«Потёмкиным» не стал

Ночь с 8 на 9 ноября 1975 года стала для командования Балтийского флота временем больших испытаний. Ещё бы! Как могло случиться, что, словно на броненосце «Потёмкин» во времена клятого царизма, на советском боевом судне был поднят мятеж? Да что «Потёмкин»! Там хотя бы действовали революционно настроенные нижние чины — матросы. А вот на большом противолодочном корабле (ВПК) «Сторожевой» вдохновителем бунта стал замполит судна — капитан третьего ранга Валерий Саблин.

На рейде реки Даугавы возле Риги в ту ночь стояло несколько военных кораблей, принимавших участие в параде по случаю очередной годовщины Октябрьской революции. Командир подводной лодки, стоявшей рядом со «Сторожевым», капитан 2-го ранга Светловский, был, мягко сказать, не слишком доволен, когда его разбудили и сообщили, что с якорной бочки сняли мокрого, дрожащего от холода морского офицера.

«Пьяный, наверное, за борт выпал», — позевывая, подумал он, когда увидел спасённого, носившего погоны старшего лейтенанта. Однако когда тот заговорил, у Светловского сон как рукой сняло. Старший лейтенант Фирсов, как оказалось, служил на «Сторожевом» и выпрыгнул за борт, чтобы сообщить: на борту БПК поднят антисоветский бунт. Зачинщиком мятежа, по словам Фирсова, стал замполит Валерий Саблин.

Светловский, знавший Саблина по учёбе в Военно-политической академии имени В.И. Ленина, не мог в это поверить. Тот был убеждённым коммунистом и замполитом по призванию. Как мог такой человек, лучший на их курсе по теории марксизма-ленинизма, поднять антисоветский бунт? Может быть, старлей Фирсов и в самом деле пьян?

Но в этот момент вбежавший вахтенный доложил, что БПК «Сторожевой» снимается с якоря. Неужели Фирсов не врал? Светловский решился. Подняв трубку телефонного аппарата, он позвонил в штаб дежурному.

Бунт на «Сторожевом» не был спонтанным. Валерий Саблин готовил его достаточно долго. Помогал замполиту старший матрос Шеин — библиотекарь, а по совместительству киномеханик. Ранее судимый, что для советского флота по тем временам — нонсенс. Шеин пользовался в коллективе авторитетом, а главное, благодаря своей должности общался практически со всеми, служившими на «Сторожевом», и был в курсе настроений матросов, среди которых в последнее время копилось недовольство. Перед парадом их, как водится, сильно гоняли — заставляли драить и красить корабль, мучили беспрерывными построениями и учебными тревогами. В общем-то, стандартные тяготы службы, но настроение у команды было далеко от идеального, особенно среди старослужащих.

Саблин же, будучи замполитом, прощупывал почву в офицерской среде. Как он убедился, не все сослуживцы были довольны тем, что происходит в СССР. Некоторые офицеры в приватной беседе даже говорили замполиту, что нынешний состав Политбюро морально устарел, что для построения «коммунизма с человеческим лицом» нужна свежая кровь.

Именно таких взглядом придерживался и сам Саблин. Позже на допросах он заявлял, что в мире было три великих человека: Маркс, Ленин и он сам. Утверждал, что он, Саблин, обосновал возможность построения коммунизма в отдельно взятой стране и готов был сделать это, если бы ему не помешали. Идеалист? Или сумасшедший? Больше похоже на второе, но после ареста в психиатрической экспертизе ему отказали. Так что был ли замполит «Сторожевого» психически здоров, мы уже не узнаем.

Идеальным моментом для мятежа Валерий Саблин посчитал ночь с 8 на 9 ноября. Он предположил, что после удачно завершенного парада в Риге в штабе «отдыхают», а потому не смогут оперативно реагировать на происходящее. Саблин заранее устранил двух самых авторитетных офицеров «Сторожевого» — старпома и командира электромеханической боевой части. Первого по настоянию замполита отправили в госпиталь, хотя в этом не было необходимости. Второму Саблин достал дефицитную путёвку в санаторий.

И вот момент настал. Поздним вечером 8 ноября Саблин постучался в каюту командира корабля Анатолия Потульного:

— Акустики устроили на нижней палубе пьянку. Меня не слушаются, угрожают расправой.

Разгневанный командир бросился в помещение акустиков. Но как только он перешагнул порог, дверь за ним захлопнулась. На столе лежала записка: «Прости, я не мог иначе. Придём к месту назначения, ты вправе будешь решить свою судьбу сам». На крики и стук в дверь никто не отозвался.

