В тусклом свете фонарей

Автор: Maks Сен 26, 2017

Сегодня газ является не просто энергоносителем, но и фактором мировой политики. Два века назад все было по-другому — газ был не природным, а искусственным, использовался преимущественно для освещения и немного для отопления. А деньги в отрасли крутились сравнительно небольшие. Однако в интригах, разыгрывающихся вокруг первых российских газовых предприятий, участвовали фигуры большого калибра, вплоть до императоров.

Технологию получения искусственного газа из каменного угля в конце XVIII века разработал британец Уильям Мёрдок. Первый сконструированный им газовый фонарь состоял из реторты с углями, четырёхфутовой гнутой стальной трубки и старого мушкета.

В 1806 году газовые фонари зажглись на лондонской улице Пэлл-Мэлл, и именно с этого события принято отсчитывать историю мировой газовой отрасли.

Горести первопроходца

По другую сторону Ла-Манша французский инженер Филипп Лебон в 1799 году запатентовал установку для получения светильного газа путём сухой перегонки дерева, названную им термолампом (в переводе — «теплосветом»). Однако новое изобретение грозило разорением предпринимателям, занимавшимся уличным освещением. Они развернули травлю учёного, закончившуюся только в 1804 году после его таинственной смерти.

Русский инженер Пётр Соболевский заимствовал название своего аппарата — «термоламп» — у Лебона, но конструкцию создал оригинальную. Описание изобретения, а также план установки газовых фонарей на Ново-Адмиралтейском бульваре он опубликовал в журнале «Санкт-Петербургский вестник». Этот технический материал резко выделялся среди сентиментальных стихов, хвалебных од исторических исследований и переводных басен. Но в целом расчёт был правильный, поскольку журнал клали на стол Александру I. Царь, даже если ничего и не понял в статье Соболевского, обратил на неё внимание. Конструктор получил орден Святого Владимира 4-й степени, а также 5 тысяч рублей на воплощение в жизнь своего проекта.

Наполеоновское вторжение лишь ненадолго задержало работы, и уже в мае 1813 года Пётр Григорьевич доложил о готовности. Построенный им термоламп был смонтирован в здании губернских присутственных мест (возле Сената) и вырабатывал газ, который подавался по трубам к 50 фонарям, установленным вдоль одной из сторон огибавшего Адмиралтейство бульвара. По другой стороне бульвара горели 50 масляных фонарей, что должно было давать наглядное представление о том, какой именно из способов освещения является более прогрессивным. Однако особой наглядности не получилось.

За период с 23 мая 1813 года по 20 февраля 1814 года было проведено 14 опытов, по ходу которых газовые фонари зажигались на время от 1,5 до 2 часов. И ни один из этих опытов не был признан «чистым», поскольку все 50 газовых и 50 масляных фонарей никогда не горели без перерыва. К тому же составленная из академиков комиссия не благоволила к изобретателю-самоучке, а тот, в свою очередь, не мог, да и не хотел выстраивать отношения с проверяющими.

Параллельно Соболевский построил по заказу Монетного двора первую в нашей стране газовую печь, но и здесь его ждала неудача. За сутки из 21,25 сажени дров удалось получить 157 четвертей кокса и всего 1 пуд 20 фунтов дёгтя, что было, соответственно, почти в 4 и в более чем 100 раз (!) меньше показателей, обещанных заказчику.

Руководство Монетного двора потребовало вернуть деньги, на что Соболевский ответил отказом — мол, я обещал построить печь и построил. А насчёт параметров точного договора не было.

В конце концов, так и не представив отчёт по отпущенной ему субсидии, изобретатель устроился к известному предпринимателю князю Всеволоду Всеволожскому и укатил на берега Камы, строить два первых в России парохода. Поработав потом на уральских казённых заводах, Соболевский вернулся в Санкт-Петербург и устроился в Горный институт. Газовыми проектами он больше не занимался.

