Огненный таран

История войны подарила нам немало примеров великого героизма, когда люди жертвовали своей жизнью ради общего дела. Имена многих героев стали нарицательными. Так случилось и с капитаном Николаем Гастелло, совершившим один из самых известных таранов наземной цели на самолете.

Начало Великой Отечественной войны стало для Красной армии испытанием на прочность. На нее обрушился удар страшной силы. Командование вермахта с ходу бросило в бой свои главные силы. Советские войска вынуждены были отступать, огрызаясь редкими контратаками. Уже с первых дней войны враг встретился с отчаянным сопротивлением. Даже окруженные части продолжали стойко сопротивляться, сражаясь буквально до последнего. Героями были все: пехотинцы, танкисты, артиллеристы и летчики.

Для того чтобы остановить стремительно двигавшиеся вглубь советской территории танковые части немцев, командование Красной армии использовало все имеющиеся у него силы. В том числе и дальнебомбардировочную авиацию. Вообще-то тяжелые бомбардировщики изначально предназначались для бомбовых ударов по особо важным объектам врага в его глубоком тылу. Но нужда заставила командование ВВС Западного фронта задействовать бомбардировщики ДБ-ЗФ для ударов по танковым колоннам немцев. Ко всему прочему, наши бомбардировщики из-за нехватки истребителей летали на боевые задания практически без прикрытия, вследствие чего несли большие потери.

26 июня 1941 года звено 207-го дальнебомбардировочного авиационного полка под командованием капитана Николая Гастелло вылетело для нанесения бомбового удара по немецким боевым колоннам, двигавшимся на Минск. Наши самолеты атаковали противника в районе шоссе Молодечно - Радошковичи. Сбросив с высоты 600-800 метров бомбы, они обстреляли немцев из нижних люковых пулеметных установок. Бомбардировщики уже начали разворот, чтобы взять курс на родной аэродром, когда один из них получил попадание зенитного снаряда и загорелся. Сбить пламя не удавалось, а до линии фронта вряд ли удалось бы дотянуть.

То, что произошло потом, описано в наградном документе, составленном командованием 207-го дальнебомбардировочного полка: «...Получив прямое попадание, объятый пламенем, самолет не мог уйти на свою базу, но в этот тяжелый момент капитан Гастелло и его мужественный экипаж были заняты мыслью не допустить врага на родную землю. По наблюдению старшего лейтенанта Воробьева и лейтенанта Рыбаса, они видели, как капитан Гастелло развернулся на горящем самолете и повел его в самую гущу танков. Столб огня объял пламенем танки и фашистские экипажи. Такой дорогой ценой заплатили немецкие фашисты за смерть летчика капитана Гастелло и смерть героического экипажа...»

Вместе с капитаном Гастелло погибли: лейтенант Анатолий Бурденюк (штурман), старший сержант Алексей Калинин (стрелок-радист) и лейтенант Григорий Скоробогатый (стрелок) 26 июля, через месяц после героической гибели, капитану Николаю Францевичу Гастелло было присвоено знание Героя Советского Союза (посмертно).

Николай Францевич Гастелло родился в 1907 году в Москве. Его отца звали Франц Павлович. Он был немцем по национальности, впрочем, давно обрусевшим. Работал Франц Павлович литейщиком в мастерских Казанской железной дороги. Мать Николая Францевича звали Анастасия Семеновна Кутузова. Она была русская и работала белошвейкой.

С 1915 по 1918 год Николай обучался в 3-м Сокольническом городском мужском училище имени А.С. Пушкина. В 16 лет начал свою трудовую деятельность, став учеником столяра.

В мае 1932 года по спец-набору Николай был призван в Красную армию. Его направили на обучение в авиационную школу летчиков в Луганске. В декабре 1933 года он закончил учебу, и в звании лейтенанта начал свою службу в 82-й тяжелобомбардировочной эскадрилье 21-й тяжелобомбардировочной авиационной бригады, которая базировалась в городе Ростов-на-Дону. Там он стал летать правым летчиком на тяжелом бомбардировщике ТБ-3.

