Ядовитый чекист

Сфера, которой занимался Григорий Майрановский - яды и отравления, - считалась секретной даже по меркам спецслужб, которые и сами по себе называются секретными. Сколько на его совести загубленных жизней - неизвестно, но сам он, пройдясь по краю пропасти, ухитрился умереть своей смертью.

Революционная юность Григория Майрановского прошла в тех же местах, где начиналась чекистская карьера Лаврентия Берии. Вполне вероятно, их жизненные пути пересеклись еще в период, когда большевики боролись против сторонников азербайджанской независимости - мусаватистов. Затем Берия остался в Закавказье, а Майрановский в 1922 году уехал в столицу, где закончил медицинский факультет Второго Московского госуниверситета. При нем Григорий и остался в качестве заведующего амбулаторией. Параллельно подрабатывал в Биохимическом институте, где существовал так называемый Специальный кабинет. Там находилась обслуживавшая ОГПУ лаборатория ядов, возглавляемая профессором Игнатием Казаковым.

Именно Казаков и приметил увлекающегося ядами коллегу. Но не взял его к себе, а устроил заведующим токсикологическим отделением Центрального санитарнохимического института Наркомздрава. Без согласования со спецслужбами на такие должности не назначали.

Следующей ступенью стала аналогичная должность во Всесоюзном институте экспериментальной медицины (1935 год). Но здесь с Майрановским приключилась странная история: через пару месяцев он был исключен из партии «за развал работы спецлаборатории и попытку получить доступ к секретным сведениям».

Время тогда было бурное. В мае 1934 года умер шеф ОГПУ Вячеслав Менжинский, и бразды правления спецслужбами окончательно перешли в руки его заместителя Генриха Ягоды. Логично предположить, что Майрановский или пытался перетянуть на свою лабораторию функции Специального кабинета, или же метил на место Казакова.

Для Григория Моисеевича все могло закончиться летальным исходом, но ситуация изменилась в его пользу. Ягода стал «врагом народа». Причем в списке обвинений фигурировали отравления Куйбышева, Горького и Менжинского. Непосредственным исполнителем объявили Казакова, который и был расстрелян вместе с Ягодой.

Специальный кабинет переместился из Биохимического института на Лубянку, став Токсикологической лабораторией («Лабораторией-Х»). Попутно в нее влилась еще одна лаборатория по ядам, созданная персонально для ликвидации Льва Троцкого. И все это хозяйство летом 1937 года доверили Майрановскому.

Наркомат внутренних дел тогда же возглавил Николай Ежов. При нем «Лаборатория-Х» имела достаточно «человеческого материала» из числа приговоренных к смерти, на котором можно было опробовать новые способы отравления. Правда, уже в ноябре 1938 года, выполнив самую грязную работу, Ежов оказался отстранен от руководства НКВД и в скором времени вместе с ближайшими соратниками разделил судьбу других «врагов народа». Но Майрановского чаша сия миновала. Помогло давнее знакомство с Берией, который считал его «своим человеком».

Григорий Моисеевич сумел пережить все слияния и разделения наркоматов внутренних дел и государственной безопасности с их последующим преобразованием в министерства. Он служил при Берии, при сменившем его в качестве главы госбезопасности Всеволоде Меркулове и при вступившем с Берией в открытую борьбу Викторе Абакумове. Надо полагать, начальство ценило его как профи и человека, умеющего держать язык за зубами. Об этом свидетельствует эпопея с присвоением Григорию Моисеевичу докторской степени.

Еще в 1940 году он защитил диссертацию на тему «Биологическое действие продуктов при взаимодействии иприта с кожей». Высшая аттестационная комиссия степень доктора ему присваивать не захотела, потребовав диссертацию доработать. Однако в 1943 году Меркулов добился присвоения своему протеже степени доктора медицинских наук и звания профессора по совокупности работ без защиты диссертации. В качестве аргумента указывалось, что «за время работы в НКВД тов. Майрановский выполнил 10 секретных работ, имеющих важное оперативное значение». Попутно Григорий Моисеевич получил звание полковника медицинской службы, хотя представлял он вовсе не ту медицину, которая лечит.

