Жестокая, фанатичная, преданная делу партии Варвара Яковлева принадлежала к плеяде первых коммунистов: не тех, кто дальновидно вступил в партию году эдак в 1918 году, а тех, кто боролся за народное счастье еще задолго до 1917 года. И сама в 1937 году стала жертвой репрессий, учиненных ее же соратниками.

Она родилась в 1884 году в Москве, по слухам, в семье с еврейскими корнями. Отец-ювелир был богат. Видимо, для того, чтобы преуспевать в большом городе, он крестился: в анкете еще царских времен в графе «Вероисповедание» Яковлева указала «Православие».

Начало большого пути

В революцию девица Яковлева пришла еще до 1905 года. Как многие выходцы из столичных состоятельных семей, она, по всей видимости, чувствовала комплекс вины перед народом. И готова была к борьбе за счастье простых людей — такое, каким она его видела, и теми методами, которые представлялись ей подходящими. От царского правительства Варвара Николаевна натерпелась: борьба на баррикадах 1905 года, четыре ссылки и четыре побега. Один из побегов закончился жизнью в Европе, куда стекались многие большевики. Но и с благополучного европейского берега Яковлеву тянуло в родной кипящий котел. Вернуться в Россию ей помог старый друг и соратник — Владимир Ильич Ленин.

На родине Яковлева и ее муж, профессор Павел Штернберг, активно занялись подготовкой восстания. Интересно, что с супругом, отцом своей старшей дочери Ирины, Варвара познакомилась вовсе не на встрече какого-нибудь тайного революционного кружка. Яковлева училась на Высших женских курсах. Преподаватели прочили ей карьеру блестящего математика и астронома. Но революция занимала ее больше. А вот Штернберг успешно совмещал карьеру астронома с подпольной революционной деятельностью.

«Страшный человек»

После революции карьера Яковлевой развивалась с космической скоростью. Она попала в отдел ЧК, который занимался борьбой с контрреволюцией — руководила допросами, пытками и арестами. Главной мишенью ее деятельности стали царские офицеры. Вихрь того страшного времени поднял на поверхность немало людей с садистскими наклонностями, которые реализовывали свои страшные фантазии в подвалах ЧК. Среди этих садистов, которые оправдывали свое поведение борьбой с врагами народной революции, были и женщины. Одна из них — Варвара Яковлева. По воспоминаниям нидерландского дипломата Виллема Аудендейка, она была «страшным человеком» и отличалась «нечеловеческой жестокостью». Масла в огонь добавила весть о гибели от рук белогвардейцев Николая Яковлева, брата Варвары, который занимал должность председателя Центросибири. Расстрельные списки, которые публиковались в «Петроградской правде», шли за подписью Варвары Николаевны.

Вот что пишет историк Шошков о роли Яковлевой в расследовании деятельности ее предшественника Глеба Бокия в бытность старой большевички его заместителем: «Бокию принадлежала блестящая идея выкачивания денег из заложников. Не хочешь сидеть за решеткой — плати, и ты на свободе. Это золотое в прямом смысле слова правило председатель Петроградской ЧК применял к своим особо богатым клиентам. Заложников арестовывали тайно, то есть, попросту говоря, похищали, затем держали на конспиративных квартирах и после получения выкупа переправляли через финскую границу — все честно. Правда, огромные деньги не значились ни в одной ведомости, ни в одном приходном ордере. Об астрономических суммах, получаемых таким образом, правительство узнало из донесения пламенной большевички В. Н. Яковлевой — заместителя Бокия. Следствие, проведенное по прямому указанию Ленина, установило причастность к тайной операции верхушки ЧК во главе с «железным Феликсом». Впрочем, раздувать огонь не стали, и Бокий с подельниками отделался легким испугом — его всего лишь временно отстранили от занимаемой должности.

Через пару месяцев сам Ленин отстранил Яковлеву от руководства Петроградской ЧК. Но вовсе не по причине ее необузданной жестокости. Варвара Николаевна, подруга легендарной Александры Коллонтай, вела беспорядочный образ жизни. Соратники боялись, как бы она не превратилась в «источник информации для белогвардейских организаций и зарубежных спецслужб».

Потом было немало должностей: Яковлева занималась обеспечением голодающих областей продовольствием (дирижировала реквизицией еды), руководила профобразованием; в 1929 году ее назначили наркомом финансов РСФСР.

