Долгожитель из Политбюро

Автор: Maks Апр 14, 2023

Про Микояна в партийных верхах ходил такой анекдот… Уходит Анастас Иванович в Кремль на работу. Жена кричит ему в окно: «Дождь будет, а ты зонтик забыл!» Микоян оборачивается: «Ничего, я между струйками проскочу!..»

Его выживаемость казалась удивительной, поскольку, войдя в высшую политическую обойму еще при Ленине, в почетную отставку он вышел при Брежневе. Отсюда и сложенный про него стишок: «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича».

Отсутствие инфарктов и инсультов следует приписать железному кавказскому здоровью. Однако треволнений на жизненном пути Микояна было немало. А то, что он выжил, оставив по себе в целом хорошую память, следует объяснить грамотным политическим стилем.

Молодость героическая, но темная

Анастас Микоян родился 25 ноября 1895 года в селе Санаин Борчалинского уезда Тифлисской губернии. Отец Анастаса был плотником, что вызывает определенные аллюзии с Иосифом Джугашвили — сыном сапожника. Другая аллюзия — факт обучения Микояна в Тифлисской духовной семинарии, которую он, в отличие от старшего товарища и вождя, вроде бы благополучно окончил.

Здесь ситуация, впрочем, неясна. Дело в том, что еще в период обучения Микояна в семинарии грянула Первая мировая война, и он вступил в армянскую добровольческую дружину Андраника Озаняна.

Сражалась дружина храбро, но через несколько месяцев Микоян заболел малярией и на некоторое время затерялся в туманной дымке. Выплыл он из нее весной 1918 года в Баку уже членом большевистской партии и одним из сподвижников руководителя Бакинской коммуны.

Бакинская коммуна позиционировала себя как главный орган советской власти во всем Закавказье, но 31 августа ее руководители были арестованы эсеро-меньшевиками, провозгласившими Диктатуру Центрокаспия.

Микоян остался на свободе и, когда 15 сентября турецкие войска вступали в Баку, организовал освобождение своих товарищей из тюрьмы и даже обеспечил их посадку на один из кораблей с беженцами. Но вместо большевистской Астрахани пароход прибыл в контролируемый Центрокаспием Красноводск, где 26 руководителей коммуны были расстреляны по обвинению в «дезертирстве» (имелось в виду, от турок). Микоян остался в живых и позже рассказывал, что от других беженцев «бакинских комиссаров» отделяли по составленному в тюрьме списку, а его, мол, в этом списке не было.

Звучало логично, но вопросы оставались, и позже, рассердившись за что-то на Микояна, Сталин назвал бакинско-красноводскую эпопею «странной и запутанной», добавив: «Ты, Анастас, не заставляй нас распутывать эту историю».

В сталинской «обойме»

Продвигать Микояна Сталин начал еще в 1922 году, став генеральным секретарем и занявшись расстановкой своих людей на ключевые должности в регионах.

Микоян тогда находился в условной опале. Под занавес Гражданской войны, в апреле 1920 года, он принял активное участие в восстановлении советской власти в Баку, где и сцепился скорее даже не на идейной, а на национальной почве с главой азербайджанского Совнаркома Нариманом Наримановым.

Анастаса Ивановича задвинули на должность рядового секретаря Нижегородского губкома.

Но Сталин перебросил его на юг и продвинул в секретари Северо-Кавказского крайкома. Именно по рекомендации генсека Микояна в 1926 году выбрали кандидатом в члены высшего партийного ареопага — Политбюро, что стало одним из элементов многоходовки, закончившейся полным разгромом «новой оппозиции», группировавшейся вокруг Григория Зиновьева и Льва Каменева.

Среди многих отобранных у него должностей Каменев лишился и должности наркома торговли, уступив этот пост Микояну. Так по торговой линии Анастас Иванович и двигался с перерывами вплоть до 1955 года, независимо от того, как соответствующее ведомство переименовывалось и реструктуризировалось. Однако, будучи параллельно одним из секретарей ЦК и членом Политбюро, по своему номенклатурному весу он на порядок превосходил других наркомов.

В том, что имя Микояна стало колбасным брендом или ассоциировалось с возвращением к категории общедоступных такого лакомства, как мороженое, имелся и более глубокий смысл. Микоян относился к тем, кто определял общую экономическую политику, не давая властям совсем уж забыть о потребностях и радостях рядового советского гражданина.