«Лаборатория-Х» подчинялась самому наркому госбезопасности и его первому заместителю. Главный диверсант Советской страны Павел Судоплатов, формально считавшийся начальником Майрановского, утверждал, что сотрудники сверхсекретного подразделения «привлекались для приведения в исполнение смертных приговоров и ликвидации неугодных лиц по прямому решению правительства в 1937-1947 годах и в 1950 году, используя для этого яды».

Очевидно, что «Лаборатория-Х» обеспечивала ядами диверсантов, а также тех, кто организовывал ликвидации, замаскированные под естественные кончины. Сам Судоплатов упоминает только о четырех эпизодах.

Один из лидеров украинских националистов Александр Шумский был арестован еще в 1933 году, а в сентябре 1946 года был отравлен при этапировании из саратовской ссылки в Киев. Согласно медицинскому заключению, скончался от острой сердечной недостаточности.

История, как водится, темная, поскольку не ясно, отчего чекисты не убили Шуйского более простым способом и зачем его везли в Киев. Можно предположить, что готовилась некая операция против националистического подполья с Шумским в главной роли, но в последний момент ее пришлось свернуть, чтобы не вызвать подозрения у бандеровцев.

Следующая жертва также имела отношение к украинским националистам. Архиепископ униатской церкви в Ужгороде Теодор Ромжа подозревался в связях с бандеровским подпольем. Но его арест и осуждение вызвали бы скандал, что было нежелательно. Ведь речь шла о крае, только в 1945 году вошедшем в состав Советского Союза.

Ромже организовали несчастный случай с наездом автомобиля на его конную бричку. Однако епископ выжил, оказавшись в больнице. Тогда Майрановский лично отправился в Ужгород, где и передал назначенной в исполнители медсестре «лекарство» для инъекции - ампулу с ядом кураре.

Аналогичная инъекция, но под видом прививки была сделана некоему Самету - польскому еврею, работавшему в Ульяновске в конструкторском бюро, исследовавшем трофейное немецкое оборудование для подводных лодок. Его устранили, узнав о контактах с английским консульством и о планах уехать в Палестину.

Американец Исайя Оггинс работал на советские спецслужбы, но в 1938 году был арестован по подозрению в двойной игре и получил восемь лет лагерей. Несчастных случаев с ним там не произошло, и когда пришло время отпускать его на свободу, в госбезопасности решили, что по возвращении в США он расскажет много лишнего. Майроновский лично сделал Оггинсу смертельный укол во время медосмотра.

Сколько еще таких сомнительных «подвигов» на совести Григория Моисеевича - один Бог ведает. И совсем не обязательно его жертвы были врагами советской власти.

Можно, например, вспомнить преждевременную смерть главы московской партийной организации Александра Щербакова. Или кончину лидера «ленинградской группы» в верхах партии Андрея Жданова.

Карьера Григория Моисеевича закончилась в 1951 году, когда вместе с видным чекистом Эйтингоном и тремя сотрудниками его арестовали по обвинению в незаконном хранении ядов и участии в сионистском заговоре. Реальная подоплека была другая. Берия одержал победу над шефом МГБ Абакумовым, но уже не считал Майрановского «своим человеком» и приказал выбить из него признательные показания.

Григорий Моисеевич выкрутился, постоянно ссылаясь на указания высших руководителей, которые в его интерпретации вели себя хуже боссов коза ностра. Отделался 10 годами. А спустя месяц после этого приговора скончался Сталин.

Григорий Моисеевич пытался добиться реабилитации, но в Верховном Совете ему отказали, отметив, что «в течение ряда лет Майрановским было уничтожено мучительным способом большое количество таких осужденных, личность которых следствию установить не удалось, поскольку Берия и Меркулов, представляя Майрановскому «объекты испытания», скрывали данные об их личности».

В общем, свои 10 лет Григорий Моисеевич оттрубил от звонка до звонка. Выйдя на свободу, он снова пытался добиться реабилитации, вторично был арестован. После того как отсидел несколько месяцев, был выслан в Махачкалу. Скончался Майрановский в 1964 году, так и не поведав, сколько жертв на его совести.

Александр СОКОЛОВ