Свои и чужие

Правда, числились за Яковлевой и «грешки». Например, она в середине 1920-х годов выступала за реформы в партии, еще раньше не поддержала ленинский план Брестского мира, а потом и вовсе примкнула к Троцкому. В 1926-м Варвара Николаевна дальновидно одумалась и письменно подтвердила свое отречение от злосчастного Льва Давидовича.

Еще одной провинностью Яковлевой перед любимой партией считалась ее связь со старым большевиком Иваном Никитичем Смирновым, также сторонником Троцкого, представителем левой оппозиции, который выступал против жестокой коллективизации и за демократию в ВКП(б): Смирнов хотел прямо говорить руководителям СССР о том, что ему не нравится в их работе. С высоты сегодняшнего дня можно смело заявить: позиция Смирнова была наивной и самоубийственной.

У Смирнова и Яковлевой в 1925-м родилась дочь Елена. (В 1920 году Штернберг умер. И свою связь старые большевики больше не скрывали.)

Шло время. Яковлева процветала на руководящих должностях. Детьми занималась мало. Ее младшая дочь Елена вспоминала мать как скромную женщину, жившую для пользы других: «…в 1932 году переехали в просторную квартиру в Сверчковском переулке. Жили небогато. Вся мебель — из бабушкиной квартиры. Очень, очень много книг, на них денег не жалели. Наркомовская зарплата небольшая. У мамы было два деловых костюма, к ним две блузки, выходное платье, старое кожаное пальто. Вот и весь гардероб… Тогда игра в бадминтон входила в моду. Мне тоже хотелось ракетку, и я попросила у мамы, а у нее денег не было. «Подожди, — говорила она, — напишу статью для «Экономической жизни», на гонорар куплю».

Фанатичная Яковлева готова была усомниться в преданности делу партии даже отца своей младшей дочери. В 1936 году Иван Смирнов проходил в числе главных обвиняемых по делу Троцкистско-зиновьевского террористического центра. (В результате этого Смирнов был расстрелян в том же 1936-м.) Варвара Николаевна делилась своими опасениями с дочерьми: «Ну, мог же ошибаться, заблуждаться, допускаю. Но не шпион же, не шпион».

Но то были только цветочки. Во время Третьего московского процесса Яковлева была свидетелем обвинения: порицала своего бывшего ближайшего соратника Бухарина за все смертные грехи, совершенные против любимой партии и всего советского народа.

«Подвиги» не помогли

Но и этот «подвиг» Варваре Николаевне не зачелся. В 1937 году ее саму арестовали. Вот как об этом вспоминала ее младшая дочь: «Пришли трое мужчин и женщина. Мама, как увидела их, все поняла, сильно побледнела, сразу осела в кресло. Кто-то из пришедших сказал ей: «Отвинтите», кивнув на ее орден Ленина…»

И все. Больше ее на свободе никто не видел. Никогда.

Зато остались воспоминания о том, как Яковлева вела себя в заключении. Валентина Полякова, жена Абрама Каменского, заместителя наркома по делам национальностей, в 1954 году написала генеральному прокурору СССР: «Обвинение было основано на показаниях Яковлевой. <…> Об этом я узнала от самой Яковлевой, когда ехала с ней этапом из Москвы в Казанскую тюрьму после получения приговора. Когда я ее спросила: есть ли еще показания кого-либо, кроме нее о контрреволюционной деятельности Каменского, она ответила отрицательно… Когда я спросила, на каком основании она показала на моего мужа, ведь это неправда, она ответила, что это действительно неправда, но ей было приказано показать на него, и она это сделала, так как ее допрос длился 15 суток, ей не давали спать, и она, потеряв самообладание, подписала эти показания».

Вот так. Несгибаемая чекистка Яковлева сломалась под пытками. А может, раньше — во время суда над Бухариным. Или еще раньше — когда усомнилась в Смирнове. Или в 1918 году — когда стала лихо пускать в расход ни в чем не повинных людей. Наверное, ее нельзя осуждать за то, что не выдержала пыток. Но… Но, оказавшись в шкуре своих жертв, она повела себя гораздо хуже, чем многие из них.

Серия предательств не спасла Яковлеву. Ее расстреляли в 1941 году.

Ольга СОКОЛОВСКАЯ