В начале марта 1757 года в здании Санкт-Петербургской академии наук случился скандал. Группе архиереев, представителей Святейшего Синода, пришлось срочно уносить ноги и прыгать через лужи, словно перепуганным мальчишкам. А им в спину крупный мужчина с круглым багровым лицом кричал длинные непристойные выражения и грозно махал тростью с золотым набалдашником. Этим человеком был великий русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов.

Михаил Ломоносов не питал к религии особого пиетета. Хотя в Бога верил. Но с церковными деятелями, особенно со Святейшим Синодом православной церкви, у него регулярно возникали сложности. Хотя в своих одах и стихах, посвященных высоким особам, он прославлял их среди прочих свершений и за проявление забот о православной вере и церкви.

Чем же не угодила церковь великому ученому?

Свободный от рождения

Первое упоминание об отношении к церкви молодого Ломоносова приходится на 1728 год, когда, согласно исповедальным книгам, его родители были у исповеди, а их 17-летний сын Михайло уклонился от нее «по нерадению». И в дальнейшем он продолжал «не радеть».

В своем сочинении «О слоях земных» ученый исследовал непрерывную изменчивость физического состояния планеты. Он писал, в частности: «Твердо помнить должно, что видимые телесные на земле вещи и весь мир не в таком состоянии были с начала от создания, как ныне находим, но великие происходили в нем перемены… Итак, напрасно многие думают, что все, как видим, сначала Творцом создано… Таковые рассуждения весьма вредны приращению всех наук, следовательно, и натуральному знанию шара земного, а особливо искусству рудного дела, хотя оным умникам и легко быть философами, выучась наизусть три слова: Бог так сотворил, — и сие дая в ответ вместо всех причин».

Эта цитата раскрывает свободное и новое для того времени отношение к физическому облику мира.

Ломоносов как бы предлагал церкви не вставать на пути науки, когда писал о строении материи, о том, что «природа крепко держится своих законов и всюду одинакова», что следует «из наблюдений установлять теорию, через теорию исправлять наблюдения». Однако ученый не отвергал принципиально веру в Бога. Он утверждал, что научная «правда и вера суть две сестры родные, дщери одного вышнего родителя», они «никогда между собой в распрю притти не могут». В другом сочинении он писал, что «не здраво рассудителен математик, ежели он хочет божескую волю вымерять циркулем». Но таков же и «богословия учитель, если он думает, что по псалтире научиться можно астрономии и химии». Михаил Васильевич не был оголтелым критиком церкви. Сражаться с духовенством он не стремился. Однако со стороны духовного ведомства, Синода, на ученого начались гонения.

Страсти по гелиоцентрической системе

Поводом для начала этого конфликта стала защита Ломоносовым гелиоцентрической системы, принятой передовыми учеными всей Европы и уже известной в России. В оде «Утреннее размышление о Божием величестве» поэт дает описание фотосферы Солнца, соответствующее и современным научным представлениям:

Там огненны валы стремятся
И не находят берегов;
Там вихри пламенны крутятся,
Борющись множеством веков;
Там камни, как вода, кипят,
Горящи там дожди шумят.

В этом величии природного явления Ломоносов видел могущество Бога, перед Которым даже солнечная громада — малая искра. Исследование природы наполняло ученого и поэта восторгом и сознанием славы божества. В последней строфе оды автор утверждает, что само изучение природы есть служение Богу:

Творец! покрытому мне тьмою
Простри премудрости лучи
И что угодно пред Тобою
Всегда творити научи
И, на Твою взирая тварь,
Хвалить Тебя, бессмертный царь.

В самом знаменитом стихотворении Ломоносова «Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого северного сияния» прямо говорится о существовании многих обитаемых миров, в которых действуют единые законы природы. И все это, по утверждению поэта, создано Творцом. Стихотворение вошло в рукописные песенники XVIII века, вызвало восторг просвещенных современников.

