Первая Пуническая война 264-241 годов до нашей эры между Римом и Карфагеном завершилась полной победой Рима. Обе стороны понимали, что установившийся мир — временный, и готовились к новой войне. Карфаген жил тревожными ожиданиями…

Несмотря на военный талант карфагенского полководца Гамилькара Барки, побеждённые пунийцы были вынуждены отказаться от Сицилии и выплатить Риму 3,2 тысячи талантов в течение 10 лет. Кроме того, карфагеняне были обязаны очистить все острова, лежащие между Сицилией и Италией. Костяк карфагенского войска составляли наёмники. Их следовало переправить из Сицилии в Карфаген. Переправку наёмников сенат поручил Гискону, коменданту города Лилибея.

Нужно платить по долгам

Боясь большого скопления наёмников, Гискон отправлял их по частям. Он позволил правительству по мере прибытия расплачиваться с ними и отпускать на родину. Это был очень разумный план. Но в это время в Карфагене главенствовали олигархи во главе с Ганноном. Они считали, что если наёмники соберутся все вместе, то удастся уговорить их отказаться не только от обещанных Гамилькаром подарков, но и от части полагающегося им жалованья.

Наёмников собралось великое множество. Они требовали выдачи обещанного. Город охватили беспорядки и грабежи. До сената наконец дошло, к чему это может привести. Наёмников решили отправить в крепость Сикку, расположенную в юго-западной части страны. Обещанием скорой уплаты жалованья и мелкими подачками удалось обмануть солдат и вывести их из столицы. В Сикке наёмники не угомонились. В их воображении причитающиеся им суммы выросли до фантастических размеров. И легко представить их разочарование, когда в Сикку явился Ганнон и, ссылаясь на нехватку денег в казне, стал уговаривать наёмников отказаться от части жалованья.

Солдаты начали устраивать сходки. Беспорядок увеличивался ещё от того, что наёмники принадлежали к разным племенами. Среди них были иберы, кампанцы, ливийцы, галлы, лигуры, не понимавшие друг друга. Разъярённая толпа двинулась к Карфагену. По пути захватила Тунет (современный Тунис). Наёмниками, которых насчитывалось до 20 тысяч, руководили опытные воины — кампанец Спендий (бывший раб), галл Автарит и ливиец Матос. Правда, до открытого бунта пока не доходило. Хотя удовлетворить возросшие требования наёмников было трудно. Их возбуждение с каждым днём росло. Гескон и сопровождавшие его лица подвергались оскорблениям. А когда их арестовали в качестве заложников, начался открытый мятеж.

Со скоростью ветра

Восставшие время даром не теряли. Они разослали по всей стране вестников, которые призывали присоединяться к ним. И этот призыв упал на благодатную почву. Восстала Ливия, замученная налогами. Дело доходило до того, что ливийские женщины снимали с себя драгоценности и отдавали их на жалованье наёмникам. К бунтарям подходили отряды ливийцев, везли продовольствие. В руках Спендия и Матоса вскоре оказались такие суммы, что они не только смогли уплатить недоданное Карфагеном жалованье, но и собрать деньги на ведение войны. Лишь два города — Гиппон и Утика — не поддержали мятежников. Эти города наёмники осадили, одновременно отрезав с суши и Карфаген. В столице началась паника. Против бунтарей было направлены войска, состоявшие из городского ополчения, части наёмников, конницы и сотни слонов. Во главе их поставили Ганнона.

Но при попытке освободить Утику от осады он потерпел сокрушительное поражение. И тогда сенат вспомнил о Гамилькаре. Новый командующий сумел снять осаду с Утики. Он привлёк на свою сторону одного из нумидийских царьков, который прислал отряд конницы в 2 тысячи человек. Со всеми своими силами Гамилькар неожиданно напал на Автарита и Спендия.

Оба были разбиты. В руки пунийцев попало около 4 тысяч пленных. Гамилькар был не только полководцем, но обладал и дипломатическими способностями. С пленными он обошёлся чрезвычайно мягко: желающих принял к себе на службу, а остальных отпустил, предупредив, что если они ещё раз попадутся с оружием в руках, то будут сурово наказаны. Эта политика напугала вождей мятежников. Они на сходках стали убеждать наёмников, что не следует верить пунийцам. И во время одного из таких сборищ озлобленные мятежники бросились на Гескона и других карфагенских заложников. После жесточайших пыток их убили. Борьба приняла ожесточённый характер. Обе стороны были бескомпромиссны и жестоки. Пленных уже не брали, убивали врагов сразу.

