«Дракою прав не будешь» — говорит русская пословица. Тем не менее в жизни каждого человека бывают ситуации, когда эмоции перехлестывают через край. Знаменитости из мира искусства, политики и государственные деятели — не исключение. Более того, чувство собственной значимости, присущее таким людям, порой доводит их до самого безобразного поведения.

9 июня 1946 года Маршал Советского Союза Иван Конев сменил в должности главкома сухопутных войск Георгия Жукова, впавшего в немилость у Сталина. Для Жукова это стало очередным поводом для обиды на Конева. Совсем недавно Конев не позволил Жукову снискать лавры единоличного триумфатора в Берлине. Вопреки первоначальным планам верховного командования, Конев ввел в немецкую столицу войска 1-го Украинского фронта.

Вражда двух военачальников обострилась в ноябре 1957 года, когда в газете «Правда» появилась статья за подписью Конева. В ней маршал Победы был раскритикован за «свертывание партийных организаций» в армии. Подлинным инициатором травли Жукова, занимавшего на тот момент пост министра обороны, был Никита Хрущев, видевший в маршале опасного конкурента. Однако Конев поддержал увольнение Жукова и публично «разнес» его на партийном пленуме.

Маршальские «разборки»

Вскоре после этого военачальники случайно встретились в фойе Большого театра. Между Жуковым и Коневым завязался разговор, который перерос в ссору и даже потасовку. К счастью, маршалов удалось разнять. Но эта стычка стала далеко не последней.

В дневнике писателя Натана Эйдельмана рассказывается, что уже в 1960-х годах маршал Жуков как-то смотрел на «Мосфильме» документальную ленту.

«Зажгли свет — увидел рядом Конева. За грудки и мат: это ты меня спасал!» — пишет Эйдельман.

Подробности этой истории можно найти в воспоминаниях кинорежиссера Георгия Чухрая. Военачальники просматривали материалы к фильму Василия Ордынского «Если дорог тебе твой дом» (1967 год), куда были вставлены короткие интервью с полководцами Великой Отечественной войны. По словам Чухрая, во время визита маршалов на киностудию «произошло такое, чего никто не мог себе представить».

«Я на какое-то время отвлекся. Вдруг какой-то шум, — вспоминал Чухрай. — Оглядываюсь и столбенею: Жуков и Конев вцепились друг в друга и трясут за грудки. Мы бросились их разнимать. Жуков быстро уехал. Вслед за ним ушел и Конев».

Как следует из записи Эйдельмана, престарелые военачальники разошлись в оценках событий 1941 года, когда Жуков действительно спас Конева от расстрела.

Несмотря на эти эпизоды, Жуков и Конев вряд ли были способны подраться по-настоящему. Более того, Конев многократно пытался наладить отношения и даже, по свидетельству его помощника Степана Кашурко, письменно просил у Жукова прощения.

В конце концов победители Гитлера все-таки примирились между собой. Это произошло в декабре 1967 года, когда Иван Конев отмечал 70-летний юбилей. Сослуживцы, собравшиеся тогда дома у маршала, стали свидетелями дружеского объятия между ним и Георгием Жуковым.

«Фашист» против «комсомольца»

Вечная история Пушкина и Дантеса повторилась в Советском Союзе в середине 1930-х годов, когда из-за женщины по имени Наталья поссорились два поэта — Павел Васильев и Джек Алтаузен. Первый из них продолжал в русской литературе есенинские традиции, второй же был типичным представителем «комсомольской поэзии».

Черная кошка пробежала между литераторами в 1935 году. Поводом для размолвки стала дама сердца Васильева — Наталья Кончаловская, внучка живописца Сурикова. Неизвестно, как далеко заходили ее отношения с Васильевым, однако поэт был известен как автор «Стихов в честь Натальи».

Как вспоминал журналист Иван Гронский, Васильев присутствовал на вечеринке в Доме писательского кооператива в нынешнем Камергерском переулке. В разговоре Алтаузен вдруг назвал Кончаловскую бранным словом на букву «с». По мнению литературного критика Дмитрия Быкова, это было спланированной провокацией.

