Кормилец гильотины

На пике Великой французской революции воплощением «красного террора» был скучный судейский чиновник Антуан Фукье-Тенвиль. В качестве обвинителя Революционного трибунала он отправил на смерть тысячи людей, чтобы, в конце концов, и самому проследовать вслед за ними на гильотину.

Французскую революцию делали юристы и журналисты. От своих коллег-юристов Дантона и Робеспьера Антуан Фукье-Тенвиль отличался тем, что отец его, добившись дворянства, оставил каждому из четырех сыновей, помимо фамилии Фукье, еще и по приличной усадьбе. По их названию братья стали именоваться д'Эруэлем, де Тенвилем, де Форестом и де Вовилье. Антуан был вторым из братьев.

Окончив колледж в Нуайоне, он стал помощником королевского прокурора Корнийе. Усидчивый юноша достаточно быстро перебрался на ступеньку старшего клерка, а когда патрон отошел от дел, без проблем выкупил его должность за 32,4 тысячи ливров.

В 1774 году, в 28-летнем возрасте Антуан стал королевским прокурором, что давало стабильный доход и почтенное положение в обществе. Вскоре он женился на Доротее Сонье, которая каждый год дарила ему по ребенку, пока не умерла после очередных родов.

Оставшись с пятью детьми на руках, вдовец сразу по окончании срока траура женился на дворянке Анриетте Жерар д'Отур, подарившей ему еще двух наследников.

Карьера шла своим чередом, хотя относительно профессиональных достоинств прокурора де Тенвиля свидетельства расходятся. Одни утверждают, что он был честным чиновником и добропорядочным семьянином. Издатель Лемуан Дезессар рисует другую картину: «Это был прокурор с дурной репутацией, в совершенстве владевший искусством провести дело, сколь бы несправедливым оно ни было, через все лабиринты крючкотворства, то есть нечестным путем. Он делил свои дни между постыдным, но доходным шарлатанством и грязными наслаждениями распутства; утром его можно было найти в окружении простофиль, которым он морочил голову, или мошенников, хитрости которых он покрывал, а вечером он растрачивал плоды своих надувательств на презренных куртизанок. Особо он предпочитал театральных танцовщиц, которым бездумно приносил в жертву свое состояние и от которых, как уверяют, часто получал горькие плоды разврата».

Наверное, господин Дезессар все же был прав, поскольку в 1783 году де Тенвиль продал свою должность и вступил в полосу невезения. Трудно сказать, чем он занимался в следующие шесть лет - до тех пор, пока не грянула революция, начавшаяся со взятия и разрушения Бастилии.

Бывший королевский прокурор поспешил избавиться от аристократической приставки «де» и превратился в гражданина Фукье-Тенвиля, разумеется, проникнувшись и ультрареволюционными взглядами.

10 августа 1792 года парижане штурмом взяли королевский дворец, а для суда над защитниками низложенного Людовика XVI создали Чрезвычайный уголовный трибунал, в состав которого ввели и нашего героя. Своим назначением он был обязан протекции журналиста Камиля Демулена, рекомендовавшего его новому министру юстиции Жоржу Дантону.

Правда, отправить на гильотину никого не получилось. Новое столичное самоуправление - Парижская коммуна - приказало арестовать всех «подозрительных», а 2 сентября в тюрьмах начались самочинные расправы.

В аббатстве Сен-Жермен были перебиты 150 швейцарских гвардейцев, оборонявших дворец Тюильри 10 августа, и примерно такое же число бывших придворных. В тюрьме Ла-Форс погибли около 160 заключенных, а в монастыре кармелитов - 190 священников. Около 220 человек убили в Шатле, где был зафиксирован едва ли не единственный случай сопротивления: аббат Верди перед гибелью успел уложить двоих нападавших.

В тюрьме Консьержери под горячую руку угодили и уголовники - здесь жертвами революции стали 289 арестованных. В Сальпетриере толпа расправилась над 35 женщинами, преимущественно проститутками.

В общей сложности жертвами сентябрьских убийств в Париже стали от 1100 до 1400 человек, и поскольку больше истреблять было некого, трибунал распустили за ненужностью.

Однако революция продолжала набирать обороты. В январе 1793 года был казнен Людовик XVI, а революционные массы продолжали охотиться за «прислужниками тирании», что могло привести к повторению бойни.