В мае 1939 года стал командиром звена, и в том же году получил боевое крещение. В составе 150-го скоростного бомбардировочного полка Николай Гастелло отправился в Монголию, где участвовал в боях на реке Халхин-Гол. Именно там летчик стал свидетелем подвига, который повторил сам через два года.

Самолет батальонного комиссара 150-го скоростного бомбардировочного полка Михаила Анисимовича Юнкина, вылетевший 5 августа 1939 года на бомбежку тыловых объектов японцев, уже после выполнения боевого задания был подбит. Огонь охватил левый двигатель бомбардировщика. Ююкин, после безуспешных попыток сбить пламя, приказал штурману и стрелку-радисту покинуть на парашютах самолет, после чего направил его в скопление японских войск. Михаил Анисимович Ююкин посмертно был награжден орденом Ленина. А Николай Гастелло, бывший однополчанином погибшего героя, видимо, 26 июня 1941 года вспомнил о подвиге батальонного комиссара и решил повторить его.

Уже 10 июля 1941 года в газете «Правда» был опубликован очерк «Капитан Гастелло» военных корреспондентов Павленко и Крылова. В нем они, взяв за основу сводку Совинформбюро от 5 июля 1941 года, рассказали о том, что произошло 26 июня в районе шоссе Молодечно-Радошковичи. Так о подвиге Николая Гастелло стало известно всей стране.

Многие советские летчики позднее повторили таран Гастелло. По данным военных историков, всего за период Великой Отечественной войны было совершено 506 таранов самолетом наземной цели. Таких героев, пожертвовавших своей жизнью для того, чтобы нанести максимальный ущерб противнику, стали называть «гастелловцами».

В последнее время стали появляться сообщения в прессе, где советских летчиков, повторивших подвиг Николая Гастелло, сравнивают с японскими летчиками-камикадзе. Дескать, все они вполне сознательно превращали свои самолеты в человекоуправляемый снаряд, и направляли его на цель.

Но подобное сравнение некорректно. Советские летчики повторяли подвиг Гастелло в ситуации, когда их самолет получал серьезные повреждения и вероятность благополучного возвращения на свой аэродром была равна нулю. Можно, конечно, было воспользоваться парашютом. Но немцы имели нехорошую привычку расстреливать в воздухе летчиков со сбитых советских самолетов. А если даже нашим пилотам удавалось благополучно приземлиться, то они попадали в руки нацистов, которые вымещали на них злобу за своих уничтоженных боевых товарищей.

О подобных случаях регулярно сообщалось в советской прессе. Зная, что и так и так они вряд ли выживут, наши летчики направляли свои горящие машины туда, где можно было бы нанести максимальный ущерб врагу.

Японские же пилоты камикадзе были изначально летчиками-самоубийцами. В составе ВВС Японии они появились, когда превосходство американских летчиков в воздухе стало максимальным, и японским самолетам было просто невозможно без помех сбросить бомбы на американские корабли или военные объекты.

В летчики-камикадзе шли добровольцы, которые заранее знали, что их первый же боевой вылет станет последним. В специальных авиаотрядах их обучали лишь азам пилотирования. Ведь вести воздушный бой им вряд ли пришлось бы - эта задача обычно поручалась опытным японским асам, прикрывавшим пилотов-смертников. Главным для летчиков-камикадзе было добраться до цели, совершить противозенитный маневр и в пикировании направить свой самолет в палубу вражеского корабля.

Возвращение домой для камикадзе не предусматривалось. Часто их самолеты обеспечивали горючим для полета лишь в один конец. А к 1945 году в японских ВВС появились специальные самолеты для пилотов-самоубийц - упрощенной конструкции, построенные из дешевых материалов, с авиабомбой, вмонтированной в фюзеляж, и сбрасываемыми после взлета шасси - все равно приземляться им вряд ли придется.

Георгий ПЕТРОВ