Боевые действия на Корейском полуострове в 1950-1953 годах стали первым военным конфликтом с массированным использованием реактивной авиации. При этом главными противниками в воздушных боях были не северные и южные корейцы, а советские и американские пилоты.

Война началась 20 июня 1950 года, и за полтора месяца северокорейцы завоевали 90% вражеской территории со столицей Сеулом. Действуя под эгидой ООН, американцы перебросили в Корею свои войска (слегка разбавив их союзными контингентами), пересекли разграничительную 38-ю параллель, взяли Пхеньян и начали выдвигаться к реке Ялуцзян, отделявшей Корею от Китая.

МиГи против «сейбров»

25 октября 270 тысяч китайских «добровольцев» отправились на помощь товарищам из Корейской Народно-Демократической Республики (КНДР). Сталин тоже не остался в стороне, но ограничился авиационной поддержкой.

Для этих целей использовали подразделения советских ВВС, уже находившиеся в Китае и помогавшие отражать налеты чанкайшистской авиации с Тайваня. В дальнейшем из СССР в КНДР перебрасывались летчики, вспомогательный состав, техника, средства ПВО, составившие 64-й авиакорпус. К концу войны его численность достигала 26 тысяч человек, но, поскольку подразделения постоянно менялись, в любом случае через Корею прошло не менее 100 тысяч советских военнослужащих. Основу авиапарка составляли истребители МиГ-15.

Задача корпуса была чисто оборонительной: прикрывать действия китайских и северокорейских войск, а также промышленные и оборонные объекты КНДР. Американцы, напротив,
наносили массированные воздушные удары, а потому основу их группировки составляли тяжелые бомбардировщики В-29 («суперкрепость»). Были они поршневыми, но ничего более мощного в таком классе на тот момент еще не появилось.

Прикрывали «летающие крепости» реактивные истребители F-86 «Сейбр», для которых Корейская война стала боевым крещением.

Советские летчики находились в Корее, так сказать, подпольно. Вместе с китайцами и северокорейцами наши соединения входили в Объединенную воздушную армию (ОВА) под командованием китайского генерала Лю Чжэня. Однако в реальности оперативное управление осуществлялось советскими офицерами, да и костяк ОВА составлял 64-й авиакорпус.

Советские самолеты имели опознавательные знаки КНДР, а форму летчики носили китайскую. Документы тоже выписывались на китайские имена, на случай, если сбитая машина упадет на вражеской территории и американцы попытаются идентифицировать погибшего пилота. Пересекать линию фронта нашим пилотам запрещалось.

Поначалу им даже пытались запретить вести радиопереговоры на русском. Но в бою запрет, конечно, не соблюдался. Порой в эфире звучал такой русский лексикон, что расшифровать его не могли лучшие американские переводчики.

Так в Корее появились анекдоты о летчике Ли-Си-Цыне, получившие продолжение уже во Вьетнаме.

Привет от Ли-Си-Цына

Полковник Иван Кожедуб под псевдонимом Крылов в 1951-1952 годах командовал в Корее 324-й истребительной дивизией

Имя Ли-Си-Цын на вопрос о корейском псевдониме с иронией называл Иван Кожедуб, командовавший в Корее 324-й авиадивизией. В Корею его откомандировали как самого результативного советского аса-истребителя. Он и другие «сталинские соколы» должны были определить, как лучше противостоять американским истребителям и бомбардировщикам.

Первый вылет наши летчики совершили 1 ноября 1950 года, в разгар наступления китайских «добровольцев». Войска ООН откатились на юг, потеряв не только Пхеньян, но и вторично Сеул.

В феврале 1951 года американцы провели операцию «Потрошитель», сделав упор на массированное применение артиллерии и авиации. Сеул они отбили, но успех оказался ограниченным, и не в последнюю очередь из-за действий 64-го авиакорпуса.

11 апреля командующий американскими войсками Дуглас Макартур был снят с должности. Его сменил Мэтью Риджуэй. А следующий день янки назвали «черным четвергом» — советские истребители сбили ровно дюжину В-29, считавшихся неуязвимыми.

