Михаил Ломоносов, конечно же, был гениальным ученым. Но он еще и любил крепко выпить. И из-за этого чуть не загремел в Сибирь.

ДРАКА У САДОВНИКА

Самое громкое из пьяных чудачеств Ломоносова случилось 26 сентября 1742 года, когда в доме садовника Академии наук Иоганна Штурма собрались гости. Тут надо пояснить, что немец Штурм был человеком прижимистым, даже жадным. Помимо официального заработка, он жил тем, что ссужал деньги под проценты. В основном его клиентами были сотрудники Академии наук.

В постоянных должниках числился и адъюнкт Ломоносов (академическое звание «адъюнкт» примерно соответствует нашему «младшему научному сотруднику»). Как и полагается младшему научному сотруднику, Михаил Васильевич все время нуждался в деньгах. Оклад у него был весьма скромный, а жизнь в столице — весьма недешевой. В результате ученый едва сводил концы с концами. И регулярно одалживал у садовника-ростовщика. К сентябрю 1742 года за Ломоносовым числился долг в 65 рублей. Сумма по тем временам немаленькая.

Постоянная нужда и тревожные мысли о растущем долге нервировали молодого ученого. И вот долго копившееся напряжение привело к взрыву. В очередной раз крепко выпив, Ломоносов не выдержал и решил разобраться с мерзопакостным немцем, который тянет жилы из русских людей.

Когда дружеская пирушка у Штурма была в самом разгаре, служанка садовника внезапно наткнулась в сенях на пьяного Ломоносова. Обнаруженный, он стал шуметь и, ворвавшись в горницу, закричал, что гости Штурма украли у него епанчу (плащ).

Ломоносову предложили осторожнее выбирать выражения. Тогда он схватил «болван, на коем парики вешают», и начал бить им садовника и его гостей. Завязалась драка, которая чуть не закончилась поножовщиной. Ломоносов вытащил шпагу и, как потом показывали свидетели, «двери шпагою рубил». Поняв, что дело плохо, садовник Штурм, его жена и гости повыскакивали в окна.

Подоспела полиция. Ломоносова забрали в участок. Затем ученого отпустили домой, так как ему требовалась помощь врача.

Садовник пожаловался, что двое из его гостей были избиты Ломоносовым до полусмерти. Но и гости, видимо, дрались неплохо, так как штатный врач Академии наук, вызванный на дом к Ломоносову, нашел того с распухшим коленом, «плюющим кровью» и с «сильной ломотой в груди».

СКАНДАЛ В АКАДЕМИИ

Едва оправившись, Михаил Васильевич принялся за старое. На этот раз жертвами его буйства стали коллеги-ученые.

Во время научного заседания пьяный Ломоносов в шляпе и верхней одежде вошел в зал и показал профессору Винсгейму «крайне поносный знак из пальцев», то есть фигу. Затем, пройдя в географический департамент, начал там бранить профессоров и академического секретаря Шумахера, называя того «вором».

Потом Михаил Васильевич вернулся в зал к академикам, чтобы, так сказать, продолжить дискуссию. Он обозвал ученых мужей «мошенниками» и «сукиными детьми». При этом адъюнкт Ломоносов кричал: «Я столько же смыслю, сколько и профессор, и я — природный русский!»

К счастью, драки в этот раз удалось избежать. Излив все, что накопилось у него в душе, Ломоносов покинул здание Академии.

Оскорбленные академики составили жалобу и потребовали наказать дебошира. Среди подписантов были известные ученые — Миллер, Штелин и даже Рихман. Участие Рихмана особенно показательно, ведь он был дружен с Ломоносовым. Но все же счел поведение своего приятеля недопустимым.

Правительственная комиссия определила: буяна надлежит бить плетьми, после чего сослать в Сибирь. К счастью, императрица Елизавета Петровна не утвердила этот приговор. Даже в научных делах правительница придерживалась принципа «разделяй и властвуй».

Незадолго до этого императрица приняла сторону ученых-иностранцев в их тяжбе с Андреем Нартовым, не допустив этого токаря-самоучку к руководству Академией. Теперь Елизавета Петровна решила, что две подряд уступки иностранцам — слишком жирно. Пусть ученые-немцы не слишком-то расслабляются.

В итоге Ломоносова помиловали. Но ученый должен был публично извиниться перед коллегами. Кроме того, в течение года ему выплачивали лишь половинное жалованье.

Больше никаких последствий этот печальный инцидент для Ломоносова не имел. Выдающийся ученый продолжил свою деятельность во славу российской науки. Но, увы, от пагубной привязанности к алкоголю Михаил Васильевич не смог избавиться до конца своей жизни.

Дмитрий ИНЗОВ