«Не дозволять…»

Газовый фонарьХотя от идеи освещать Адмиралтейский бульвар газом отказались, дело Соболевского продолжил другой русский инженер (шотландец по происхождению) Матвей Кларк. Создав собственный аппарат, он вступил в пай с двумя британскими предпринимателями Уильямом Гриффитом и Джоном Роттоном, основавшими в Петербурге «Российскую компанию газового освещения».

Для начала шустрые британцы безвозмездно провели газ в особняк петербургского генерал-губернатора графа Михаила Милорадовича, после чего газовое освещение вошло в моду и перед компаньонами замаячили сытные казённые подряды. Рядом с Казанским собором в сарае устроили «газовое заведение», где производимый газ сначала скапливался в цистерне, а затем при помощи колокола выдавливался в отводную трубу.

Однако затем всё испортилось. Кларка вытеснили из дела. Гриффит и Роттон поссорились друг с другом. И в довершение всего, влиятельное семейство Ростовцевых засыпало правительство жалобами с требованиями убрать «газовое заведение» подальше от их дома или хотя бы возвести между ними каменную стену.

Во Франции, а особенно в Англии, к тому времени уже произошло несколько газовых аварий с человеческими жертвами. Но Гриффит и Роттон твёрдо настаивали, что в их газовом заведении не рванёт, потому что не рванёт никогда. Рвануло…

Непосредственной причиной взрыва стало наводнение 1824 года, описанное Пушкиным в «Медном всаднике». Залившая «газовое заведение» вода отклонила колокол, что привело к утечке газа. Щель была мизерной, но газ, просачиваясь в микроскопических дозах в течение месяца, накапливался в закрытом помещении и рванул при появлении смотрителя со свечкой.

Сарай сгорел только наполовину, жертв не было, но в феврале 1825 года Александр I отдал категоричный приказ: впредь «освещение газом не дозволять без моего особого разрешения».

50 акций Монферрана

Третья и более удачная попытка была предпринята в 1835 году, при Николае I, который живо интересовался разными техническими новинками. С идеей создать Общество освещения газом Санкт-Петербурга к нему обратились нотариус Писаговский, механики Рейхенбах и Штраус.

Император утвердил устав Общества и даже выделил для газового завода участок в сотне метров от Зимнего дворца (на месте современного Главного штаба). Такой подарок он сделал благодаря протекции придворного архитектора Огюста Монферрана, которому газовики пообещали выделить 50 акций своей компании, причём соответствующее решение было внесено в протокол правления.

Но в 1837 году Зимний дворец сгорел, и, хотя его быстро отстроили, желание соседствовать с газовым заводом у царя пропало. Участок отобрали, компенсировав компании понесённые при строительстве расходы и выделив новую территорию, возле Московской заставы.

Тем временем Монферран потребовал обещанные ему 50 акций и, получив отказ, подал в суд, размахивая протоколом решения. Аргументация была простой: престижный участок близ Зимнего компании выделили, а то, что потом взяли обратно, так «на то была воля Его Императорского Величества и судить о сей воле никто не имеет никакого права».

Члены правления голову перед императорской волей склоняли, но расставаться с 50 акциями не спешили. Нудная тяжба тянулась с 1839 по 1847-й год. В первой инстанции Монферран дело выиграл, но потом все же проиграл и вынужден был заплатить одну десятую часть от суммы иска — 281 рубль 71 копейку серебром. Может быть, из-за таких вот неприятностей архитектор и строил Исаакиевский собор так долго, с 1818 по 1858 год?

Между тем строительство газового завода завершилось ещё летом 1839 года, а в сентябре на участке Невского проспекта от Дворцовой площади до Аничкова моста вместо 215 масляных фонарей были зажжены 204 газовых фонаря новой конструкции. Газификация стала фактом.

Дмитрий МИТЮРИН

  Рубрика: Люди и вещи 380 просмотров

Предыдущая
⇐ ⇐
⇐ ⇐
Следущая
⇒ ⇒
⇒ ⇒

https://zagadki-istorii.ru

Домой

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*

SQL запросов:44. Время генерации:0,312 сек. Потребление памяти:9.67 mb