Пытаясь хоть как-то систематизировать террор, 10 марта 1793 года Национальный конвент принял решение о создании Революционного трибунала.

Решающую роль в новом органе юстиции предстояло играть не судьям, а общественному обвинителю гражданину Фукье-Тенвилю.

Кто именно является главным, он продемонстрировал в июле на процессе Шарлотты Корде, убившей Жана Поля Марата. Никто не сомневался, что девицу отправят на гильотину, но президент Революционного трибунала Жак Монтане вел процесс без лишнего разоблачительного пафоса, за что был обвинен в «контрреволюционной снисходительности» и лишен должности.

Его преемники совершенно тушевались перед Фукье-Тенвилем, который, собственно, и солировал на последующих процессах.

Собственно, именно Фукье-Тенвиль и определял, кто именно должен предстать перед трибуналом, разбирая каждое утро списки заключенных. Фукье-Тенвиль мог затянуть дело, откладывая суд на неопределенное время. Так, например, создатель гильотины доктор Гильотен отсидел месяц, а Монтане пробыл в заключении около года, благополучно пережив пик «красного террора» и выйдя на свободу. Поговаривали, что гражданин обвинитель за взятки использовал свое положение, но никогда не рисковал чрезмерно.

Вообще, большинство современников полагали, что Фукье-Тенвиль действовал не из честолюбия, стремления войти в историю или ощущения собственной значимости, а исключительно ради высокого жалования, подкрепленного разного рода льготами и казенной квартирой, предоставленной ему непосредственно по месту службы - во Дворце правосудия.

Помимо составления графика судебных процессов и выступления с обвинительными речами, ежедневно он составлял по 80-90 служебных бумаг, посещал тюрьмы, а между 10 и 11 часами вечера в сопровождении четырех жандармов пешком следовал в Тюильри, где выступал с докладами перед членами комитетов общественной безопасности и общественного спасения. Те одобряли или корректировали списки подсудимых на завтра и подмахивали приговоры, после чего заказывались повозки для доставки к месту казни. Иногда из-за неправильно понятых исправлений или ошибок при копировании кто-то отправлялся на гильотину по ошибке, а кто-то, напротив, избегал казни.

Фукье-Тенвиль исходил из принципа, что «вовремя предать - значит предвидеть». Когда на первый план вышел Максимилиан Робеспьер, он помог ему избавиться от своих покровителей Дантона и Демулена. Но потом чутье изменило Фукье-Тенвилю, и он начал раскручивать дело Екатерины Тео, объявившей себя Богородицей, а Робеспьера - своим сыном. Вождь революции решил, что бред сумасшедшей бросает на него тень, и посоветовал гражданину обвинителю заняться чем-нибудь более серьезным.

Такой совет можно было расценить как «черную метку».

Когда 9 термидора (27 июля 1794 года) Робеспьера и его соратников арестовали более умеренные революционеры, Фукье-Тенвиль с энтузиазмом приветствовал победителей.

Побежденных отправили на гильотину без лишних формальностей, просто объявив вне закона. А потом начался дележ власти и кресел.

Кампанию против Фукье-Тенвиля начал бывший журналист Луи Фрерон, в 1793 году печально прославившийся своими репрессиями в Тулоне и Марселе. Обличая «красный террор», он не без успеха пытался отвлечь внимание от собственных прегрешений.

28 марта 1795 года экс-обвинитель и еще 23 человека предстали перед обновленным Революционным трибуналом в качестве подсудимых. В ходе процесса, продолжавшегося до 6 мая, были допрошены 419 свидетелей, нарисовавших удручающую картину весьма упрощенного судопроизводства.

Подтвердилось, что в рамках одного и того же дела зачастую проходили люди, абсолютно не связанные друг с другом, что кого-то отправляли на гильотину вообще без обвинительного акта, а кто-то всходил на эшафот по ошибке или халатности, за которыми во многих случаях проглядывали злые умыслы или корыстные расчеты.

В общем, вынесенный Фукье-Тенвилю смертный приговор выглядел вполне предсказуемо.

Его казнили 7 мая 1795 года на Гревской площади, последним из 16 осужденных.

Олег ПОКРОВСКИЙ