За годы Великой Отечественной войны в советском плену оказались примерно три с половиной миллиона немцев и их союзников. Учитывая все ими содеянное, эти люди не рассчитывали на радушный прием. Но условия их содержания все же были несравнимо лучше, чем в нацистских лагерях.

Живые мертвецы

Назвать точную цифру немцев, побывавших в советском плену, вряд ли возможно. Цифра 3 486 000 встречается наиболее часто. Из этого числа более 750 000 не были германскими подданными, но попали в плен с оружием в руках. Но здесь не учитываются пособники гитлеровцев: бандеровцы, власовцы и другие. Также не входят в подсчеты вольнонаемные гражданские лица, не внесенные в штатное расписание воинских частей.

Однако в подсчетах есть существенные расхождения. Сначала в тыловых службах Красной армии был плохо поставлен учет. До Сталинградской битвы официально взятыми в плен числилось чуть более 10 000 солдат и офицеров противника. Разумеется, такого просто не могло быть: немцы и их сателлиты понемногу сдавались с самого начала войны, а, например, под Ельней или под Москвой — массово.

Видимо, в 1941 и 1942 годах далеко не все пленные попадали в ведение специально созданного Главного управления по делам пленных и интернированных (ГУПВИ) НКВД. Известны случаи массовых расправ над пленными в первые полтора года войны. Зная о зверствах фашистов, с ними особенно не церемонились.

В общем, ожидать чего-то другого у гитлеровцев и оснований не было: нацисты вообще устроили советским военнопленным адские условия содержания. Своих же солдат и офицеров, сдавшихся в плен, Гитлер приказал считать погибшими, но без назначения пенсии семьям. Для него они были трусами и предателями.

Однако советское руководство, хоть и не подписало перед войной Женевскую конвенцию, относилось к пленным не так жестоко. Нормы продовольственного содержания для них установили на уровне заключенных ГУЛАГа, и лишь в блокадном Ленинграде они были ниже. Но даже там пленный солдат или офицер вермахта мог рассчитывать на такой же паек, как иждивенцы осажденного города.

Чем дальше на запад откатывалась война, тем больше пленных брали советские войска. Уже в 1943 году это стало настоящей проблемой. Под крылом ГУПВИ начали создавать специальные лагеря. Как правило, они были небольшими, на пять-шесть тысяч заключенных. Офицеров сначала содержали вместе с нижними чинами, союзников не отделяли от немцев. По всей стране было создано более трехсот таких лагерей, причем они оперативно появлялись на освобожденных от оккупантов территориях.

Вшивый марш

Впервые с настоящим валом пленных гитлеровцев советские войска столкнулись под Сталинградом в начале 1943 года. После капитуляции фельдмаршала Паулюса сдалось сразу около ста тысяч солдат и офицеров врага. Пребывали они в ужасном состоянии. Обморожения, тиф, ранения, дистрофия затронули эту ораву на сто процентов. Кроме того, все они были завшивленными.

Ближайший лагерь, хоть как-то оборудованный для приема такой массы пленных, был развернут примерно в пяти часах перехода. Но это если брать в расчет боеспособные части, а немцы еле держались на ногах. Транспорта для них, естественно, не имелось: Красная армия была еще не так хорошо обеспечена, чтобы выделять машины для пленных гитлеровцев. На улице стояли морозы под минус 20.

Советские военные власти отнеслись к пленным из состава 6-й армии как могли гуманно. Наиболее тяжелые раненые и больные были отправлены в госпитали. Абсолютно всем обеспечили питание, зачастую горячее. К офицерам и генералам вообще отнеслись со всем вниманием, все-таки такие чины в плену еще оставались редкостью.

Основной массе немцев пришлось двигаться пешим порядком, в мороз и метель. Позже немногие выжившие в пути немцы назвали этот переход «Маршем мертвецов», или «Вшивым маршем». Почти 90 процентов его участников умерли в дороге. Первым признаком того, что человек вот-вот упадет замертво, были вши, которые покидали складки мундира обреченного и буквально сыпались на снег.

Кстати, лишившихся сил пленных советские солдаты конвоя не добивали. Так, к примеру, бывшего ефрейтора из 76-й пехотной дивизии Клауса Эрхоффа просто оставили на дороге. Его подобрали чудом оказавшиеся там местные жители, выходили и передали властям. Затем его отправили в лагерь для военнопленных. Так, собственно, он и выжил, оказавшись одним из немногих счастливчиков. На ноябрь 1942 года 6-я армия насчитывала 335 000 человек. В феврале 1943 года в плен сдались более девяноста тысяч солдат и офицеров. После заключения выжили менее шести тысяч. Подавляющее большинство умерли именно во время первого перехода.

Время собирать камни

С 1943 года советская армия в основном наступала, и число пленных неуклонно росло. Соответственно, росло и число лагерей ГУПВИ. Они делились на четыре категории: кроме фронтовых приемнопересыльных существовали офицерские, оперативные и тыловые. Офицерских лагерей к началу 1944 года насчитывалось всего пять.

