«Гламурные» недуги — это модные болезни, которыми восхищались и которых хотели — несмотря на то, что многие из них вызывают недомогание, боли и сокращают срок жизни. Случалось так, что предметом вожделения и подражания становилась не столько сама болезнь, сколько создаваемые ею последствия, которые модники, не будучи больными, стремились имитировать.

В истории человечества подобного рода сдвиги сознания происходили неоднократно, причем как в отдельных случаях, так и в массовом порядке. Например, в царское время один лакей хвастливо рассказывал своим товарищам, что он получил болезнь аристократов — подагру, допивая остатки вина из рюмок гостей своего хозяина. В те же годы какой-то крестьянин, попав в больницу, впоследствии важничал и страшно гордился поставленным ему диагнозом — анкилозирующий спондилоартрит, который якобы возвышал его над односельчанами.

Тайна средневековой сутулости

Если обратить внимание на фигуры людей, изображенных на средневековых картинах и гравюрах, можно заметить некоторую манерность их поз.

Независимо оттого, кто изображен — купец или простолюдин, знатный вельможа или сам король, святой или грешник, — фигуры отличает одна странная особенность. Сегодня ее называют средневековой, или готической, сутулостью. Все персонажи на картинах тех лет имеют особое искривление позвоночника в верхней части, напоминающее растущий горб, в медицине называемое кифозом.

Примечательно, что эти изображения вовсе не были одной лишь прихотью художников: сутулость в те годы была у многих и даже считалась модной, поскольку она якобы подчеркивала стройность и грацию фигуры.

Причина самого факта появления массовой сутулости тогдашних жителей стала понятна только в наше время, когда произвели археологические раскопки на средневековых кладбищах. Оказалось, что многие найденные скелеты имели следы перенесенного в детстве рахита, повлекшего специфические изменения конечностей и позвоночника.

Установлено, что рахит был буквально бичом всех детей той эпохи, по скольку причин этой болезни не только не знали, но и по простоте душевной способствовали ее развитию. Особенно это касалось детей аристократов, которые, несмотря на лучший уход и питание, болели рахитом чаще и с более серьезными последствиями. Детишек богачей и знати сильно кутали и не выносили на свежий воздух, опасаясь простуды и солнечных лучей, вызывающих «плебейский» загар.

В отличие от них дети из социальных низов, едва начав ходить, весь день проводили на улице, подвергаясь воздействию солнечных лучей. У первых вследствие недостатка витамина D развивался рахит, тогда как у вторых, растущих на солнышке, рахитические изменения костей появлялись гораздо реже.

Трансформация сознания, при которой патология становилась модной, коснулась и других специфических признаков перенесенного рахита.

Модная в то время сутулость сопровождалась не менее модным выпячиванием живота, вследствие соответствующего изгиба позвоночника, или лордоза. В результате возникало впечатление, будто все женщины Средневековья были «немного беременны», а мужчины с тем же дефектом страдают вздутием живота, или метеоризмом.

К числу других рахитических признаков, которые хорошо видны на портретах средневековых красавиц, относится и высокий, так называемый олимпийский лоб, когда линия роста волос сдвигается к темени, что стало в те годы предметом мечты всех модниц из высшего света. При отсутствии признаков перенесенного рахита они подбривали волосы на лбу и зачесывали их назад.

Смерть ей к лицу

Другой «аристократической» болезнью, но уже в XIX веке, считался туберкулез, или, как его называли раньше, — чахотка. Сегодня причисление туберкулеза к разряду «благородных» болезней, которыми якобы болеют только интеллектуалы или романтики, кажется по меньшей мере странным, поскольку никакой особой духовности или интеллекта среди больных туберкулезом не отмечается. Напротив, сегодня им по большей части болеют далеко не представители высокой духовной культуры.

Но в прошлые времена все было иначе, и, хотя туберкулез поражал все сословия без разбору, он считался благородной и даже романтической болезнью.

