История — это политика, которую уже нельзя исправить.
Политика — это история, которую еще можно исправить.





Наркомовские сто грамм

Приближаются победные майские праздники, масса юбилейных мероприятий, и большинство из них заканчивается «фронтовыми ста граммами». Выступая перед школьниками на уроках патриотизма, я часто слышу от них вопросы: «Откуда пошла эта традиция — фронтовые сто грамм?».

Категория экономическая и политическая

Лично я встретил начало войны пятилетним пацаном, поэтому ответить на вопрос могу только по воспоминаниям своих товарищей, прошедших те годы с винтовкой в руках. А вот на вопрос, зачем подводникам дают вино, я отвечаю коротко: «В медицинских целях, для здоровья!». Подводникам было положено, сейчас не знаю, 50 миллилитров сухого вина только в море, во избежание запоров.

А вот с фронтовыми ста граммами вопрос особый. Здесь, на мой взгляд, было много факторов в их пользу. Например, от простуды — сырые блиндажи, лежание в снегу и прочие неудобства. Выражаясь современным языком, для снятия стресса и многого другого, что подтвердили и мои старшие товарищи, с которыми я беседовал на эту тему.

Только сегодня об этой традиции, как мне кажется, можно сказать словами Леонида Соболева, который исследовал подобный вопрос ещё в своём знаменитом романе «Капитальный ремонт»… «На деле же чарка к 1914 году перешла в категорию экономическую и политическую». Прошло без малого 100 лет, и сегодня, на мой взгляд, «фронтовые сто грамм» выполняют ту же функцию, что и «чарка», только в интересах не государства, а отдельных производителей зелья!…

Обед с чаркой

22 августа 1941 года Государственный комитет обороны (ГКО) СССР принял Постановление о выдаче бойцам и командирам действующей армии ежедневной порции водки. Советские войска в то время в основном отступали, и выполнить это постановление было сложно. И всё-таки указание было воспринято положительно и в армии, и на флоте.

Вот как об этом вспоминал Владимир Васильевич Смирнов (1905-1987 годы), работник управления судостроения и ремонта ВМФ. В августе 1941 года ему пришлось устранять неисправность на эсминце «Смышлёный» проекта 7 в Севастополе:

— Когда мы удачно устранили неисправность турбозубчатого агрегата, нас пригласили на ужин в кают-компанию. Как раз в этот день (23 августа 1941 года) приказом наркома (адмирала Н.Г. Кузнецова. — прим. авт.) была введена чарка. В кают-компании на столах — графины со спиртом, матросам выдали по чарке. Весёлые разговоры, приподнятое настроение у всех, как будто войны нет.

На следующий день опять выход на испытания. Обед снова с чаркой…

Добавка «бензоконьяком»

Борис Викторович Борецкий родился в Ленинграде в 1927 году. 15-летним пареньком начал работать на судоремонтном заводе в осаждённом Ленинграде. В сентябре 1942 года ушёл добровольцем на флот, служил юнгой, потом матросом. Участвовал в освобождении Таллина в сентябре 1944-го, закончил войну старшиной 2-й статьи. Борис Викторович вспоминает:

— Когда меня зачислили юнгой на плавбазу подводных лодок, мыслей о ста граммах водки ни у кого не было. Мы всё больше думали о хлебе, блокада ещё не была прорвана. А вот когда погнали немцев, тогда и о фронтовых ста граммах вспомнили.

Для многих этого не хватало, и в ход шли «партизанские» методы. Помню, как-то раз на островах нас угостили «бензоконьяком». Авиаторы получали бензин Б-70, который состоял из 70-процентного спирта. Вот этот спирт выпаривали и разбавляли клюквенным экстрактом, был такой экологически чистый продукт из соков ягод и фруктов, получался напиток, который шутники именовали «бензоконьяком». Пробовал я его. Ничего, только всё-таки чувствовался запах бензина.

Водка вместо занятий

Виктор Петрович Харитонов родился в 1925 году в Тамбовской области. В январе 1943 года был зачислен курсантом в пехотное училище. На фронт попал в мае 1944-го лейтенантом, командиром пехотного взвода. Боевое крещение принял на Сандомирском плацдарме 28 июля — 29 августа 1944 года в составе 97-й гвардейской стрелковой дивизии 5-й гвардейской армии Украинского фронта.

Был ранен. Демобилизовался в звании полковника с должности командира войсковой части. Вот как о фронтовой традиции вспоминает Виктор Петрович:

— Как мне помнится, водку давали только тогда, когда мы стояли на месте. Как пошли в наступление, ничего не получали. Но здесь, видимо, технические причины — тылы не поспевали за наступающими войсками, иногда и горячей пищи не было. До водки ли здесь? Перед большими наступлениями за день до атаки водку уже не давали — бойцы в наступление должны были идти с ясной головой.

