С древнейших времен люди придавали большое значение своему внешнему виду, который в значительной мере определялся прической. Укладка волос использовалась не только для того, чтобы стать красивее, но и чтобы подчеркнуть свое положение в обществе.

«Прическа — это форма, придаваемая волосам завивкой, стрижкой, укладкой, филировкой (филировка — прореживание прядей. — Прим. авт.)», — говорится в одном из учебников по парикмахерскому искусству. Древнеримский поэт Овидий считал, что «позорен так же точно череп без волос, как куцый скот, без листьев куст, без трав покос». Конечно, это преувеличение: миллионы людей на Земле лишены растительности на голове, но оттого выглядят только значительнее. Хотя и они от пышной шевелюры не отказались бы.

Коварные перья

В исторической науке бытует мнение, что прическа появилась у нашего доисторического предка раньше одежды. Длинные волосы, спадая на лицо, мешали заниматься повседневными делами. Человек вынужден был откинуть волосы назад и перевязать их ремешком из кожи или былинкой. Такая примитивная прическа бытует до сих пор под названием «конский хвост». Но за тысячи лет человек изобрел множество куда более изощренных способов украсить свою голову.

Во Франции на рубеже XVIII-XIX столетий родилась такая поговорка: «Ради того, чтобы стать красивой, можно и пострадать». А какая же женщина не хочет быть красивой? И дамы безропотно страдали.

В XVIII веке процесс сооружения прически занимал у светских дам во Франции, Англии, а потом и в России целые дни. Волосы завивались, укладывались согласно предписаниям журналов мод (первый такой журнал появился в Париже в 1672 году, а в России — в 1779-м), украшались драгоценностями и перьями. Английской герцогине Девонширской в 1775 году подарили два страусовых пера, которые она использовала в своей прическе. Светские дамы немедленно переняли начинание, длинные перья в прическе стали модным аксессуаром. Который, кстати, доставлял немало хлопот придворным художникам: перья на портретах пришлось укорачивать, чтобы они не свешивались за рамки холста.

Изощренной фантазии тупейных художников (не от русского «тупой», а от французского toupet — «взбитый хохол на голове») не было границ. В эпоху рококо (первая половина XVIII века), характерной особенностью которой было широкое распространение пасторальных мотивов в искусстве, модным стало закрепление в волосах бутылочек с водой, в которые вставлялись букеты живых цветов. «Весна на голове среди белоснежной пудры производила чарующее впечатление», — писала одна из светских львиц того времени. Правда, чтобы напудрить волосы или парик, не испачкав платья, женщинам приходилось совершать эту процедуру в специальном шкафчике с отверстием для головы.

В конце XVIII века популярной стала прическа «фрегат». Сначала она прославляла отвагу французских моряков. Но вскоре модницы в Англии, а потом и во всей Европе, отметили с ее помощью блестящую победу адмирала Нельсона над наполеоновским флотом в Абукирском сражении на Средиземном море (1798 год). Парикмахеры творили на женских головках модели фрегата со всей положенной трехмачтовому паруснику оснасткой. Когда женщина шла, парусник покачивался, как на волнах. Сотворение чуда стоило больших денег и нечеловеческого терпения клиента. А потому прическу носили, не распуская, не одну неделю. Спали дамы в креслах или клали на ночь головы на специальные деревянные, обшитые шелком подставки.

Секрет куртизанки

Нинон де Ланкло привила всему миру моду на причёску, названную её именем

Александр Пушкин 30 октября 1833 года из Болдино писал супруге Наталье Николаевне в Петербург: «Мочи нет, хочется мне увидать тебя причесанную a la Ninon; ты должна быть чудо как мила. Как ты прежде об этой старой потаскухе не подумала и не переняла у ней ее прическу?»

Прическа, так вдохновлявшая поэта, была позаимствована с портрета французской куртизанки Нинон де Ланкло. Пушкин в письме называет ее смачным русским словом из ненормативной лексики, которое из соображений этики пришлось переиначить на «потаскуху». Между тем де Ланкло отличалась не только красотой, но и глубоким умом. За ней волочился даже всесильный кардинал Ришелье, который однажды прислал 50 тысяч франков. Нинон вернула деньги с запиской: «Я отдаюсь, но не продаюсь». До глубокой старости де Ланкло выглядела моложаво, объясняя это тем, что ежедневно протирает лицо лоскутом замши, смоченной кипяченой водой. Ученые и поэты почитали за честь услышать мнение этой неординарной женщины о своих опусах.

Прическа «а-ля Нинон» выглядела так: слегка завитая челка на лбу, надо лбом — горизонтальный пробор, по вискам до плеч спускаются крупные локоны, на затылке плоский тугой шиньон, в который вставлено страусовое перо. К сожалению, на дошедших до нас портретах Наталья Николаевна Пушкина изображена с прическами, ставшими модными позже.

Верные рецепты

В России многие века женская прическа не претерпевала изменений и с определенностью свидетельствовала о семейном положении ее обладательницы. Незамужние девки заплетали волосы в одну ниспадающую косу в три плетешка с прямым пробором, украшенную на конце разноцветными лентами либо косником — особым лоскутом или подушечкой, шитой бисером, иногда на медной пряжке. Замужние женщины волосы заплетали в две косы, которые укладывались вокруг головы.

Женщина не имела права показываться перед чужими мужчинами с непокрытой головой. Отрезать девке косу или сорвать с женщины головной убор значило нанести глубокое оскорбление. Именно такое надругательство над женской честью совершил у Лермонтова в «Песне про купца Калашникова» молодой опричник Кирибеевич. За что поплатился жизнью в кулачном бою с удалым купцом.

Великий реформатор Петр I не обошел своим вниманием внешний вид своих подданных. 30 декабря 1701 года он издал указ, предписывавший «женскому полу всех чинов… носить платье, и шапки, и кунтыши, а исподнее бостроги, и юбки, и башмаки немецкие, а русского платья, и черкесских кафтанов, и тулупов, и азямов, и штанов, и сапогов, и башмаков, и шапок отнюдь не носить». Этим же указом вводились парики как для мужчин, так и для женщин.

Хотя и с запозданием, но волны западной моды докатывались из столицы до провинциальной России, видоизменяясь сообразно навыкам крепостных парикмахеров. Чтобы избавить модниц от необходимости прибегать к услугам доморощенных цирюльников, в 1861 году в Петербурге под названием «Домашний парикмахер» было издано «практическое наставление молодой даме или девице научиться самой, без всякой посторонней помощи, причесываться по моде и приобрести надлежащие сведения для правильного обращения с волосами, чтобы сохранять их и придавать им желаемую красоту».

В этом наставлении, между прочим, приведен рецепт состава для ращения волос, «недавно еще, как утверждали авторы, считавшийся секретным изобретением»: «Берут свежего, совсем без соли, сливочного масла, растапливают его, потом дают хорошенько отстояться и, осторожно слив в посудину, оставляют, чтоб остыло. Тогда, отвесив этого масла 1/4 фунта (около 100 г. — Прим. авт.), прибавляют к нему 1/4 фунта медвежьего жиру и 1 /4 фунта льняного масла, стирают составом каждый день те места на голове, где волосы особенно падают. Эта помада вообще чрезвычайно действительна для рощения волос».

Как видите, наши прапрабабушки и прапрадедушки были не меньше, чем мы, озабочены состоянием волосяного покрова головы. Но чем более ускорялся темп жизни, тем более укорачивались и упрощались женские прически. Сегодня можно встретить женщин, обритых наголо. Но многие по-прежнему готовы посвящать заботам о прическе часы драгоценного времени.

Леонид БУДАРИН