Гвоздики для старухи

В феврале 1941 года на стол начальника Главного разведуправления (ГРУ) Красной армии легла шифровка: «Подготовка к войне против СССР идёт полным ходом. Намечены 3 группировки фельдмаршалов Бока, Рундштедта, и Риттера фон Лееба. Группа армий «Кёнигсберг» должна наступать на Петербург, группа армий «Варшава» — в направлении Москвы, группа армий «Позен» — на Киев. Предполагаемая дата вторжения — 20-го мая». Это донесение фактически предугадало ход дальнейших действий!

Шифровка поступила от берлинского резидента на основании сведений, полученных агентом Альте. Такой псевдоним носила Ильзе Штёбе, отважная молодая женщина, работавшая в Министерстве иностранных дел Германии. Рискуя жизнью, она хотела предупредить советское руководство о надвигающейся опасности.

К сотрудничеству с советской разведкой Ильзе привлёк журналист Рудольф Гернштадт, руководивший группой, созданной берлинским резидентом Львом Брониным (он же — Яков Лихтенштейн), тоже журналистом по профессии. Завербовать 20-летнюю Ильзе труда не составляло: она не скрывала своих симпатий к коммунистам, а вскоре и сама» вступила в компартию. Во время полугодичной командировки Гернштадта в Прагу с Ильзе непосредственно работал резидент, обучивший её основам агентурной работы. Он высоко отзывался о своей подопечной, он же придумал для неё псевдоним Alte (Старуха). Ильзе в те годы, окончив курсы стенографии, работала секретарём в газете «Берлинер Тагеблатт». Здесь, имея доступ к информации «для служебного пользования», она регулярно копировала все, что могло представлять какой-либо интерес для советской разведки. В дальнейшем Старуха работала под руководством Гернштадта, который попутно помогал ей, не имевшей специального образования, освоить журналистскую профессию. В качестве прикрытия Ильзе вступила в нацистскую партию. Со временем совместная рискованная деятельность очень сблизила её с Рудольфом, они стали жить вместе. Так продолжалось до 1936 года, когда на берлинской Олимпиаде Ильзе познакомилась с другим Рудольфом — главным редактором швейцарской газеты «Тургауэр Цайтунг». 38-летний холостяк Рудольф Хубер не устоял перед обаянием Ильзе, которой только минуло 25. Их поначалу сугубо профессиональные отношения незаметно переросли в дружеские и, наконец, в любовные. Через некоторое время Хубер предложил Ильзе место корреспондента в варшавском отделении своей газеты. Он был в Швейцарии заметной личностью: помимо руководства газетой, являлся членом правительства кантона. К тому же его кузен занимал высокую должность в швейцарском Генштабе. Близость к этой семье давала Ильзе доступ к ценной информации. Прозорливые друзья намекали Хуберу, что Ильзе не так проста, как представляется на первый взгляд, но он не прислушивался к советам, их соединяла глубокая взаимная симпатия.

