До 13 июля 2000 года самой древней отечественной книгой считалось Остромирово Евангелие — прекрасный иллюстрированный манускрипт середины XI века, изготовленный для новгородского посадника Остромира. Однако теперь самой древней книгой страны считается Новгородский кодекс, или Новгородская псалтырь.

Остромирово Евангелие хранится в Российской национальной библиотеке и обычным посетителям на руки не выдается. На протяжении нескольких веков книга хранилась в новгородском Софийском соборе, пока не стала трофеем московских князей, а в XVIII веке, при Петре I, вместе с другими диковинками была перевезена в новую столицу Санкт-Петербург. С этого времени ее берегли как зеницу ока. Как же! Ничего древнее этого отечественного манускрипта на территории страны не находили.

Почти на поверхности

Однако теперь на первое место вышла еще одна ценная находка, и тоже из Новгорода. Книгу обнаружили на действующем с 1973 года Троицком раскопе в слое первой четверти XI века. Обычно там находили не книги, а берестяные грамоты. Из-за них-то раскоп и существовал на протяжении столь длительного времени. Правда, книгой в нашем понимании новгородский манускрипт назвать трудно: этот текст выполнен на дощечках, покрытых воском, так называемых церах.

Артефакт представляет собой триптих, то есть состоит из трех липовых дошечек 19 на 15 см, соединенных между собой деревянными штырьками. Первая и третья дощечки служат «книге» обложкой, они покрыты воском только с внутренней стороны, средняя дощечка имеет восковое покрытие с двух сторон. Всего в книге четыре «страницы», исписанные текстами на церковнославянском языке.

За время археологических изысканий в Новгороде было обнаружено 12 цер, но все они имели отношение к обучению грамоте — это ученические упражнения в искусстве письма. Они широко использовались по всей Европе и после падения Римской империи. И все они делались по одному образцу — несколько дощечек с углублениями, залитыми воском, скрепленные между собой под одной «обложкой». Писали по воску специальным инструментом — стилом, один конец которого был заострен, а другой выглядел как лопаточка. Острым концом процарапывали на мягком воске буквы, лопаточкой исписанный воск затирали — теперь на нем можно было писать снова.

Церы использовали многократно, что было очень удобно для совершения временных записей. Так что такими восковыми «тетрадками» пользовались не только школяры, но и многие грамотные люди. На церах велись расчеты, записывались для памяти действия, которые нужно предпринять, монахи составляли на них порядок чтения молитв, а также сами псалмы и молитвы, и т.п. Когда нужда в такой «памятке» пропадала, текст затирался и по разглаженному воску писался новый.

На Руси, как считалось долгое время, вместо цер использовали бересту- материал, так сказать, однократного применения. Однако в Новгороде находили не только берестяные грамоты, но и инструменты для письма, и — вот ведь чудо! — иногда эти инструменты имели не только заостренный конец, но и лопаточку для затирания. Вы когда-нибудь пробовали затирать лопаточкой текст, вырезанный на древесной коре? Это невозможно. Делались разнообразные догадки по поводу этих лопаточек. А потом нашли первые восковые дощечки. И стало ясно, что древний Новгород ничем не отличался от средневековой Европы.

В нем тоже пользовались античным наследием. Писать по воску гораздо удобнее, чем царапать бересту. Так что богатые новгородские граждане, вероятно, предпочитали бересте церы. А то, что их найдено не очень много, объясняется как относительной дороговизной «тетрадок», так и тем фактом, что береста — это дерево, а оно сохраняется плохо.

Но новгородской «книге» очень повезло. Деревянные страницы были насквозь пропитаны влагой и не имели доступа к воздуху, потому-то церы и сохранились.

В землю «книга» попала в первые десятилетия XI века. Согласно радиоуглеродному анализу воска она датируется промежутком между 980 и 1050 годами. Нижняя дата в записях — 999 год. Дендро-хронологический анализ сруба, рядом с которым «книга» была найдена, показывает 1036 год. Позже этого времени она никак не могла оказаться в земле. Из сопоставления этих фактов и был сделан вывод, что церы относятся к первой трети XI века. То есть Новгородский кодекс старше Остромирова Евангелия. Хотя гордиться тут, по сути, нечем. Артефакты попросту несопоставимы. Одно дело — роскошный фолиант, другое — средневековый «блокнот». И честнее было бы рассматривать Новгородский кодекс в той части письменных источников, к которым относятся тексты на аналогичных церах.