Чем это могло быть вызвано? Возможно, тем, что болезнь развивалась медленно и незаметно, диагностировалась трудно, в основном на последних стадиях, да и причин ее вплоть до конца XIX века, когда был открыт возбудитель заболевания — палочка Коха, — совершенно не знали. Вследствие этого туберкулез считался не инфекционной а нервной болезнью, которой страдают люди утонченные и ранимые, с хрупкой душевной организацией, склонные к отвлеченным размышлениям. Именно эти черты в «благородном» обществе и считались причиной чахотки, вызывая тревогу у многих родителей, когда их чада становились задумчивым или начинали интересоваться философскими вопросами.

В силу отмеченных причин и представлений о болезни чахоточных больных не изолировали от общества, они свободно посещали театры, балы, храмы, женились и выходили замуж и даже рожали детей, не подозревая о той смертельной опасности, которой подвергают остальных.

Примечательно также, что заболевшие туберкулезом барышни часто обзаводились массой восторженных поклонников, увидевших в них образец красоты и изящества. Такого рода любования болезнью особенно обострились к началу XX века в богемных и декадентских кругах, несмотря на то что туберкулез уже считался заразным, а лечения еще не существовало. Считалось, например, что молодые дамы особенно красивы в разгар своей болезни, причем в богемной среде они воспринимались не как жертвы тяжелого недуга, а как произведения искусства, которыми следует любоваться и восхищаться. Молодые люди с удивлением наблюдали, как их приятельница, будучи невзрачной «серой мышкой», внезапно преображалась и расцветала, когда болезнь вступала в активную фазу.

Среди декадентов даже существовал особый обычай, который можно назвать патологическим эстетизмом — являться на кладбище во время похорон умершей от чахотки красавицы, чтобы в последний раз запечатлеть в своей памяти ее прекрасный образ.

А что в Японии?

Как уже сказано, мода — вещь капризная и довольно переменчивая. Она может пренебрегать здравым смыслом, логикой и даже моралью, причем нормы этики и морали она чаще всего и формирует, считая приличным и удобным даже то, что раньше считалось безнравственным, неудобным или приносящим откровенный вред.

Именно так и случилось с косметическим трендом под названием byojaku, утвердившимся в современной Японии и создающим из местных красавиц подобие больного, жалкого или сильно утомленного существа.

Мода на столь необычный внешний облик распространилась в основном среди молодых особ начиная с 13-летнего возраста. Для придания такого вида в Стране восходящего солнца существуют специальные салоны красоты, в которых опытные визажисты не только создают этот впечатляющий облик, но и обучают клиенток своему мастерству.

Стильный образ простуженной или пережившей несчастье девушки включает в себя бледную с зеленоватым оттенком кожу, темные круги и мешки под глазами, набухшие и как бы воспаленные веки, покрасневший кончик носа, имитирующий насморк, сухие, потрескавшиеся губы с небрежно наложенной помадой и обязательно унылое выражение лица.

Чем вызвана столь экстравагантная мода — сказать теперь трудно. Возможно, стремление выглядеть слабой, несчастной и беззащитной имеет цель обратить на себя внимание, вызвать жалость, сочувствие и желание помочь со стороны противоположного пола. Но такое возможно и даже интересно лишь в отдельных случаях, а когда усталыми и несчастными заполнено все пространство вокруг — это вызывает недоумение или приводит к неправильным выводам. Примерно такое и случилось с одним нашим туристом.

Во время своей первой поездки в токийском метро этот турист обратил внимание, что все молодые японки в вагоне имеют измученный вид, словно у них давно болят зубы или они не спали несколько ночей. Зная Японию как страну улыбок, он был немало озадачен увиденным и решил, что где-то тут случилось серьезное происшествие: дорожная авария, пожар или землетрясение. С этими мыслями он и обратился к ближайшей даме, вызвав на ее лице сначала удивление, а потом смех, сильно испортивший весь ее старательно нарисованный «несчастный» образ.

Аркадий ВЯТКИН