Потом, пили не все. Так, вначале я не мог пить, да и многие бойцы моего взвода, в основном деревенские ребята, отказывались. Зато мой помкомвзвода был большой любитель. Обычно на отказы он говорил так: «Командир, ну и пусть не пьют. Нам больше будет!». Водку приносили обычно в котелке. Оставалось полкотелка, которые и употреблял Никита. Правда, он потом плохо кончил…

Когда наступали в Румынии, вообще ничего не давали. Причины? Их не объясняли, приходилось просто догадываться.

В одном освобождённом городе, уже даже название забыл, вижу, люди бегут куда-то с различной тарой. Оказывается, к спиртовому заводу. Заглянул туда и я со своим взводом. Но когда увидел, что там творится — стреляют в цистерны, под струи спирта подставляют тару, пьют; многие тут же валятся замертво, — я сказал своим бойцам: «Стоп! Нам тут делать нечего!» — и повёл их дальше. Хорошо ещё, что не случилось ни взрыва, ни пожара.

Всякое бывало с этими ста граммами. С окончанием войны их отменили. Нас тогда, в мае 1945 года, перебросили из Чехии под Берлин. Что делать после беспрерывных боёв? Приказали заниматься учёбой.

У нас в роте старшина был очень хозяйственный. Тогда им полагалась одна повозка с лошадью для ротного имущества, но предприимчивые имели по 2-3 повозки, бесхозных лошадей хватало. Он, предвидя отмену водочной раздачи, загодя позаботился о запасах. Так что поначалу мы даже и не заметили отмены фронтовых ста грамм.

После утренних занятий перед обедом он приглашал всех помкомвзвода с котелками к себе и выдавал норму. Так что после обеда о занятиях уже разговор не шёл. Погода стояла изумительная, и все, от рядового до командира, располагались в зеленях.

Однажды командир полка решил проверить занятия и поехал по расположениям рот — никого. Только храп раздавался из пшеницы, поднявшейся уже на 30-40 сантиметров. Он не стал никого будить, а начал проверять тылы и трясти повозки. Наш старшина успел припрятать одну повозку от проверки.

И когда наши помкомвзвода по привычке обратились к нему, он воскликнул, подняв руки к небу: «Сыны мои, або вы не знаете, какой шмон устроил Батя? Но я всё-таки его перехитрил, укрыл один фургон, но, правда, с вином». И мы ещё неделю перед приёмом пищи пили вино.

Так что на войне были и законные сто грамм, и «партизанские» по потребности.

А нынешнюю «традицию», честно признаться, я не одобряю, зачем это? Здоровья эти сто грамм старым людям не прибавляют, молодых развращают. Эта традиция больше от лукавого, так сказать, дешёвый авторитет. Есть более умные и патриотичные традиции. Например, спеть фронтовые песни…

В тундре — одна радость…

Виктор Афанасьевич Шкутник родился в 1920 году и был на войне с первых дней. Встретил её на Ленинградском фронте. Несколько раз был ранен. Когда в 1941-м был вызван в Москву на переаттестацию, там и остался на защите столицы командиром взвода морской пехоты. Потом был Северный флот, полуостров Рыбачий… Окончил службу капитаном 1-го ранга, командиром войсковой части.

Сейчас Виктора Афанасьевича уже нет, но помнил он всё хорошо и рассказывал:

— Офицеры ещё до официального постановления ГКО о ежедневной порции водки получали талоны на сто грамм и закуску, состоящую из селёдки с чёрным хлебом. Да, в августе это было узаконено, и фронтовые сто грамм стали получать все. Не знаю про тыловиков — всю войну прошёл на «передке», поэтому приходилось употреблять сто грамм и за столом, и из чайника старшины, а иногда просто из котелка.

Знаю, что на Рыбачьем эти сто грамм получали и штрафники. Они лежали среди камней перед самыми позициями немцев. Туда доставляли пищу и эти ста грамм только ночью так называемые носильщики. Была такая самая смертная должность, тоже для штрафников. И носильщики пуще, чем себя, берегли эту «слезу». Представляешь, Вадим, осеннюю и зимнюю тундру? Да ещё под угрозой смерти. Одна радость — выпить, согреться и на минуту забыться…

Не знаю, где как, а там, где я бывал — и под Москвой, и на Севере, — всегда и всем давали эти фронтовые сто грамм.

Из рассказов своих старших товарищей я понял, что приказ о выдаче бойцам фронтовых ста грамм, как стали называть ежедневную порцию водки, введённую постановлением ГКО, старались выполнять, но всё зависело от обстановки. К слову, эту порцию называли везде по-разному, а фронт-то был от Чёрного до Баренцева моря. Получали эти «граммы» в основном воины, участвующие в боевых действиях, на то они и «фронтовые». Но много было и «партизанских» способов воспользоваться этим правом.

Вадим КУЛИНЧЕНКО





Если вам понравилась статья, поделитесь пожалуйста ей в своих любимых соцсетях:
На Главную сайта "Загадки истории"

Главные рубрики сайта "Загадки истории"


Предыдущая     Версии     Следущая