После смерти великого князя киевского Всеволода Ольговича (из рода черниговских Ольговичей) на великом киевском столе сел его брат Игорь. Сел не в добрый час, ибо киевляне не хотели его видеть на великокняжеском престоле. Киевляне призвали на великое княжение Изяслава Мстиславича Волынского, внука Владимира Мономаха.

Бой за Киев Игорь Ольгович проиграл. Его покинули киевские полки, сам он, убегая от князя Изяслава, попал в болото и был схвачен. Дальнейшая судьба его трагична. Изяслав Мстиславич бросил его в поруб, где Игорь Ольгович тяжело заболел. Уже будучи на волосок от смерти, он выпросил у Изяслава Мстиславича право быть постриженным в монахи. А в период волнений, вызванных начатой войной Ольговичей против Мстиславичей, с ним расправилась толпа.

Игорь Ольгович перед смертью просил у своих убийц, чтобы ему дали исповедаться. Но народ кричал Игорю: «Когда вы с братом Всеволодом жен и дочерей наших брали на постели и дома грабили, тогда попа не звали! А теперь поп без надобности!» И прикончили незадачливого князя-монаха.

А Юрий Долгорукий — против!

А что же Юрий Долгорукий? На ту пору он княжил в Ростово-Суздальском княжестве. Были времена, когда в Ростовской земли вообще не было князя, а только наместник княжеский — так низко она ценилась. Но за прошедшие года земля Ростовская, во многом благодаря и князю Юрию, окрепла и стала одним из сильнейших княжеств в Киевской Руси. Опираясь на мощную дружину, Юрий лелеял планы самому стать великим киевским князем. Вот за эти планы потомки и прозвали его Долгоруким.

В годину вспыхнувшей междоусобицы он решил, что настал момент вмешаться в схватку за великокняжеский престол. Человек он был рассудительный, а потому такое важное дело, как поход на Киев, решил сперва детально обсудить со своим союзником — черниговским князем Святославом Ольговичем, братом Игоря Ольговича. И обсудить не где-нибудь, а в своей новой резиденции, недавно отобранной у тысяцкого Степана Кучки. Он послал к Святославу гонца: «Приди ко мне брате въ Московъ». Со временем резиденция разрослась до размеров мегаполиса, и ныне это столица России — Москва.

4 апреля 1147 года союзники встретились в Москве, чтобы обговорить свой совместный поход на Киев. Интересно, что именно этот день, по одной из версий, до сих пор считается днем основания Москвы.

Конфигурация противоборствующих сил сложилась исходя из родственного принципа. Изяслава Мстиславича поддержали братья, зятья и сваты, которые привели свои полки с земель волынских, смоленских, новгородских и псковских. Кроме того, на помощь Изяславу пришли угры (сестра Изяслава, Ефросинья Мстиславна, была женой венгерского короля Гезы II) и ляхи.

В свою очередь, князя Юрия поддержали его сыновья, будущий черниговский князь Святослав Ольгович, Владимирко Володаревич, князь Галицкий и сваты-половцы. Так, половецкий хан Севенч, сын хана Боняка, горделиво заявлял перед походом: «Буду я рубить Золотые ворота так же, как и отец мой!»

Первая кровь

Первая битва между претендентами на великий киевский стол произошла возле Переяславля 23 августа 1149 года и завершилась поражением Изяслава Мстиславича. Его полки и полки брата Ростислава бились мужественно и даже «проехали сквозь строй» союзного владимиро-суздальского войска. Но, как это всегда случается, где тонко, там и рвется. Побежали сомнительные союзники Давыдовичи, киевляне тоже поддались панике. Переяславцы в разгар боя возжелали на киевский стол Юрия Долгорукого. Изяслав Мстиславич, увидев сплошной погром, бросился в бегство. Попытка закрыться в Киеве успехом не увенчалась. Киевляне, боясь осады, провозгласили Киев, образно говоря, «открытым городом».

Изяслав Мстиславич сделал из своего поражения горькие, но полезные выводы. Он проиграл из-за вялой поддержки киевлян и переяславцев, ибо те вообще не хотели вражды среди потомков Владимира Мономаха. Кроме того, хотя Изяслав и Юрий были почти ровесниками, Юрий приходился Изяславу Мстиславичу дядей, а значит, имел преимущественное право перед племянником. Поразмыслив, Изяслав послал гонца к другому дяде, турово-пинскому князю Вячеславу Владимировичу, который любил повторять «с молодости не любил я кровопролитья» и который был настоящим законным претендентом на великое княжение, с предложением вступить на великокняжеский престол.

