Испания XVI столетия держала женщин в строгости: дочери лучших аристократических родов десятилетиями не покидали своих дворцовых покоев, их уделом были частые роды, молитвы в домашних часовнях и управление домашним хозяйством. Но и среди них попадались дамы, умевшие заставить служить себе весь мир. Такова была Ана де Мендоса, прекрасная одноглазая принцесса Эболи.

Малышка из дома Мендоса

Единственный ребёнок в семье получает больше внимания, но и надежд на него возлагают больше, чем на отпрысков многодетных родителей. Появившаяся на свет в семействе Мендоса, одном из самых знатных, девочка Ана с малолетства запомнила эту истину. Её отец, Диего Уртадо, служил испанской короне на постах вице-короля Арагона, а затем и Каталонии. Мать, Катарина да Силва, славилась своей образованностью, литературным даром и огромной по тем временам библиотекой в несколько тысяч томов. К несчастью, знатные и просвещённые родители Аны не ладили между собой и в конце концов стали жить раздельно.

О детстве будущей принцессы Эболи неизвестно почти ничего, однако историки единодушно утверждают, что девочку баловали. Иначе она ни за что не выросла бы такой своевольной и независимой особой. К гордому и своенравному характеру Аны прилагалось и полное осознание собственной красоты. Не мешало её самоуверенности даже увечье — в двенадцать лет на уроке фехтования ей случайно выкололи глаз, и с тех пор её правую глазницу прикрывала изящная бархатная повязка. Злые языки, правда, утверждали, что глаз девушки находится на месте, просто таким образом она скрывает косоглазие.
Тринадцати лет от роду Ану выдали замуж за приближённого принца Филиппа — Руя Гомеса, который был старше невесты почти втрое. Зато наследник престола оказал молодожёнам неслыханную честь, став свидетелем со стороны жениха, а затем присвоил новобрачному титул принца Эболи и назначил солидную ежегодную ренту. За годы брака у Аны и Руя родилось десять детей, из них шестеро дожили до взрослого возраста. Благосклонность вступившего на престол Филиппа II к семейству Эболи казалась бесконечной: он назначил Ану фрейлиной к своей жене королеве Изабелле, а Руя Гомеса наградил за верность титулом герцога Пастрана и дал ему право на майорат для старшего сына. При дворе ходили сплетни, что все эти дары супруги получают из-за связи Аны де Мендоса с королём, а старший её сын на самом деле ребёнок от государя. Но как бы там ни было, Руй и его жена перебрались на земли герцогства Пастрана и взялись за управление своими владениями.

Горе этой обители!

Если верить источникам того периода, планы у них были грандиозные. В городе Пастрана супруги устроили ярмарку, сильно оживившую торговую жизнь герцогства, да ещё наладили производство шёлковых тканей в надежде получить хорошую прибыль. Одновременно началась перестройка их дворца, требующая немалых средств.

Заботилось семейство Эболи и о духовной жизни населения: было решено пригласить в Пастрану на жительство знаменитую католическую монахиню Терезу Авильскую. Предполагалось, что очарованная тёплым приёмом кармелитка захочет основать в городе обитель монахинь своего ордена. Но благие намерения Аны и её мужа едва не обернулись грандиозным скандалом. Ана разболтала слугам содержание мистической автобиографии Терезы, которую выпросила у неё для прочтения. Те, мало что поняв из услышанного, принялись насмехаться над монахиней, и она собралась уезжать из города, где её оскорбили. Только дипломатические таланты Руя помогли успокоить обиженную Терезу, и монастырь все же был открыт. Возможно, принц и принцесса Эболи могли бы воплотить в жизнь множество других идей по благоустройству своих владений, но вмешалась судьба. Руй Гомес скоропостижно умер, оставив молодую вдову в очередной раз беременной, с шестью малолетними детьми и огромными долгами. Едва супруг скончался, принцесса объявила домочадцам, что намерена принять монашеский постриг.

Нарядившись в изодранные лохмотья, Ана скорбно проследовала в простой телеге через весь город и водворилась в одной из кели» монастыря. Её биографы полагают, что это представление было разыграно, чтобы убедить кредиторов отсрочить взыскание долгов или вовсе отказаться от него. Узнав о новой послушнице, настоятельница произнесла пророческие слова: «Принцесса хочет стать монахиней? Горе этой обители!».

Благочестивой, тихой монастырской жизни вскоре действительно пришёл конец. Гордячка Ана желала, чтобы её титуловали по-прежнему и вдобавок прислуживали, преклоняя колени. Она свободно принимала посетителей, давала роскошные обеды для родственников и друзей и думать не хотела о смирении, которое пристало женщине, покинувшей мир ради служения Господу.

