гуэрра, человек умный и ироничный, относился к ним без раздражения и даже как-то пригласил этих офицеров, находившихся при исполнении служебных обязанностей, выпить водки «для сугрева».

А потом была поездка в Узбекистан — выбрать натуру для другой картины. Лору не хотели пускать в Среднюю Азию с иностранцем. Тогда Гуэрра лично отправился к тогдашнему председателю Госкино Филиппу Ермашу и спросил его: «Ты как сейчас с женщинами? У тебя еще с ними что-нибудь получается?» Ермаш покраснел и пробормотал в ответ нечто мало внятное. «Так вот, у меня с Яблочкиной получается, поэтому отпусти ее, пожалуйста, со мной в Ташкент!» — продолжил Гуэрра.

В Узбекистане Лора и Тонино провели еще много счастливых дней. В январе 1976-го, преодолев все возможные и невозможные препоны, выстроенные государством за железным занавесом, Яблочкина поехала в Италию. Месяц она провела с ощущением того, что провалилась в сон. Они ходили с Федерико Феллини и Джульеттой Мазиной в их любимый ресторан. Софи Лорен готовила им спагетти на собственной кухне. Антониони возил их по стране. Тонино строго наказал Лоре: «Только, пожалуйста, не скрывай от Федерико, что я тебе нравлюсь». И объяснил Лоре, как одеться, чтобы приглянуться великому Феллини. Федерико Яблочкина действительно понравилась, и он даже спросил у Гуэрры: «Тонино! Где ты нашел этого сибирского котищу?» Впоследствии он только так и называл пышноволосую, голубоглазую Лору, с ее широко расставленными светлыми глазами, на самом деле как у сибирского кота.

Праздник продолжается!

Потом Лора вернулась в Москву. Ничего определенного при расставании в Италии ей Тонино не сказал. Заявил: может, позвоню тебе. Но женщина все равно была счастлива, полагая: эта поездка — главный праздник в ее жизни, который уже состоялся. Вскоре ей действительно позвонил Тонино. Вот как сама синьора Гуэрра об этом рассказала: «Один из его вопросов прозвучал просто оглушительно: «Ты сделала все документы?» Я ему объясняю, что согласно советским законам в капстрану можно ездить раз в два года. И вдруг Тонино начинает орать: «Как? Я сделал официальный развод! Разделил свое имущество! Отдал 75 процентов своей прежней жене…» И тут у меня вырывается: «Все из-за меня? Да не надо было!»

— «…А она, такая-сякая, даже справку о рождении не соизволила взять!» А с чего бы я ее брала? Мне ведь никто предложения до сих пор не делал. Вот в такой странной форме оно в итоге и было сделано. Гуэрра велел срочно собрать все нужные документы и назначить время свадьбы — сентябрь. В загсе выпало 13-е. Тонино одобрительно кивнул: «Это хорошо».

Свидетелями на свадьбе были Антониони и Тарковский. Наверное, благословение двух гениев сделало этот брак особенно счастливым.

На банкете, который Гуэрра организовал для друзей, он поднял тост за жену: «Я женился на Лоре, чтобы слушать вместе шум дождя и видеть, как падает снег…»

Тонино подарил ей несколько десятилетий радости. Они долго жили в Риме. Но однажды Гуэрра спросил жену о том, что бы она хотела получить от него в подарок на 50-летие: мансарду в Париже или дом в деревне. Лора выбрала второе. И они поселились в старинном городке Пеннабилли. Этот дом стал настоящей цитаделью искусства, всегда открытой для талантливых людей.

Лоре не всегда было легко с мужем: «Тониночка был эмоциональным. Мы ссорились, но он быстро отходил, а я плакала в дальней комнате. И тогда он распахивал дверь и кричал: «Basta Dostoevsky!» Это означало: нужно выплеснуть, что наболело, и забыть».

Семь лет назад Гуэрры не стало. Лора говорит: только сейчас она стала ощущать его отсутствие в своей жизни. Так был велик жизненный заряд, оставленный ей мужем.

Гуэрра никогда не делал комплиментов внешности своей жены: «Тонино говорил, что я вся ошибочная, поэтому и одеваться должна ошибочно, тогда будет стиль. И я так всю жизнь и продолжаю причесываться ошибочно, краситься как клоун, одеваться так, как одеваюсь…» Лора вспоминает слова Марселя Пруста: «Оставим красивых женщин людям без воображения». Гуэрра ему вторил: «Как много красоты таится в ошибке и несовершенстве». Такой комплимент лучше любых гимнов совершенной красоте.

Мария КОНЮКОВА