Что записано на церах

На воске превосходно сохранился текст двух псалмов — 75-го и 76-го, а также частично — текст 67-го псалма. По этим записям книга и получила название Новгородской псалтыри. Совершенно очевидно, что псалмы записывал человек, владевший церковнославянским языком, но делавший характерные ошибки в употреблении юсов и еров. По двум с половиной псалмам больше ничего сказать было невозможно. Зато, как оказалось, можно восстановить, какие еще тексты были записаны прежде на этих церах. После того, как восковой слой был отделен от лежавшей под ним липовой древесины, дабы сохранить оба материала, оказалось, что острие стила оставило в дереве глубокие прорези и штрихи. Потребовалась долгая и мучительная работа, чтобы по этим отметинам воспроизвести стертые с воска записи.

Отметины образовывали целый лабиринт ныне уже не существующих строк. Исследовавший Новгородский кодекс академик Зализняк даже назвал эти наслаивающиеся записи не просто палимпсестом (рукопись, написанная на пергаменте, уже бывшем в подобном употреблении), а гиперпалимпсестом. Причем, если обычно слои палимпсеста можно различить по манере письма и почерку, то в данном случае это оказалось вообще невозможно — писал один человек. И выявление каждого слоя текста потребовало титанических усилий и необычайной кропотливости в работе. Немного помогло то, что в Средние века тексты писались без пробелов между словами и что один и тот же текст воспроизводился несколько раз, стирался и снова записывался.

В результате Зализняк выявил ряд текстов, которые записывались в Новгородском кодексе. Первым было раскрыто «Поучение о прощении грехов» с совершенно неканонической молитвой, обращенной к какому-то Александру Ареопагиту, и его же пророчествами и призывами распространять их, ходя среди людей. Александр, от лица которого идет текст, берет на себя функции Бога и объявляет, что тот, кто слушает его, слушает и Петра. Он призывает людей оставить все разногласия и склоки и позаботиться о своей душе, тогда и грехи их будут прощены. Следующий текст «Мир — это град» имеет еще более «скандальное» толкование. Начинается он с простого «Мир — это град, в котором живут армяне, и африканцы, и фракийцы, и итальянцы, и испанцы, и греки». Далее, однако, выясняется, что в этом граде отлучаются от церкви — еретики, человеки неразумные, человеки непокорные, человеки невиновные, человеки непреломные, человеки не отступающие от правой веры Христовой и множество других «человеков»…

Еще более мрачный взгляд на мир дает «Духовное наставление от отца и матери к сыну», где открыто говорится, что писавшим на церах был священник армянской церкви монах Исаакий, проповедовавший учение фракийского пророка Александра Ареопагита и основавший в Суздале церковь Святого Александра. В Новгороде монах Исаакий, очевидно, исполнял ту же роль, что и в Суздале — обращал в христианство язычников, и действовал он как до, так и после крещения Руси. По сути, это самое раннее на Руси появление богомильства, которое распространялось в Болгарии и за которое в 1004 году был посажен в поруб новгородский монах Андреян.

Кроме этих текстов на церах были записаны начало Откровения Иоанна Богослова, начало сочинения Иоанна Златоуста «О девстве», четыре текста для обращения язычников, фрагменты «Сказания апостола Павла о Моисеевом тайном патерике» и богомильского сочинения ««О сокровенной церкви Спасителя нашего Иисуса Христа в Лаодикии мирликийской и о Лаодикий-ской молитве Господа нашего Иисуса Христа». «Лаодикия», как считается, было словом-паролем в среде богомилов. Так что найденный в 2000 году Новгородский кодекс — это первые еретические тексты на Руси, которые попали в руки ученых. И неудивительно, что писались они на воске…

Михаил РОМАШКО