А когда (как, например, во время Великой Отечественной войны) требовалось жестко контролировать все имеющиеся продовольственные ресурсы, на это «расстрельное» место тоже бросили Микояна. И он успешно решал задачу, ухитряясь не наживать себе смертельных врагов и выстраивать отношения с другими ведомствами.

В репрессиях Микоян участвовал не в большей степени, чем другие члены Политбюро, а пожалуй, даже и в меньшей. Чаще всего ему ставят в укор доклад в ЦК по делу Николая Бухарина, после которого «любимца партии» передали на растерзание в НКВД. Но политическое положение Бухарина на тот момент было таково, что шансов на спасение у него все равно не оставалось.

Молнии блистали и над головой самого Анастаса Ивановича, причем зачастую по вине родственников. Его брат Артем стал авиаконструктором, а четверо из пяти сыновей пошли по авиационной линии.

Степан, Владимир и Алексей были летчиками, причем Владимир погиб в бою в небе Сталинграда. Четвертый сын Вано работал конструктором под началом дяди. Младший Артем учился на историка и в 1942 году влился в группировку золотой молодежи, выбравшей себе крайне неполиткорректное название «Четвертый рейх». Оболтусы баловались с нацистской терминологией и величали друг друга эсэсовскими званиями.

Кончилось же все скандальной историей, когда сын наркома авиапромышленности Владимир Шахурин застрелил на Каменном мосту в центре Москвы свою подружку дочь дипломата Нину Уманскую, а потом и сам свел счеты с жизнью. Роковой пистолет он получил то ли от Вано, то ли от Серго Микояна.

Дело фактически замяли, главным образом из уважения к представителям клана Микояна и Шахурину. Наименее заслуженный и более других виноватый в скандале Серго после войны женился на дочери одного из руководителей обороны Ленинграда Алексея Кузнецова Алле.

Сват Анастаса Ивановича одно время рассматривался как возможный преемник Сталина, но был арестован по так называемому ленинградскому делу и в 1950 году расстрелян. Однако ни Микояны, ни вошедшая в их семью дочь «врага народа» по ходу этой волны репрессий не пострадали.

Но в 1952 году тучи над головой Анастаса Ивановича снова сгустились. В принципе Сталин собирался обновлять все свое окружение, заменив Политбюро на более многочисленный и молодой по возрастному составу Президиум ЦК. Уничтожать всю «старую гвардию» сразу было рискованно, и для начала, на XIX съезде партии, он жестко раскритиковал двух ее представителей — Микояна и Молотова. Как писал делегат съезда Константин Симонов, лица у них во время сталинского спича «были белыми и мертвыми».

Расправиться с Микояном и Молотовым было проще, чем с другими, поскольку на обоих имелся компромат через их осужденных родичей. Потом, вероятно, вождь нанес бы удар по фигурам более опасным — Берии, Маленкову. Но в марте 1953 года вождь умер. И Микоян воспрянул.

Человек оттепели

Анастас МикоянС выбором, на чью сторону встать, Микоян не спешил. Когда 26 июня 1953 года на заседании ЦК Хрущев обвинил Берию во всех смертных грехах и призвал арестовать его, Микоян высказался против. Но едва в комнату вошла «группа захвата», понял свою ошибку и с этого момента целиком и полностью переметнулся на сторону Хрущева.

Анастас Иванович поддержал курс на «разоблачение культа личности», впрочем, на эту тему особенно громко не высказывался. Зато именно по его инициативе в июле 1956 году был принят указ Президиума Верховного совета СССР «О снятии ограничений по спецпереселению с чеченцев, ингушей, карачаевцев и членов их семей…».

Хрущев преисполнился к Микояну такого доверия, что сделал своим первым заместителем по Совету министров и переориентировал на дипломатическую деятельность.

Именно Микоян наладил диалог, а затем и сотрудничество с Югославией, прерванное в 1948 году после ссоры Сталина и Тито. Шаг этот, однако, рассердил лидера Албании Энвера Ходжу, который вообще испытывал к Анастасу Ивановичу неприязнь очень жгучую.

В книге «Хрущевцы» он писал: «Когда речь шла о советской помощи Албании, как и другим странам, дело решал Микоян. …С этим перекупщиком и барышником мы поддерживали связи по экономической и торговой части. Все, что касалось Албании — как предоставление кредитов, так и торговый обмен, — этот индивидуум рассматривал исключительно сквозь торговую призму. В нем уже исчезли интернационалистские, социалистические, дружественные чувства. …Будучи цифроманом, Микоян говорил на языке процентов, цифр, сравнений, таблиц».

