Дмитрий Михайлович Боброк Волынский — герой Мамаева побоища, ближний боярин и воевода Дмитрия Донского. История сохранила о нем мало свидетельств, но в памяти потомков он остался как талантливый полководец, храбрый воин и патриот Руси.

В летописях нет прямого указания на происхождение Боброка. В одних источниках он упоминается с княжеским титулом, в других — без. Ученые выдвигают несколько гипотез. По одной из версий, Дмитрий Михайлович вел свою родословную от незначительной ветви Рюриков. По другой — Боброк мог быть мелким владетельным князем какой-то из княжеских династий домонгольской Руси.

На ратной службе

Имя его связано с маленьким городом Бобрка, полученным им в наследство. По третьей, самой распространенной из версий, Волынский был прямым потомком князя литовского Гедимина. В качестве отца Дмитрия называют одного из сыновей Гедимина по имени Кориат, либо его внука — волынского князя Михаила Любартовича. Впрочем, историки выдвигают и другие предположения.

К сожалению, многое в биографии Боброка Волынского до сих пор остается неясным. Даже точная дата его рождения неизвестна, обычно указывается промежуток между 1330 и 1340 годами.

Ранние годы Боброка Волынского летописями практически не освещаются, историки оперируют лишь косвенными предположениями.

В середине XIV века польский король Казимир III, стремясь отвоевать Волынь у Литвы, привел область к полному разорению. Не имея возможности оборонять родовые владения и не желая переходить под руку поляков, Боброк решил оставить свой удел и поступить на службу к нижегородскому князю Дмитрию Константиновичу. Затем он уезжает в Москву.

Состоя в родстве с московским князем, Боброк Волынский быстро поднимает свой социальный статус и даже становится зятем Дмитрия Ивановича, вторым браком женясь на его сестре Анне. Москва к тому времени уже начинает наращивать военную силу. Боброк Волынский с головой уходит в ратную службу и очень быстро становится правой рукой Дмитрия Ивановича.

Первым успешным делом московского воеводы считают усмирение Олега Рязанского, захватившего Лопасню. В 13711 году в сражении под селом Скорнищевым Олег потерпел сокрушительное поражение и бежал. Вместо него на рязанский стол был посажен Владимир Пронский. Следующая крупная победа Боброка приходится на 1376 год, когда он возглавил войска в походе на Волжскую Булгарию. В ходе осады города Булгара его защитникам не помогла ни конница на верблюдах, ни тюфяки (пушки), которых в русском войске еще не было. Город был взят, артиллерия захвачена и переправлена в Москву. Правители Волжской Булгарин согласились постоянно платить Москве дань. Эта победа лишала монголо-татар стратегического плацдарма для контроля за русскими землями и людских резервов для войска.

Спустя три года уже снискавший громкую славу Боброк Волынский вместе с Владимиром Серпуховским и Андреем Полоцким совершил поход на Великое княжество Литовское. В результате у Литвы были отняты города Стародуб и Трубчевск. Поход этот прошел бескровно: княживший в Брянске и Трубчевске князь Дмитрий Ольгердович решил добровольно перейти под власть Дмитрия Ивановича.

Московское княжество становилось все влиятельней и сильнее, собирая под своей рукой силы, готовые сражаться против татар.

Цыплят по осени считают

Победа на Куликовом поле была одержана заслугами Дмитрия Боброк Волынского

Самая важная битва не только в жизни воеводы Боброка Волынского, но и в жизни всей тогдашней Руси состоялась осенью 1380 года.

Летом войско беклярбека Золотой Орды Мамая форсировало Волгу, собираясь преподать урок вышедшим из повиновения русичам. Дойдя до устья реки Воронеж, Мамай остановился и принялся ждать союзников (которые так и не подошли): литовского князя Ягайло и рязанского — Олега. Численность татарского войска приблизительно оценивают в 100-150 тысяч воинов.

Между тем русские войска начали собираться в Коломне. Пришли почти все князья Северо-Восточной Руси, дружины Суздальского, Тверского и Смоленского княжеств, новгородцы, полки из Полоцка, Стародуба, Друбчевска, князья литовских земель. Летописи сильно расходятся в оценке сил антитатарской коалиции, но специалисты считают, что в войске Дмитрия находилось 50-60 тысяч воинов.