«Алтаузен расчетливо оскорбил Наталью Кончаловскую, чтобы вызвать реакцию у Васильева. Известно, что Васильев за этой реакцией далеко в карман не лез», — утверждает Быков.

Не стерпев оскорбления в адрес любимой женщины, Васильев на людях влепил Алтаузену пощечину. Более того, эта история имела продолжение. Согласно спецсообщению НКВД, 15 мая на пару с поэтом Иваном Приблудным и еще одним товарищем Васильев вломился в квартиру Алтаузена (в том же писательском доме) и «ткнул» хозяина ногой в живот.

Советская богема усмотрела в этом конфликте национальную подоплеку. Молва о Васильеве как о «великорусском шовинисте» давно ходила в литературных кругах. Рассказывали, что избиение Алтаузена сопровождалось антисемитскими выкриками. Однако, как считает Дмитрий Быков, Павел Васильев не был антисемитом.

Месть Алтаузена не заставила себя ждать. Собрав 20 известных литераторов, 24 мая он напечатал в «Правде» «письмо-протест», требуя «принять решительные меры против хулигана Васильева». Устроенный поэтом «отвратительный дебош» его недруги приравняли к «фашизму».

Павла Васильева исключили из Союза писателей, а 15 июля над ним состоялся суд. Поэт был признан виновным в хулиганстве и приговорен к полутора годам лишения свободы. Это стало лишь началом трагического финала жизни «советского Пушкина». 16 июля 1937 года Васильев был расстрелян в Лефортовской тюрьме. К слову, его враг прожил ненамного дольше — Джек Алтаузен погиб в 1942 году в Великой Отечественной войне.

Люкс для Пугачевой

В 1987 году певица Алла Пугачева находилась на пике своей славы. В Ленинграде, куда звезда эстрады нередко приезжала на гастроли, она привыкла останавливаться в гостинице «Прибалтийская» на Васильевском острове. Администрация гостиницы постоянно селила ее в одном и том же номере 10000 люкс-класса. В очередной раз Пугачева рассчитывала въехать в него 24 августа 1987 года. В Северной столице у Примадонны был запланирован совместный концерт с немецким рокером Удо Линденбергом. Нельзя сказать, что Пугачева нагрянула в гостиницу как снег на голову — номер для нее был забронирован заранее. Однако, когда певица добралась до отеля, оказалось, что номер 10000 уже занят. Как выяснилось, администраторы отдали апартаменты какому-то западному бизнесмену.

Пугачева была возмущена. Она стала доказывать начальнику службы размещения Нине Байковой, что хочет жить в номере, к которому привыкла. Разговор в холле гостиницы перешел на повышенные тона, певица позволила себе матерную лексику по отношению к Байковой и даже освистала ее. В конце концов «королева эстрады» все-таки согласилась поселиться в номере 12000 этажом выше. Но Байкова затаила злобу на строптивую постоялицу. Поскольку Пугачева оскорбила ее в присутствии многочисленных свидетелей, сотрудница гостиницы чувствовала свою моральную правоту. Советский народ был наслышан о скандальных выходках западных «суперзвезд» и относился к подобным вещам презрительно.

«За многие годы работы в «Прибалтийской» ни я, ни другие сотрудники ничего подобного не видели и не слышали», — жаловалась Байкова в заметке, напечатанной в газете «Ленинградская правда».

На певицу хлынул вал народного возмущения, подогреваемый публикациями прессы. «Хулиганку» завалили письмами, граждане СССР даже требовали лишить ее звания народной артистки. До конца августа Алла Пугачева просидела у себя дома, опасаясь появляться на людях. В ту пору она даже подумывала об эмиграции. Но тут за певицу заступился известный политик Александр Яковлев, потребовавший прекратить «травлю». После этого в газетах появились новые статьи, уже в примирительном ключе.

Антон ТАМБОВЦЕВ