Вскоре линия фронта стабилизировалась. Началась позиционная война, ход которой во многом определялся действиями авиации.

Из-за близости к морю и горного рельефа на малых высотах американские самолеты неожиданно выходили к нашим аэродромам. Помимо ударных групп, они использовали истребительные заслоны и группы прикрытия, появление которых смазывало данные радиолокационной разведки.

Пришлось увеличить количество постов радиолокационного и визуального контроля. Как только засекалось приближение вражеской группировки, истребители поднимались в воздух и выдвигались к месту предполагаемого налета. Если место определялось неверно, движение корректировалось по радиосвязи исходя из данных постов наблюдения.

Взлет осуществлялся парами с промежутком в 12-15 секунд, так что в небе полк оказывался через 2,5-3 минуты. Двигались наши самолеты четырьмя волнами: ударная группа из 1-2 авиационных полков, непосредственное прикрытие ударной группы — до одного авиационного полка, отдельные звенья и пары «охотников» общей численностью 2-3 эскадрильи, резерв — до двух авиационных полков.

Сходная система сохранялась при поиске противника звеньями: впереди ударная группа из четырех самолетов, за ними (на расстоянии 800-1000 метров и выше на 200-400 метров) еще четыре машины. Позже стали применять «змейку» — две эскадрильи ударной группы и одна эскадрилья прикрытия. При такой тактике крупные группы бомбардировщиков фактически отдавались на заклание советским МиГ-15.

После «черного четверга»

«Черный четверг» стал последней каплей, переполнившей чашу терпения янки. Американцам пришлось менять тактику массированных налетов. Они начали действовать меньшими группами и на более широком фронте, эшелонируясь по высоте. Результативность бомбежек, конечно, снизилась, но снизились и потери. Нашим ударным группам тоже пришлось рассредоточиваться по фронту и высоте. На смену крупным воздушным сражениям пришли локальные схватки.

После двух-трех месяцев тактических поисков ОВА перешла на действия звеньями по шесть истребителей. Выстраивались они треугольниками, с парой самолетов в вершине и по одной паре в левом и правом нижних углах. Назывался такой строй «клин пар», но затем перешли к «змейке пар», когда пары сильно эшелонировались по высоте, так что, в сущности, невозможно понять, какая из них образует у треугольника вершину. При таком построении летчики приглядывали друг за другом на случай, если противник попытается атаковать сзади. И любая пара в нужный момент могла стать атакующей. При поисках оптимального строя учитывалась техническая специфика двух главных противников F-86 и МиГ-15. Наши самолеты имели пушки калибра 23 мм и 37 мм, которые превосходили не только вооружение «сейбров», но и крупнокалиберные пулеметы В-29.

По тактико-техническим характеристикам соотношение было примерно равным. «Сейбры» превосходили МиГи при горизонтальном маневрировании и оказывались сильнее в схватках на виражах. Зато советские истребители быстрее передвигались по вертикали, а потому в бою наши летчики охотно использовали такие приемы, как боевой разворот, восходящая спираль, горка и косая петля. И при равных силах практически всегда побеждали. На счету самых результативных «сталинских соколов» Евгения Пепеляева и Николая Сутягина 23 и 22 сбитых вражеских самолета соответственно.

По официальным данным, летчики 64-го авиакорпуса уничтожили 1872 самолета противника, и еще 150 машин было сбито нашими зенитчиками. Собственные потери составили 335 самолетов. Людские потери — 120 пилотов и 68 зенитчиков.

Называется и другая цифра — 1097 американских самолетов, сбитых нашими летчиками, и 212 — зенитчиками.

В любом случае даже самые патриотично настроенные американские историки не оспаривают того, что их потери на порядок превосходили потери советских асов. И дело здесь не только в технике, но и в том, что командование ОВА разработало, а личный состав обкатал более эффективную тактику воздушных боев.

 Владислав ФИРСОВ