7 сентября русские полки переправились через Дон и сожгли мосты. Этим поступком они одновременно защищали свои тылы и, собираясь стоять насмерть, исключали любые соблазны отступления. Выстроить армию в боевые порядки Дмитрий Иванович поручил своему самому опытному и толковому полководцу Дмитрию Боброку Волынскому, который блестяще справился с задачей. Пять полков воевода расставил в следующем порядке — в центре стоял большой полк, по сторонам от него — полки левой и правой руки, впереди большого полка — передовой полк, принявший на себя первый удар, позади — запасной полк и частный резерв из конницы Дмитрия Ольгердовича. За спиной русских текла река Непрядва, впадавшая в Дон. Особо стоит отметить умелое использование Боброком особенностей ландшафта: левый фланг войска прикрывала река Смолка, а правый фланг — болота. Это сильно затрудняло действия вражеской кавалерии и делало невозможным фланговый охват. Но главной задумкой воеводы стал засадный полк, скрытно расположенный в лесу. Никто и никогда еще не оставлял столь крупных резервов. Командовал засадным полком сам Боброк с Владимиром Серпуховским.

Позже военные историки необычайно высоко оценивали боевое построение московского воеводы, имевшее большую тактическую глубину. В сочетании с засадным полком именно оно обеспечило русским войскам победу.

Еще одной важной деталью можно назвать то, что именно к Боброку Дмитрий Иванович обратился в ночь перед битвой, чтобы тот, как принято у волынских колдунов, попытался по приметам предсказать исход битвы. Летописи рассказывают, что после заката князь и воевода выехали в поле, где Боброк смотрел на небо, слушал землю и предсказал большие потери, но предрек московскому князю победу.

Стоять насмерть!

Утром 8 сентября оба войска сошлись на поле. Битва началась поединком богатырей, который тоже можно считать знамением. Разогнавшись, оба всадника сшиблись с такой силой, что насквозь пробили друг друга копьями, но Челубей упал с коня, а схимник Пересвет сумел доехать до своих полков и осенить их крестом.

Первый удар смял, но не опрокинул русский строй, что помешало татарам сразу рассечь большой полк. В течение трех часов ордынцы безуспешно пытались прорвать центр и правое крыло русской рати. Когда их натиск был отбит, Мамай бросил в бой последние резервы на полк левой руки. Казалось, еще немного — и русичи дрогнут… Вот тут-то и сыграл свою роль стратегический талант Боброка Волынского.

Засадный полк, уже давно рвущийся помочь товарищам, был брошен в сражение в самый нужный момент. Подхваченный ветром клич русских всадников, волнами хлынувших из леса, поверг татар в ужас. «Аллах акбар! Убитые русы оживают и идут на нас!» — кричали они, пускаясь в бегство.

Татар преследовали 50 верст и посекли их великое множество. Мамай спасся, потеряв 90 процентов своего воинства. Хотя и русские потери были серьезны. Погибло девять князей из 40, более 500 бояр и 20 тысяч простых ратников, но результаты этой победы нельзя недооценить, как нельзя недооценить и вклад, вложенный в нее Боброком.

Истоки Ворсклы, устье Непрядвы

Сам Дмитрий Боброк Волынский остался жив. Он вернулся в Москву и продолжил служить князю Донскому. Летописи того периода опять немногословны, и воевода упоминается лишь единожды, как первый боярин, подписавший духовную (завещание) Дмитрия Ивановича. Дальше мнения историков опять расходятся: одни полагают, что после трагической смерти младшего сына Дмитрий Михайлович ушел в монастырь, другие считают, что Боброк Волынский закончил жизнь в 1399 году, сложив голову в битве на Ворскле, где сражался за великого князя литовского Витовта против войск ордынского военачальника Эдигея. Москва в войне не участвовала, но и препятствий «добровольцам» не чинила.

Битва сложилась неудачно для литовцев. Горькая ирония состоит в том, что Витовт допустил в командовании армией все ошибки Мамая и проиграл, хотя имел численное преимущество, а темник Эдигей, учтя опыт Мамаева побоища, выиграл. Сам же изобретатель куликовской стратегической схемы, по всей вероятности, пал, будучи не в силах что-либо изменить.

Виктор ШТЕРН