Семейная жизнь автора «Мухи-Цокотухи» и «Мойдодыра» состоялась по той формуле, которая в советские времена считалась идеальной: «Любовь равняется семья».

Роман Корнея и Марии Чуковских — он же семейная жизнь — длился 52 года. Без перерывов и супружеских измен. «Каким подарком была для меня ее дружба!.. Сколько благородства, героизма, душевной ясности», — такими словами подведет ее итог Корней Чуковский много лет спустя, будучи пожилым человеком.

Это было в Одессе

В 1903 году в Одессе встретились Николай Корнейчуков, корреспондент газеты «Одесские новости», и Мария Арон-Беровна Гольдфельд, дочь бухгалтера Арона-Бера Рувимовича Гольдфельда и домохозяйки Тубы (Таубы) Ой-зеровны Гольдфельд.

Девушка работала бухгалтером в магазинчике, куда Николай заходил купить подарки для родных и друзей. Они сразу приглянулись друг другу — высокий юноша, который все время пытался ее рассмешить, и скромная застенчивая Мария, лишь смущенно улыбающаяся в ответ. Любовь между ними вспыхнула внезапно и чем дальше, тем сильнее становилась. В своем дневнике Чуковский упоминает об этом предельно скупо, несколькими словами.

Только в июле 1903 года появляется краткая запись: «Маша — моя жена». Вернувшись в Одессу спустя 33 года, побывав у дома тогда будущей жены, он напишет: «Мы здесь бушевали когда-то любовью».

После похорон жены Чуковский каждый день ходит на ее могилу, перебирает в памяти их свидания до самого рассвета за вокзалом, у Куликова Поля, запах ее бархатной кофточки, ставший для него одним из самых дорогих воспоминаний.

Родители Марии Борисовны были против их брака.

Впрочем, так называть ее стали спустя некоторое время.

Недовольство будущих тестя и тещи вполне можно понять. Разве это завидный жених? Перебивается скромными заработками, благородного происхождения жене тоже дать не может. Более того — незаконнорожденный, сын прислуги. После его рождения отец оставил незаконную семью, где Николай был вторым ребенком, и женился на девушке своего круга. Так что даже отчества в метрике нет, фамилия указана по матери. Забегая вперед, стоит отметить, что в литературном псевдониме Корней Иванович Чуковский вымышленно все, особенно отчество. Одним словом, для семейства, живущего пусть не роскошно, но достаточно зажиточно, не лучшее приобретение.

Но и это было не главным. На первом месте стояла разница в вероисповедании. В метрике значится «православный» — значит, о замужестве с таким и речи быть не может! Много лет спустя, в том же ежедневном дневнике Чуковский рассказывает, как Мария прибежала к нему в одном платье и крестилась, чтобы впоследствии обвенчаться с ним.

Венчанные люди

Существует документальное подтверждение того, что брак был официально зарегистрирован. Венчание произошло в Крестовоздвиженской церкви на Ярмарочной площади — достаточно далеко от дома и жениха и невесты.

До наших дней церковь не сохранилась. Но остались метрические книги, в одной из них говорится: «1903 года 24 мая крещена Мария. На основании указа Херсонской Духовной Консистории от 16 мая 1903 года за № 5825 просвещена святым крещением одесская мещанка Мария Аронова-Берова Гольдфельд, иудейского закона, родившаяся 8 июня 1880 года. Во святом крещении наречена именем Мария. Восприемники: врач Спиридон Герасимов Макри и учительница Ольга Иоанновна Рябченко».

Через два дня состоялось венчание. Согласно записи в метрической книге: «1903 года 26 мая. Жених: ни к какому обществу не приписанный Николай Васильев Корнейчуков, православного вероисповедания, первым браком, 21 года. Невеста: одесская мещанка Мария Борисовна Гольдфельд, православного вероисповедания, первым браком, 23 лет. Поручители. По женихе: бывший студент Александр Сергеев Вознесенский и никопольский мещанин Владимир Евгеньев Жаботинский. По невесте: одесский мещанин Юлий Абрамов Ямпольский и врач Спиридон Герасимов Макри».

