Никита Хрущев — уникальный лидер СССР. Не только из-за своих эксцентричных выходок на трибуне ООН или безумных новаторских идей по развитию сельского хозяйства. Гораздо интереснее, что Хрущев — единственный глава Советского Союза, которого отправили в отставку досрочно. И единственный, похороненный не в некрополе у Кремлевской стены на Красной площади.

«Пенсионер союзного значения» Никита Сергеевич Хрущев как-то сказал: «Может быть, самое главное из того, что я сделал, заключается в том, что они могли меня снять простым голосованием». Действительно, отставка первого секретаря ЦК КПСС в октябре 1964 года прошла удивительно спокойно и тихо. Единственное, что волновало новых кремлевских хозяев, — чтобы он больше никогда не пытался участвовать в политике. Хрущев согласился на это условие и мирно жил на даче, забытый всеми. Однако осенью 1971 года про него пришлось вспомнить в связи с его внезапной смертью.

Проблемы с протоколом

Здоровье Хрущева стало стремительно ухудшаться с лета 1970 года, когда у него случился первый сердечный приступ. За следующий год он сильно сократил активность, даже забросил работу над мемуарами, которую считал очень важной. Однако за день до своей смерти Никита Сергеевич был необычно бодр. Он как раз гостил на даче у своей дочери Рады в районе города Звездный и отправился в лес, собирать грибы. Там ему стало плохо с сердцем. Садовник принес раскладной стул, на котором Хрущев долго сидел, собираясь с силами. Затем его срочно увезли домой, оттуда — в больницу. На следующий день, 11 сентября 1971 года, Никита Хрущев скончался.

Разумеется, все эти подробности стали известны много позднее. С самого начала смерть Хрущева была окутана густым туманом тайны. В советской прессе об этом событии сообщили лишь 13 сентября (в день похорон) — краткая информация в несколько строк, без фотографии. Привлекать внимание к низвергнутому лидеру даже после смерти считалось нежелательным.

Перед Политбюро встала непростая задача. До этого советских лидеров (Ленина и Сталина) официально хоронили с гигантским размахом. По протоколу полагалось объявить о смерти по радио и телевидению, напечатать обстоятельный некролог в газетах, учредить комиссию по организации похорон, организовать народное прощание в Колонном зале Дома Союзов. Наконец, торжественно похоронить у Кремлевской стены под залпы почетного караула и увековечить память.

В случае с Хрущевым все эти пункты для тех, кто так ловко отстранил его от власти в 1964 году, были совершенно неприемлемы. Поэтому поступить решили по образцу перезахоронения Сталина, когда его выносили из Мавзолея, — быстро, тайно и без помпы. Однако у такого решения обнаружилось немало противников среди самых высокопоставленных советских чиновников. И обсуждение похорон Хрущева едва не вылилось в самый настоящий «скандал в благородном семействе».

Раскол в Политбюро

Первый проект составил секретарь ЦК Петр Демичев (до этого участвовавший в организации обеих похоронных церемоний Сталина). Прощание с Хрущевым предлагалось организовать в ритуальном зале при больнице, без оповещения и внешней атрибутики. Местом похорон назначалось Новодевичье кладбище. А информация о смерти в печати должна была быть опубликована от имени «партийного комитета партийной организации при Секретариате ЦК КПСС».

Против этих предложений неожиданно выступили сразу несколько партийных «тяжеловесов». Председатель Комитета народного контроля Геннадий Воронов предложил «извещение дать от имени ЦК и Совета Министров». Председатель Совета Министров Алексей Косыгин в выданном ему экземпляре записки Демичева твердой рукой вычеркнул Новодевичье кладбище, написав поверх: «В Кремлевской стене без установленного ритуала».

Об этом же писал председатель Президиума Верховного Совета СССР Николай Подгорный: «Считаю целесообразным похоронить в Кремлевской стене без установленного ритуала с добавкой в извещении и гроб с телом может быть выставлен в клубе ЦК». Под «добавкой в извещении» имелось в виду — добавить в официальную информацию о смерти для печати строчку «бывший первый секретарь ЦК КПСС и председатель Совета Министров СССР». Первый заместитель Косыгина Дмитрий Полянский поддержал шефа, подготовив от своего имени даже проект документа на голосование, в котором были и Кремлевская стена, и все должности Хрущева.

