Байкал — озеро, но иногда он опаснее океанических вод. Арабские путешественники называли его «морем слез». В октябре 1901 года Байкал показал свой характер, уничтожив караван торговых судов.

ПРИРОДНАЯ АНОМАЛИЯ

Байкальский край всегда считался сказочно богатым. Рыба, лес, пушнина — все это здесь есть. Поэтому торговые и промысловые фактории буквально облепили берега огромного озера.

Климат Прибайкалья раньше был гораздо мягче нынешнего. Озеро вполне по силам было переплыть на небольшом парусном баркасе, а лед становился не раньше конца ноября — начала декабря.

Но в 1901 году морозы ударили на редкость рано. В начале октября столбик термометра показывал -17°. Пришлось в спешном порядке сворачивать сезонные фактории, иначе люди рисковали зазимовать в совершенно неподходящих условиях.

В небольшом поселке Усть-Баргузин скопилось до тысячи человек, стремившихся до ледостава попасть в Иркутск. Три купца, несмотря на холода, все же рискнули направить в Усть-Баргузин свои парусники. Корабли так и назывались — по фамилиям владельцев: «Потапов», «Шипунов» и «Могилева». До фактории они добрались благополучно, но из Усть-Баргузина двинуться не могли: вместе с холодами установилось абсолютное безветрие.

Купцы арендовали самый быстроходный пароход на Байкале — «Иаков». Когда-то эта колесная посудина считалась чуть ли не океанической, однако к 1901 году ее лучшие дни остались в далеком прошлом. Достаточно сказать, что котлы на «Иакове» топили дровами. Пароход взял на буксир сначала «Потапова», затем суда Могилевой и Шипунова, а также три рыбацких баркаса с бурятами. К себе на борт «Иаков» принял билетных пассажиров, а остальных распределили по парусным судам. Предстоял переход с восточного на западный берег Байкала мимо острова Ольхон, где «Иаков» мог пополнить запас дров.

Но пока купцы с промысловиками рядились по поводу оплаты товара, были потеряны драгоценные дни. Риск попасть под внезапный шквал — сарму — возрастал с каждым часом.

Сарма всегда налетает с Байкальского хребта с первыми сильными холодами, когда ледяной ветер с гор сталкивается с потоками более теплого воздуха, которые отдает медленно остывающий Байкал. Обычно это случалось в ноябре, что знаменовало окончание навигации, но зима в 1901 году пришла на месяц раньше.

КРИКИ О ПОМОЩИ

Днем 14 октября «Иакову» оставалось около 15 верст до мыса Кобылья Голова на Ольхоне. Дальше путь лежал вдоль крутого и скалистого берега Байкала, служившего защитой от ветра.

Тут-то капитан «Иакова» Казимиров и заметил первые признаки надвигающегося урагана. Небольшое белое облачко резко почернело, увеличилось и стремительно поползло с вершины хребта вниз. Потемнела вода, по ней забегали белые барашки, повалил густой снег, очень сильно похолодало. Ветер усилился настолько, что машина «Иакова» не справлялась с волнением.

Вокруг каравана завертелись водяные смерчи, и его быстро потащило на скалы Ольхона. Бурятские баркасы погибли в первые же минуты бури. Лишь нескольких человек смогли выловить матросы с «Могилевой».

Оставлять караван в сцепке означало погубить его целиком, и Казимиров приказал рубить канаты. «Иаков» выправился и стал успешнее бороться с волной. Команде «Шипунова» удалось бросить якоря и остановить дрейф саженях в 20-25 от скал Ольхона. Но нескольких человек все же смыло ледяными волнами, достигавшими в высоту 10 метров.

На «Могилевой» решили якоря не бросать — судно несло на небольшой пологий участок берега и был шанс выброситься на отмель. Так и произошло, хотя несколько человек все равно погибли.

Люди, находившиеся на «Могилевой», видели, как рядом тенью промелькнул «Потапов». Были слышны отчаянные крики о помощи, но в темноте раздался страшный треск разбитого в щепки парусника. Не выжил никто из 176 человек, находившихся на борту «Потапова».

17 октября сарма поутихла, и «Иаков» смог вернуться к месту крушения. С «Шипунова» сняли раненых, женщин и детей. Выжившие пассажиры «Могилевой» нашли пристанище в бурятских деревнях, позже их эвакуировал пришедший из Иркутска пароход «Феодосия». Следов «Потапова» не могли найти, пока не открылся вид на Кобылью Голову.

К скале припечатало несколько мертвых тел. Покрытые коркой льда, они поблескивали в лучах наступающего рассвета. Репортеры, прибывшие на «Феодосии», были так потрясены увиденным, что договорились не передавать снимки в свои газеты.

Но о трагедии все равно писали, и не только в Иркутске. Все-таки 217 погибших — это были запредельные для тех времен цифры.

Федор КУШНИР