Из них наиболее крупными были Елабужский, Оранский (под Нижним Новгородом) и Суздальский. А в Красногорский лагерь, например, были помещены Паулюс и другие известные военачальники, попавшие в плен под Сталинградом: генералы Шмидт, Пфайффер, Корфес, Даниэльс, полковник Абвера Адам фон Тротт. Для гитлеровцев, образно выражаясь, пришло время собирать камни.

Еще в августе 1942 года были утверждены нормы довольствия для немецких пленных и их союзников. Они получали в сутки по 400 граммов хлеба (после 1943 года норма выросла до 600-700 граммов), 100 граммов рыбы, 100 г крупы, 500 г овощей и картофеля, 20 г сахара, 30 г соли, а также немного муки, чая, растительного масла, уксуса, перца. У генералов, а также солдат, больных дистрофией, суточный паек был богаче.

Надо сказать, что выполнить норматив удавалось далеко не всегда, но вряд ли немцы вправе предъявлять претензии — условия в нацистских лагерях для военнопленных были куда хуже. В СССР же самым тяжелым моментом до конца войны оставалась пересылка из фронтовых приемников в тыл. Транспорта не хватало, железнодорожные вагоны не были оборудованы печками. Летом на марше умирали от жары, зимой — от холода.

Но попавшим в систему ГУПВИ, можно сказать, повезло. С конца войны их стали использовать на работах по восстановлению народного хозяйства. Продолжительность трудового дня пленных составляла восемь часов. Согласно циркуляру НКВД от 25 августа 1942 года они имели право на небольшое денежное довольствие.

Рядовым и младшим командирам выплачивалось семь рублей в месяц, офицерам — десять, полковникам — пятнадцать, генералам — тридцать рублей. Военнопленным, которые трудились на нормированных работах, выдавались дополнительные суммы в зависимости от выработки. «Ударникам» полагалось пятьдесят рублей ежемесячно.

Дополнительные деньги получали и бригадиры. При отличной отметке администрации сумма их вознаграждения могла вырасти до ста рублей. Деньги, превышающие разрешенные нормы, военнопленные могли хранить в сберкассах. Кстати, с мая 1945 года они имели право на получение денежных переводов и посылок с родины, могли получать одно письмо в месяц и отправлять неограниченное количество писем.

Впрочем, и эти нормы часто не соблюдались. Но едва ли стоит осуждать за это советские власти: в конце концов, гитлеровцев никто на нашу землю не звал. И все равно пленные немцы получали едва ли не столько же, сколько голодавшие после войны советские люди. Рядовой Герберт Бамберг, побывавший в плену под Ульяновском, писал в мемуарах: «Заключенных кормили всего раз в день литром супа, половником пшенной каши и четвертинкой хлеба. Я согласен с тем, что местное население Ульяновска, скорее всего, тоже голодало».

«Беречь жизни немцев…»

В разных лагерях судьбы пленных фашистов складывались по-разному Где-то самым большим неудобством для немецких офицеров стало отсутствие денщиков, а где-то их отправляли на урановые рудники или в горячие цеха. Известен случай, когда один офицер отрубил себе кисть руки, чтобы не работать. Часто немцы в плену встречали враждебное отношение своих бывших союзников. Румыны и венгры, например, пользуясь более лояльным отношением лагерной администрации, захватывали посты на кухне и нещадно урезали пайки бывших солдат Рейха.

Местное население и охрана относились к ним гораздо лучше. Иногда подкармливали, дарили одежду. Некоторые покупали у пленных поделки из подручных материалов, типа шахмат, зажигалок, портсигаров. Постепенно советское командование стало строго следовать указанию Сталина «беречь жизни немцев».

Многие немцы пытались выдать себя за австрийцев, чехов или венгров. Тогда они могли рассчитывать на более легкие работы, прибавку пайка или уход от наказания за зверства во время войны.

После капитуляции Германии СССР не спешил возвращать немцев домой. Сталин в свое время не подписал Женевскую конвенцию, которая содержала, помимо требований гуманно относиться к военнопленным, положение, обязывающее как можно быстрее после окончания военных действий их репатриировать. Теперь же он решил воспользоваться моментом.

Во-первых, пленные немцы с января 1945 года по 1950-й выполнили работ на 50 миллиардов рублей по тогдашнему курсу. Во-вторых, все они были просеяны через мелкое сито органами госбезопасности и разведки. Эсэсовцы, гестаповцы и лица, причастные к военным преступлениям, подлежали трибуналу. Таких в итоге оказалось более 12 тысяч. Их ждали длительные сроки заключения, а самых отпетых — смертная казнь.

В 1946 году началась репатриация. Сначала на родину отправляли австрийцев, румын, венгров, финнов, итальянцев. Прежде всего получали возможность уехать больные и не годные к работе, а также вступившие в антифашистские комитеты. Офицеров и специалистов держали как можно дольше, отпустив последних в конце 1949-го — начале 1950 года. В 1956 году пришло время тех, кто за военные преступления отбывал наказание в лагерях, и последних генералов.

Всего в советском плену умерло почти 520 000 (или 15 процентов) солдат и офицеров врага, переданных в систему ГУПВИ. Чтобы понять, насколько гуманно относились к пленным гитлеровцам в СССР, достаточно сказать, что в фашистском плену умерло почти 50 процентов советских военнослужащих.

Борис ШАРОВ