Скоропостижная смерть Хубера в январе 1940 года стала для Ильзе серьёзным ударом. Не скрасило утрату и то, что, даже не будучи законной супругой Хубера, она получила немалое наследство. В завещании Хубер написал родным: «Война и болезнь помешали нам вступить в брак. Я был бы признателен, если бы вы относились к Ильзе как к моей законной супруге». Ильзе получила не только акции издательства «Хубер-Ферлаг», но и все состояние Хубера, в том числе квартиру и земельный участок с дачей на берегу Боденского озера. Завещание вызвало бурю возмущения у сестёр умершего, которые ещё задолго до кончины брата распускали об Ильзе порочащие её слухи, называли шпионкой. Чтобы утихомирить страсти, Ильзе тут же продала издательство по весьма скромной цене обратно семье Хуберов. Но это мало помогло — слухи оставили след, и когда Ильзе по делам наследства в феврале 1940 года оказалась в Цюрихе, её задержала полиция. Улик, однако, никаких обнаружено не было, и после допроса Ильзе отпустили, все же установив за ней плотную слежку. После смерти Хубера Ильзе перебралась в Берлин, писала для разных изданий, в том числе и швейцарских, вышла замуж, познакомилась со многими видными людьми, поддерживала хорошие отношения с давними знакомыми. По протекции одного из них её приняли в пресс-службу МИД Германии, она получила доступ к важной информации и стала работать с рекомендовавшим её в МИД Рудольфом фон Шелиа. Этот, уже третий Рудольф в судьбе Ильзе — красавец, потомственный аристократ, барон и кавалер Железных крестов, заработанных в Первую мировую войну, — был поклонником англосаксов, не терпел Гитлера и, помогая Ильзе, был уверен, что сотрудничает с британской разведкой. Шелиа был переведён из Польши на высокую должность в Управление информации в МИД и после поднадоевшей Варшавы с головой окунулся в столичную светскую жизнь. Женщины, театр, скачки, карты — всё требовало денег. Его часто «выручал» Гернштадт, установивший с ним контакт ещё в Варшаве, Шелиа же мог рассчитываться, только продавая информацию, на этом и строились их отношения. С началом войны Гернштадта отозвали в Москву, и все дела с бароном, которому (видимо, за благородное происхождение) дали кличку Ариец, перешли к Ильзе. Её обстоятельные доклады на тему внешне — и внутриполитического положения Германии и связанных с нею стран Европы высоко расценивались в Москве. Теперь её информация стала ещё содержательней. В феврале 1941-го она сообщала: «Информированные военные круги придерживаются, как и прежде, мнения, что война с Россией начнётся уже в этом году. Подготовка продвинулась уже довольно далеко». Эту информацию она получила от Шелиа.

В отличие от Ильзе, Ариец служил не за идею — он отрабатывал полученные деньги, и немалые: самый крупный платёж в своей практике — 6500 долларов — советское ГРУ заплатило именно ему. Однако сведения, полученные от дипломата, оправдывали расходы. Но и гестапо не зря ело свой хлеб. В ходе кампании поиска русских агентов был арестован радист, посланный на связь с Ильзе. Вслед за ним 12 сентября 1942 года оказалась в руках гестапо и Ильзе вместе с мужем. Она держалась мужественно, не выдала никого. Через месяц арестовали Шелиа, он не выдержал пыток, но назвать мог только одну Ильзе, так как общался только с нею, остальных участников группы он не знал.

Рудольф фон Шелиа и Ильзе Штёбе были казнены 22 декабря 1942 года в печально известной тюрьме Плётцензее, где впоследствии казнили многих участников «Красной капеллы» и неудавшегося июльского покушения на Гитлера в 1944 году. Наследство, полученное Ильзе после смерти Хубера, конфисковали. Каким-то чудом в тайне сохранилась лишь дача на Боденском озере, после войны она перешла к её выжившему после ареста мужу.

Вышедшая в 2013 году книга немецкого историка Ганса Коппи «Ильзе Штёбе: снова в строю» вызвала большой резонанс в обществе. Депутаты от партии «Левые» говорили с трибуны Бундестага: «У Ильзе Штёбе после войны не осталось в живых никого из членов семьи, кто мог бы защитить её доброе имя. Её мать была убита в Равенсбрюке, сводный брат казнён. Фракция «Левых» берет эту обязанность на себя». 10 июля 2014 года размещённая в вестибюле МИД ФРГ галерея борцов Сопротивления — сотрудников Министерства пополнилась портретом мужественной антифашистки. Министр, социал-демократ Франк-Вальтер Штайнмайер и члены Бундестага возложили к портрету красные гвоздики. В ГДР имя Штёбе было известно достаточно хорошо, в её честь названа школа в Берлине, но с объединением Германии имена патриотов, коммунистов и социал-демократов сознательно стирались из памяти народа. Теперь доброе имя Ильзе Штёбе восстановлено, и не только в Германии. Ещё раньше указом Президиума Верховного Совета СССР Ильзе была посмертно награждена орденом Красного Знамени.

Елена ГЕРДА, Константин РИШЕС