Мечтой Ходжи было полностью посадить свою страну на обеспечение со стороны СССР, причем без взятия на себя серьезных обязательств. Микоян, как опытный хозяйственник, против такой постановки вопроса возражал, хотя в принципе помогать коммунистам и антиимпериалистам не отказывался. После знакомства с лидером кубинской революции Фиделем Кастро Анастас Иванович сообщил Хрущеву: «Да, он революционер. Такой же, как мы. Я чувствовал себя так, словно вернулся в дни юности».

И Кубу фактически взяли на содержание, что, впрочем, компенсировалось возможностью пощекотать США в самом подбрюшье. Это щекотание закончилось Карибским кризисом и выводом советских ракет с Острова свободы, проведенном без согласования с Фиделем Кастро. Команданте тогда впал в ярость, и успокаивать его пришлось Микояну.

Как раз в дни Карибского кризиса умерла супруга Анастаса Ивановича Ашхен Лазаревна (урожденная Туманян). 1962 год вообще выдался для него тяжелым. В июле ему вместе с другим сподвижником Хрущева Фролом Козловым пришлось побывать в Новочеркасске, где начались рабочие манифестации с требованием снижения цен и повышения зарплат. Власти задействовали войска, причем сделано это было с отмашки прибывших из столицы руководителей. Итог — 24 убитых и 70 раненых только по официальным данным.

Со всеми почестями

Показательно, что репутация «палача Новочеркасска» к Микояну, в отличие от Козлова, не приклеилась. В народе его считали человеком изворотливым, но не жестким.

Сам Анастас Иванович понимал и принимал стремление сограждан к лучшей жизни, но экономические эксперименты Хрущева соответствующие надежды перечеркивали.

При этом личные их отношения выглядели идеально. В июле 1964 года Хрущев продвинул Микояна на пост председателя Верховного совета СССР — то есть сделал формальным главой Советского государства.

Анастас Иванович самую почетную в стране синекуру принял, но, почувствовав, что в верхах зреет заговор против первого, предпочел умыть руки.

Василий Галюков — помощник председателя Верховного совета РСФСР Николая Игнатова — раскрыл весь механизм будущего переворота. Однако Хрущев встречаться с ним не стал, переключив на Анастаса Ивановича как на непосредственного начальника. Микоян же, выслушав откровения Игнатова, сделал вид, что ничего особого не происходит. Хрущев отбыл на отдых в Пицунду, откуда и был вызван на срочное заседание Президиума ЦК.

Заранее распределив роли, подчиненные дружно раскритиковали своего шефа и проголосовали за его смещение со всех должностей и отправку на пенсию.

Для пришедшей к власти «команды Брежнева» Анастас Иванович был человеком чужим, хотя бы потому, что принадлежал к другому, еще «ленинскому» поколению. Однако, учитывая роль, которую он сыграл (или, точнее, сознательно не сыграл в антихрущевском заговоре), с поста главы Верховного совета его сняли не сразу — только в декабре 1965 года.

При этом членом Президиума Верховного Совета он оставался еще девять лет, а членом ЦК — 11. Свою последнюю награду — орден Ленина (шестой по счету) — Микоян получил к 80-летию со дня рождения.

На пенсии писал мемуары, которые, впрочем, в советское время были опубликованы не целиком, а лишь с доведением повествования до начала 1920-х. Самые занимательные части, в которых затрагивались политические интриги более позднего времени, не издавались, хотя ничего скандально сенсационного в них не было. Умение говорить много, но не говорить лишнего было одной из характерных черт Анастаса Ивановича.

Скончался он 21 октября 1978 года и был со всеми почестями похоронен на Новодевичьем кладбище. Там же, где похоронили и Хрущева.

Дмитрий МИТЮРИН

ЗАЩИТНИК ХРУЩЕВА

На заседании Президиума по вопросу смещению Хрущева  Микоян был единственным, кто Никиту Сергеевича не то чтобы защищал, но предложил оставить его во главе партии, лишив большей части полномочий. Подобное половинчатое решение предсказуемо отвергли.

  Рубрика: Дворцовые тайны 476 просмотров

Предыдущая
⇐ ⇐
⇐ ⇐
Следущая
⇒ ⇒
⇒ ⇒

https://zagadki-istorii.ru

Домой

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*

SQL запросов:44. Время генерации:0,309 сек. Потребление памяти:9.69 mb