Многих подвергали страшной мучительной казни. Военные действия затягивались. И вновь подняли голову противники Гамилькара. Они сумели провести в сенате решение о назначении второго командующего. Им стал бесталанный Ганнон.

Но ничего путного из этого не вышло. Оба полководца погрязли в постоянных ссорах и большей частью бездействовали. А в это время район мятежа расширялся. Некогда верные Гиппон и Утика перешли на сторону восставших. Карфаген вновь оказался отрезанным. Нарушился подвоз продовольствия, и в городе начался голод. В конце концов, в сенате возобладали здравые силы, настоявшие на отзыве Ганнона из войска.

Теперь Гамилькару развязали руки, и он начал действовать решительно.

Не щадя друг друга

Пользуясь свободой действий, он, по сути, повёл партизанскую войну. Стал опустошать территорию в тылу врага и тем самым довёл мятежников до голода.

Осада Карфагена была снята. И тогда Гамилькар повёл решительные военные действия, пользуясь неопытностью своих противников.

Он сумел загнать 50-тысячный отряд, которым командовали Автарит и Спендий, в неудобную для них местность. По приказу Барки были вырыт ров и насыпан вал. Среди мятежников начался страшный голод. Дело доходило даже до людоедства. И тогда главари мятежников обратились к Гамилькару с предложением мира. Он дал согласие. А когда к нему явилось посольство из 10 человек, в том числе Спендий и Автарит, приказал их схватить. Мятежники остались без руководителей. Гамилькар направил против них боевых слонов, которые истоптали своими мощными ногами более 40 тысяч человек. Затем Барка повёл своё войско на Тунет, где располагался с другой частью мятежников Матос. Перед стенами города на глазах у осаждённых пунийцы распяли на крестах Автарита, Спендия и других главарей.

Но Матос оказался более опытным воином. Вместе с Гамилькаром находился и второй военачальник, менее храбрый и опытный. Против него и сделали вылазку осаждённые. Для пунийцев этот шаг оказался роковым. Погибло немало воинов, лагерь их был захвачен. Сам военачальник угодил в плен. После пыток его распяли на том же кресте, на котором погиб Спендий. 30 знатнейших карфагенян были зверски убиты перед его трупом.

Гамилькар был вынужден снять осаду Тунета. Всех карфагенских граждан, способных носить оружие, зачислили в войско. Обе противоборствующие группировки помирились перед лицом грозной опасности.

Отныне Гамилькар и Ганнон стали действовать в полном согласии друг с другом. Даже злейший враг пунийцев, Рим, разрешил им набирать наёмников в Италии. И вскоре наступил перелом. В решительном сражении мятежники были разбиты наголову. Сам Матос угодил в плен. После этого карфагенянам покорилась вся Ливия, кроме Утики и Гиппона. Они ещё некоторое время продолжали безнадёжное сопротивление и, в конце концов, сдались на милость победителей.

Карфагеняне отпраздновали подавление мятежа, который продолжался с 241 по 238 год, до нашей эры, триумфальным шествием. Во время шествия Матос и его сподвижники были подвергнуты страшным и утончённым пыткам и после этого казнены.

Мятеж наёмников и ливийцев длился около трёх лет. Историк Полибий, написавший, что это была «война самая жестокая и исполненная беззаконий из всех известных нам в истории войн», наверное, был прав. Этот мятеж многому научил карфагенян.

Гамилькар неоднократно рассказывал о нём своему сыну Ганнибалу, который прославился во Второй Пунической войне. Ведь его войско тоже состояло из наёмников. Великий полководец не был скупцом и скопидомом. Он не только щедро раздавал своим воинам полагающееся жалованье, но и одаривал подарками. Он знал, что наёмники никогда не взбунтуются. Да и зачем бунтовать, если у них такой щедрый полководец?

Виктор ЕЛИСЕЕВ