Вячеслав Владимирович согласился. Так в истории Руси возник первый дуумвират. Вячеслав сел в Киеве на Великом дворе, а Изяслав — «на дворе под Угорским», и конфликт «стрыев и сыновцев» был наконец исчерпан.

Но Юрий Долгорукий законность подобного сокняжения не признал. Началась маневренная война. Каждая из сторон готовилась к битве, которая стала бы решающей, потому что мир, как справедливо отмечал Изяслав Мстиславич, надо заключать, «силу имея».

Дуумвиры посылали к Юрию Долгорукому послов, которые предлагали ему уходить на свои земли без боя. Вячеслав Владимирович напоминал своему брату, что он намного старше его, поэтому у него все права на киевский стол: «…не поклонюся я (тебе), я намного старше, я был бородат, когда ты родился». Юрий Долгорукий отвечал, что соглашается с доводами брата, а потому пусть Изяслав и Ростислав Мстиславичи идут в свои волости, а они сами между собой все уладят, по-братски. Вячеслав Владимирович был стар, но старческим склерозом не страдал, а потому ответил, что у Юрия — семеро сыновей, а у него лишь племянники — Изяслав и Ростислав. И если Юрий не гонит прочь своих сыновей, то почему он должен гнать своих родственников?

Слово за оружием

Словесные препирательства закончились утром 5 мая 1151 года на реке Руте возле Киева (иногда этот бой называют еще битвой на Перепетовом поле). В этом жарком бою Андрей Боголюбский, сын Юрия Долгорукого и его правая рука в деле военном, потерял шлем и щит и вынужден был бежать со всем своим войском. Был убит черниговский князь Владимир Давыдович, союзник Юрия Долгорукого, а также «и половецких князей многих захватили, а других побили».

Изяслав Мстиславич в том бою также труса не праздновал, был ранен и сбит с коня, а потом едва не убит своим же дружинником, который в свалке не узнал своего князя. Но Изяслав снял шлем и «тогда воскликнули все войска: «Кирие элейсон!», — радуясь, что победили они полки противников, а князя своего живого видят».

Победа была полная. В знаменитой Радзивиловской летописи этой битве посвящена отдельная миниатюра: опустевшее побоище, на первом плане шлем, щит (потерянные в бою Боголюбским) и брошенный стяг. На втором плане изображены тератологические (чудовищно-фантастические) символы: птица в воздухе (Боголюбский), павлин с распущенным хвостом (Юрий Долгорукий) и единорог (символ смерти черниговского князя Владимира Давыдовича).

Летописец называет Изяслава после Рутской битвы «цесарем». У летописцев такой чести удостаивались лишь несколько великих князей: первым был Ярослав Мудрый, вторым — Изяслав Мстиславич, его праправнук.

Юрий Долгорукий, потеряв значительную часть войска, убежал в Переяславль. Но победители и оттуда его выбили. Андрей Боголюбский грустно констатировал: «Вот нам уже, отче, здесь, в Руской земле, ни рати, ни чего другого. Как потеплеет, пойдем». И они ушли восвояси.

Но через три года после победы на реке Руте, с разницей меньше чем в месяц, скоропостижно скончались великие князья Изяслав Мстиславич (13 ноября 1154 года) и Вячеслав Владимирович (10 декабря 1154 года). В том же году, чуть раньше в марте умер князь новгородский Святополк Мстиславич, брат Изяслава Мстиславича.

Этой ситуацией воспользовался Юрий Долгорукий, который тотчас же сел в Киеве. Однако княжение его не было долгим. Через два года, после очередного банкета, он заболел и пять дней спустя умер. «…И много зла совершилось в тот день (день смерти Долгорукого. — Прим. авт.): разграбили двор его Красный, и другой двор его за Днепром разграбили, который он сам называл Раем, и двор Василька, сына его, разграбили в городе, и побили суздальцев по городам и по селам, а добро их грабя».

После смерти Юрия Долгорукого Русь вступила в затяжную полосу междоусобиц, которая продолжалась вплоть до монголо-татарского нашествия.

Андрей ПОДВОЛОЦКИЙ