Саблин по громкой связи вызвал в кают-компанию офицеров и мичманов — всего 26 человек. Здесь он изложил свои взгляды на то, что система управления в СССР прогнила и её надо менять. Также Саблин посвятил собравшихся в свои дальнейшие планы. Он собирался дойти до Кронштадта, захватить его и объявить независимым социалистическим государством. Потребовать от Политбюро ежедневной возможности выходить в прямой эфир для изложения собственных взглядов. По замыслу Саблина, страна, «услышавшая слова правды», должна подняться с колен. Свершится новая, на сей раз коммунистическая революция, к власти придёт рабоче-крестьянская интеллигенция. В общем, товарищи офицеры, путь, по которому мы идём, — путь к счастью!

В кают-компании поднялся шум. Именно в момент неразберихи старший лейтенант Фирсов и сумел ускользнуть и прыгнуть за борт, доплыв до якорной бочки, где и принялся размахивать руками, стараясь привлечь внимание вахтенного подводной лодки. Кричать он боялся, опасаясь быть обнаруженным с корабля.

На борту «Сторожевого» тем временем события развивались следующим образом. Саблина нехотя поддержали трое младших офицеров и несколько мичманов. Прочих под угрозой оружия сам организатор мятежа и его помощник согнали вниз, где и заперли в одном из помещений. Шеин, по воспоминаниям участников событий, действовал чрезвычайно жестоко и даже разбил одному из офицеров, попытавшемуся оказать сопротивление, голову рукояткой пистолета. До стрельбы, к счастью, дело не дошло.

Вскоре выяснилось, что Фирсов сбежал. Понимая, что о его планах вскоре станет известно командованию, Саблин приказал сниматься с якоря. По громкой связи он объявил, что матросы по прибытии в Кронштадт будут демобилизованы, что вызвало поначалу бурную радость, а затем вопросы: а что вообще происходит? Рядовой состав ничего не понимал, но привычно выполнял команды.

Расчёты Саблина на то, что в штабе не смогут отреагировать быстро, не оправдались. «Сторожевой» только-только набирал ход, а сообщения о бунте на корабле уже неслись по цепочке наверх. Правда, погоню организовать удалось только к утру. В ней участвовали авиаполк, корабли Балтийского флота и КГБ. Куда мог пойти «Сторожевой», след которого затерялся в оживлённых водах Рижского залива? В сторону Ленинграда или… в Швецию?

Верным оказалось второе предположение. Поняв, что после побега Фирсова планы восставших станут известны советскому руководству и потому до Ленинграда он не дойдёт, Саблин решил направиться в Швецию, сдаться властям и попросить политического убежища в США. 9 ноября около девяти утра «Сторожевой» был обнаружен в Ирбенском проливе. К нему тут же вылетели девять бомбардировщиков. Один из них дал несколько предупредительных выстрелов по курсу БПК.

Саблин хотел было открыть ответный огонь из зенитных орудий, но матросы, понявшие, что их жизнь повисла на волоске, заблокировали электроцепи, не давая стрелять по самолётам. Несколько десятков матросов освободили Анатолия Потульного, и он, взбежав на мостик, выстрелил из пистолета Саблину в ногу. Раненый, тот упал. Шеин сам бросил оружие и поднял руки вверх. Никакой десант на борт «Сторожевого» не высаживался, мятеж был подавлен силами самого экипажа.

В наши дни многие пытаются сделать Валерия Саблина героем-одиночкой, борцом за идеалы демократии. Однако многое говорит о том, что за ним стояли определённые силы. Не зря на следствии и суде Саблин, хотя ему вменялись очень тяжёлые статьи, до последнего держался очень дерзко. Возможно, был уверен, что его прикроют. Услышав же приговор (высшая мера наказания), явно растерялся, стал кричать, что «всё про всех расскажет». Но договорить ему не дали. Очень быстро была отвергнута кассация и приведён в исполнение приговор. Может быть, покровители замполита поспешили заткнуть ему рот?

Стоит отметить, что участников мятежа наказали достаточно мягко. За исключением Саблина, реальное наказание понёс его помощник Шеин — восемь лет лишения свободы. Против ряда офицеров, мичманов и матросов возбудили уголовные дела, однако они были оправданы. Впрочем, экипаж «Сторожевого» расформировали.

В 1994 году Верховный суд РФ посмертно смягчил статью, по которой осудили Саблина. Теперь его признали виновным не в измене родине, а лишь в вооружённом захвате корабля, что наказывается не расстрелом, а 10 годами заключения. В полной реабилитации ему отказали. Да если подумать, как поступили бы в любой другой стране с командиром боевого корабля, решившим поднять бунт? Ответ, кажется, однозначен.

Андрей ЛЕШУКОНСКИЙ