На королевский указ, предписывавший принцессе Эболи вернуться к управлению герцогством, Ана ответила резким отказом. Оставалось последнее средство избавиться от беспокойной послушницы: однажды ночью по указанию Терезы Авильской, решившей закрыть обитель, все сёстры оставили монастырь и тайно уехали из города. Пришлось Ане вернуться к светской жизни, более того, она подчинилась указанию короля и отправилась в Мадрид.

Тайны Мадридского двора

Своевольная, привыкшая к всеобщему поклонению вдовушка могла бы и заскучать при дворе, но ей вовремя встретился человек, как нельзя более подходящий ей по темпераменту и склонности к интригам. Это был королевский секретарь Антонио Перес, который воспитывался в доме Руя и, по слухам, был его незаконнорожденным сыном. Он слыл одарённым политиком и многими был уважаем за то, что добился своего положения исключительно личными талантами. Между ним и Аной вскоре сложился союз, одновременно любовный и деловой.

Главной целью пары интриганов стало внесение розни между королём и его сводным братом Хуаном Австрийским, необычайно популярным не только в Испании, но и во всей Европе. Филипп II и без того относился к брату настороженно и ревновал к его военной славе. Так что принцесса Эболи и её любовник вполне успешно использовали королевские чувства, при этом они не слишком осторожничали и бесстрашно пускались в опасные авантюры. Они подделывали письма Филиппа и Хуана друг другу (разумеется, подделки содержали разные нелицеприятные высказывания), испанские секреты продавали голландским протестантам, а тайны правителя Нидерландов (этот пост занимал Хуан) сбывали папе римскому. Паутина интриг росла, и о проделках Анны и Антонио узнал секретарь Хуана Австрийского — Хуан де Эскобедо. Он принялся шантажировать заговорщиков, за что и поплатился жизнью. Перес сумел добиться от Филиппа негласного разрешения на «устранение» Эскобедо. Интересно, что в век яда и кинжала это заказное убийство состоялось лишь с третьей попытки. Секретаря дважды пытались отравить, оба раза неудачно. Только нанятые убийцы с кинжалами смогли довершить дело, подкараулив Эскобедо на тёмной мадридской улице.

Опасность как будто отступила, но в судьбу Аны и её партнёра снова вмешалась судьба. В Нидерландах внезапно скончался от тифа Хуан Австрийский, и попавшие в руки короля Испании бумаги брата пролили свет на хитроумную схему, которой несколько лет пользовались заговорщики. Филипп II был оскорблён предательством тех, кому он оказывал монаршее покровительство. А если допустить, что между ним и Аной де Мендоса действительно была любовная связь, к королевскому гневу, вероятно, добавилась и ярость обманутого мужчины.

Последний оборот колеса Фортуны

Так или иначе, терпение Филиппа было исчерпано. Принцессу Эболи и её сообщника взяли под стражу, король приказал судейским провести расследование их афёр и вынести справедливый приговор. Дело приняло серьёзный оборот, заговорщикам вменялась в вину государственная измена, обычным наказанием за которую была смертная казнь.

Впрочем, Антонио Перес не стал дожидаться, когда его потащат на плаху: при помощи своей жены, о которой вспомнил впервые за долгие годы, он сумел бежать из заключения во Францию. Остаток жизни Перес провёл в забвении, изредка приторговывая своим бойким пером и «тайнами Мадридского двора», которые ещё могли пригодиться французам. Показательно, что он всячески избегал упоминаний о своём знакомстве с Аной де Мендоса.

Что касается самой принцессы, то по отношению к ней Филипп II проявил подлинную монаршую милость. Видимо, не напрасно его осаждали родственники аристократки, умоляющие простить женщину, по их словам, совершенно безумную. Ана избежала смертной казни, но её участь была немногим лучше смерти: принцессу поместили под домашний арест в её дворце в Пастране, с тем, чтобы она оставалась там до конца жизни. Тринадцать лет до своей смерти женщина провела в комнате, где окна и двери запирались на крепкие засовы. Общаться с охраной и редкими посетителями она могла только через дверную решётку, будто монахиня, живущая в обители.

Когда земной жизни принцессы Эболи пришёл конец, её погребли в Соборной церкви Пастраны. Рассказывают, что перед смертью она в последний раз проявила свой несгибаемый нрав: к ней явился врач, чтобы облегчить её страдания, но Ана велела спустить его с крыльца, поскольку она и сама в силах справиться с недугом. Увы, принцесса ошибалась.

По сей день биографы одноглазой красавицы спорят, отчего Филипп II так и не отменил наказание, назначенное одной из знатнейших дам государства. Возможно, её грехи, оставшиеся неведомыми для потомков, были куда тяжелее, чем предъявленные ей официально обвинения. Но узнать об этом уже невозможно.

Екатерина КРАВЦОВА