Такой демарш со стороны почти половины Политбюро весьма не понравился Брежневу и его ближайшему окружению. Казалось бы, вопрос с Хрущевым давно закрыт, а сам он вычеркнут из официальной советской истории. И тут — на тебе!

Демичева срочно отстранили от организации похорон, перепоручив столь деликатную проблему более проверенному товарищу — «серому кардиналу» Кремля Михаилу Суслову. Он-то и разработал окончательный компромиссный вариант: о смерти сообщить от имени ЦК и Совмина, высшие должности указать, но торжественного прощания не устраивать и хоронить на Новодевичьем.

Этот проект был стремительно одобрен и принят. На этот раз протестовать никто не решился. Лишь Николай Подгорный счел нужным заметить: «…Относительно места захоронения — я давал вчера замечания. Но раз все проголосовали «за», то, как говорят, один в поле не воин».

Стоит заметить, что через полтора года был смещен со всех постов и отправлен на пенсию Геннадий Воронов. Спустя еще несколько лет потерял свое московское кресло и отправился послом в Японию Дмитрий Полянский. А в 1977-м распрощался с высокими постами и Подгорный. Нелояльности брежневская номенклатура не прощала.

Короткие проводы

Похороны состоялись утром 13 сентября 1971 года. Попасть на них смогли только родственники и ближайшие друзья Хрущева. Для того чтобы не допустить «народного прощания», были приняты строжайшие меры. Местность вокруг Новодевичьего кладбища кишела сотрудниками милиции и КГБ. Станция метро «Спортивная» не выпускала пассажиров, а троллейбусы проезжали мимо остановки, высаживая пассажиров только возле Лужников. Даже на воротах кладбища была вывешена табличка «Санитарный день». Интересно, что при всем этом на похороны были допущены многие корреспонденты иностранной прессы, работавшие в Москве.

Очевидец событий того дня советский писатель Рой Медведев рассказывал: «Около половины двенадцатого в оцеплении раздались команды, и милиция быстро освободила от людей проезжую часть улицы. Показалось несколько мотоциклистов, но не со стороны Погодинской или Пироговской улиц, а снизу, со стороны набережной. Московские набережные всегда малолюдны, и маршрут траурного кортежа был определен так, чтобы не привлекать внимания. За мотоциклистами довольно быстро двигался грузовик с венками, а за ним на такой же скорости автокатафалк. Следом одна за другой шли 25-30 легковых машин разных марок. Ничто в этом быстром движении не походило на траурную процессию».

Из официальных лиц на кладбище не пришел никто. Кремль ограничился венком от ЦК КПСС и Совета Министров. Самым именитым гостем на похоронах оказался Анастас Микоян, отправленный на пенсию вскоре после отставки Хрущева, но формально до сих пор являвшийся членом ЦК и Президиума Верховного Совета. Кстати, Микояну, спустя семь лет, тоже отказали в похоронах рядом с Кремлем, предав земле на том же Новодевичьем кладбище.

Прощание прошло быстро, почти без речей. Единственной разрешенной церемонией стал прощальный проход провожающих мимо гроба. Над могильным холмом установили белую мраморную плиту с надписью золотыми буквами: «Хрущев Никита Сергеевич. 1894-1971».

Памятник работы Эрнста Неизвестного на могиле Никиты Хрущева установили в августе 1975 года. Его проект довольно подробно обсуждался в Политбюро. На постаменте запретили писать лаконичное «Хрущев», чтобы избежать аналогий с надписью на Мавзолее. Памятник вскоре стал известной достопримечательностью, посмотреть на него приходило множество людей. Такое паломничество к могиле «неправильного генсека» вызвало недовольство у властей, и «доступ посторонних лиц» на Новодевичье кладбище был закрыт на несколько лет. Официально — для защиты от вандализма.

Геннадий ВОРОТ