В 1903 году Николай поехал в Лондон корреспондентом от газеты «Одесские новости», где работал с 1901 года. Его английские статьи публиковались еще в «Южном обозрении» и некоторых киевских газетах. Но несмотря на это, жила молодая семья очень скудно: гонорары из России поступали крайне нерегулярно. Поэтому Марию, которая к тому времени уже ждала ребенка, пришлось отправить назад в Одессу.

В конце 1904 года ее супруг вернулся в Одессу и поселился с семьей в доме №2 по Базарной улице. К тому времени начались революционные события, которые будущий писатель принял с восторгом. Дважды он посетил броненосец «Потемкин», взял у бунтующих матросов письма к близким. Николая арестовали, и целых девять дней он провел в тюрьме. Можно лишь предполагать, каких переживаний это стоило Марии, на руках у которой был новорожденный сын.

Куоккала — семейная идиллия

Чтобы уберечь мужа от необдуманных рискованных поступков, Мария предложила ему переехать в деревню Куоккала (сейчас Репино) под Петербургом. До наших дней дом не сохранился, известно, что располагался он недалеко от усадьбы Репина «Пенаты».

Этот период жизни стал для Николая самым счастливым и плодотворным. Мария заботилась о муже и четверых детях, когда тому приходилось подолгу отсутствовать дома, зарабатывая на пропитание. С материальной стороны жизнь их была далека от идиллии. Выражаясь современным языком, Чуковские скорее выживали, в сильный мороз ходя в летнем пальто и без перчаток, отказывая себе в возможности вести дневник, потому что тетрадка закончилась, а новую купить не на что.

Семейная жизнь Чуковских продолжалась до 1955 года — года смерти Марии. Некоторые биографы отмечают странности в их повседневной жизни, называя Николая — точнее, уже Корнея, — чуть ли не семейным тираном: например, в семье не праздновались дни рождения. Причина была в другом: всю жизнь Корней Иванович страдал от бессонницы. Зачастую уснуть ему удавалось лишь к тому часу, когда традиционно начинаются праздничные застолья. К тому же он терпеть не мог долгие посиделки с «кухарочьими» разговорами.

Вопреки расхожему мнению, быть «просто женой» выдающегося человека — само по себе нелегкий труд. Судя по ежедневным записям в дневнике Корнея Ивановича, Мария Борисовна была ему и секретарем, и машинисткой, и первой читательницей его произведений, и первым литературным критиком.

«В литературе я не помню, чтобы она давала мне женские, дамские советы — слукавить, пренебречь правдой ради карьеры и выгоды», — напишет он впоследствии. А потом сообщает о своем решении: «К черту, буду писать о Чехове — выполняя предсмертный совет Марии Борисовны».

Сегодня в музее в Переделкино находятся не только книги, подарки от читателей со всего света и то самое Чудо-Дерево, на котором «растет» всевозможная детская обувка. Здесь незримо присутствует и Мария Борисовна.

Напротив кабинета — дверь в библиотеку, бывшую когда-то ее комнатой. Здесь зачехленная белой парусиной мебель, стена, увешанная семейными черно-белыми фотографиями, и самое дорогое для членов этой семьи — книги. Самая нарядная комната в доме — столовая. Она оформлена по вкусу Марии Борисовны: темно-синие стены, гарнитур из карельской
березы, купленный ею в комиссионке в 1939 году.

В 1955 году, после смерти Марии, Чуковский потерял не только очень любимую жену, но и преданного друга и самого верного помощника. Не стало «его милой, его вечной». Она помогала ему пережить и медленное угасание одиннадцатилетней Марии — Мурочки, которой он посвятил столько стихотворений и сказок, и гибель младшего сына Бориса на Великой Отечественной войне. Помогая мужу не впасть в отчаяние, Мария подавала ему новые идеи для сказок, предложила поселиться вместе с родственниками. Это давало возможность чаще встречаться с внуками. Мысль об издании детской Библии тоже принадлежала Марии. Она мечтала, чтобы все дети могли без труда прочитать ее, но не дожила до этого момента. Эту идею Чуковский пытался осуществить в 1960-х годах.

Спасением от переживаний для Чуковского оказались дети. Он много времени проводил с внуками и правнуками, собирал маленьких гостей в доме в Переделкино. По его словам, главное, на чем держится мир, — это «глазастые звонкие дети».

Анна ЦЫНБАЛЬСКАЯ