Но церковные власти с подозрением относились к литературному и научному творчеству Михаила Васильевича. Они видели в нем опасное вольномыслие. Уже в конце 1740-х годов Синод проявлял стремление распространить свое «цензурное действование» на поэзию и научные труды. Особенное недовольство цензоров в рясах вызывали сочинения, «трактующие о множестве миров, о Коперниковской системе и склонные к натурализму».

Они также взяли под контроль все образовательные учреждения страны. Это вызывало несогласие Ломоносова, справедливо усмотревшего желание Синода оставить научное творчество в очень узких рамках. В 1748 году он писал в «Регламенте академического университета»: «Духовенству к учениям, правду физическую для пользы и просвещения показующим, не привязываться, а особливо не ругать наук в проповедях». В записке меценату Шувалову об учреждаемом по инициативе Ломоносова Московском университете (1754
год) богословие было исключено из круга изучаемых в нем дисциплин. Поскольку духовенство считало Коперникову гелиоцентрическую систему несогласной с православной верой, Ломоносов в своем сочинении «Письмо о пользе стекла…» дал резкую отповедь «невеждам свирепым», стремящимся погубить научную астрономию. Он показывает обоснованность гелиоцентризма с помощью астрономических работ Кеплера, Гюйгенса и Ньютона. Обращаясь к отечественным священникам, он сравнивает их с Августином Блаженным, основоположником католической догматики:

Он слово Божие употреблял напрасно,
В Системе света вы тож делаете власно.

Благодаря поддержке императрицы Елизаветы (польщенной одами в ее честь) сочинения Ломоносова были опубликованы, несмотря на сопротивление Синода. Но деятели церкви не смирились с этим и вскоре нашли новый повод для нападок на ученого.

О бороде, но не только

Ломоносов учредил академический журнал «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие». В нем пропагандировались современные научные учения, в том числе зарубежные, и публиковались стихи русских поэтов. Согласно возмущенному докладу императрице, синодальные чиновники считали, что этот журнал печатает богохульные произведения, «многие, а инде и бесчисленные миры быти утверждающие, что и Священному писанию, и вере христианской крайне противно есть, и многим неутвержденным душам причину к натурализму и безбожию подает». Затем началось развернутое наступление Синода на научное знание в России. В 1756 году он подал Елизавете доклад о вредности гелиоцентрической системы для православия. Церковники просили ее издать указ о запрещении писать в научных сочинениях о множестве миров, «так и о всем другом, вере святой противном и с честными правилами не согласном…» Против Ломоносова выступил придворный проповедник Гедеон, который проклинал натуралистов, атеистов и «других богомерзких». В ответ Михаил Васильевич написал иронический «Гимн бороде». В этой эпиграмме поэт высмеял невежество служителей духовного ведомства в образе длинной бороды, непременного атрибута священников.

… Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена.

Автор умело маскировал свою мысль, заявляя, что имеет в виду бороды старообрядцев, для которых борода дороже головы. Но сатира Ломоносова была правильно понята. Она стала очень популярна в стране, ее исполняли как песню студенты и школяры, выражающие свое насмешливое отношение к консервативному священству. Ведь в ней содержался намек на карьеризм представителей духовенства.

Хотя «Гимн бороде» не публиковался, а распространялся устно, синодальные чиновники догадались о личности автора и отправились к Ломоносову для серьезного разбирательства.

В новых сатирических стихах поэт излил всю желчь на своих духовных гонителей. Церковные чиновники вновь писали жалобы на Ломоносова императрице и требовали сжечь публично его сочинения. Но Елизавета, хотя и была далека от богословия и научных интересов, поддержала в этом споре лучшего русского ученого. Синоду не удалось запретить распространение книг Ломоносова и заполучить его самого для публичного наказания (а в те суровые годы оно могло быть и телесным). Но эта история служит предостережением тем, кто уже в наше время пытается остановить прогресс научного поиска и вернуть цензуру над литературой и наукой.

Аркадий ЦОГЛИН