В XIX веке среди немецких колонистов в Российской империи возникло несколько самобытных сект меннонитского толка. Церковные песнопения верующие заменили шумными песнями и плясками. Столетие спустя советская власть объявила «танцующих братьев» агентурой фашизма…

Большинство немцев-колонистов в России были католиками и лютеранами. Но наряду с ними на просторы Украины и Поволжья приехали приверженцы меннонитства. Эта секта, основанная голландцем Менно Симонсом в XVI веке, отличалась проповедью пацифизма, а ее последователи принципиально отказывались от государственных должностей. В германских герцогствах меннонитов заставляли служить в армии, поэтому немецкие последователи Менно стремились к эмиграции. Первые 228 семей меннонитов поселились в России при Екатерине Великой. Другая крупная волна переселенцев датируется 1847 годом, когда Пруссия лишила сектантов освобождения от воинской присяги. Смена места жительства неожиданно подтолкнула колонистов-меннонитов к религиозному поиску.

«Свобода во Христе»

В 1840-х годах среди российских немцев распространилось учение проповедника Эдуарда Вюста, которого называли «вторым после Менно реформатором». Секта вюстовцев основывалась на идеалах пиетизма, то есть на личных переживаниях верующих, чувстве радости и покаянии. В общинах вюстовцев по всей Южной России проводились «вечери любви», устраивались массовые празднества. «Верь, что ты спасен, и ты уже спасен», — считали ученики Вюста.

Еще дальше пошли отколовшиеся от вюстовцев в 1858 году гюпферы (от немецкого hijpfen — «прыгать»), они же «плясуны» или «скакуны». Основатель этой секты по фамилии Каппес был начальным учителем в одной из колоний Мариупольского уезда. Если у меннонитов-вюстовцев еще сохранялись внешние обряды протестантизма (крещение, конфирмация, преломление), то для гюпферов это не имело особого значения. Каппеса больше впечатлили слова Второй книги Царств: «Давид скакал из всей силы перед Господом». Подражая ветхозаветному царю, гюпферы культивировали чувство религиозного восторга. На их собраниях стоял невероятный шум.

Дореволюционный исследователь Семен Бондарь писал, что собрания гюпферов принимали «непристойные формы» — они в быстром темпе распевали духовные песни, били в ладоши, прыгали, танцевали и выкрикивали слова «Победа!», «Слава!», «Аллилуйя!». Вместе с тем, сообщества гюпферов отличались замкнутостью. Они полностью отвергли общение с неверующими, а также с теми, кого считали нераскаявшимися грешниками. Эти вероучительные новшества вызвали резкую критику со стороны «старых» меннонитов, которые начали притеснять сектантов. В среде последних также произошел раскол.

«Вскоре новое движение вылилось в чистейшее безумие… — отмечает Бондарь. — Царь Давид согрешил плотию, но остался пророком Божьим. На этом основании, под предлогом «свободы во Христе», в общине Каппеса стали культивироваться крайняя разнузданность нравов и оргии».

Трудно не заметить в этом сходство с оргиастическими «радениями» скандальной русской секты хлыстов (христоверов), однако было ли здесь заимствование, неизвестно. Впрочем, открытым развратом занималась лишь немногочисленная группа гюпферов, к которой с отвращением отнеслись собственные единоверцы.

Из Молочанской колонии (ныне Запорожская область Украины) во второй половине XIX века гюпферство шагнуло в Поволжье. Здесь к секте «плясунов» примкнуло немало вчерашних лютеран. Были случаи обращения в новую веру и православных батраков-славян. С течением времени в колониях меннонитов продолжали возникать новые религиозные направления. Под влиянием соседей-баптистов многие общины отошли от крайностей гюпферства. В 1870-х годах российское правительство официально признало Союз новоменнонитского братства (к которому относились все новые меннонитские секты).

Против советской власти

Трения с властями у меннонитов начались еще до революции. В 1874 году на них был распространен закон о всеобщей воинской повинности (впрочем, служили меннониты не в русской армии, а в особых лесных командах). В связи с началом Первой мировой войны в 1914 году у колонистов изъяли огнестрельное оружие, хотя меннониты доказывали, что они не немцы, а голландцы.

Однако с настоящими гонениями и «старым», и «новым» меннонитам пришлось столкнуться в 1920-х годах, когда советское правительство инициировало в АССР Немцев Поволжья бурную антирелигиозную камланию.

К этому времени на Волге активно действовала новоменнонитская секта танцбрудеров (по-немецки «танцующие братья» — это было одно из старых названий гюпферов). По данным «Православной энциклопедии», в начале 1920-х годов в танцбрудерских общинах Поволжья насчитывалось около 15 тысяч человек. Их практики, предположительно, не слишком изменились по сравнению с XIX веком. В одном из советских документов «танцующие братья» сравнивались с хлыстами и с сектой «Свободная любовь», выявленной в пригороде Саратова. В партийных бумагах и отчетах организаций Союза воинствующих безбожников рядом с танцбрудерами почти всегда упоминаются бетбрудеры («поющие братья», в некоторых источниках отождествляются со штундистами). Еще одна действовавшая в то время в Поволжье секта называлась саббетбрудерами («субботними братьями»).

Именно сектанты, как наиболее фанатичные из меннонитов, судя по всему, оказывали наибольшее сопротивление антирелигиозной политике властей. Они активно вербовали новых сторонников среди немецких колонистов и бойкотировали официальные мероприятия.

«В Немреспублике усиление религиозных настроений среди секты бетбрудеров («братья молитвы») приняло форму сумасшествия», — докладывала Лубянка Иосифу Сталину в июле 1924 года.

Что касается танцбрудеров, то в последний раз эта секта официально регистрировалась в 1933 году. В ходе коллективизации партийные руководители сочли сектантов поголовно кулаками. Впрочем, общий уровень благосостояния меннонитов всегда был высок, а в их общинах царил «классовый мир».

«Вопрос о ликвидации кулачества как класса не находил поддержки у меннонитов, так как воспитанный религией бедняк, привыкший смотреть на кулака как на своего «брата во Христе» не отваживался нарушить религиозную заповедь «люби ближнего своего» и другие каноны меннонитской общины», — утверждал советский исследователь Алексей Ипатов.

Карающая рука закона

Сектой «танцующих братьев», как наиболее проблемной для властей, занялись сотрудники НКВД. Итоги чекистской работы в 1937 году подвел антирелигиозный пропагандист Борис Кандидов. В его публикациях отмечалось, что члены секты танцбрудеров в селах Розенфельд и Вейценфельд Мариентальнского кантона Немреспублики срывали колхозные собрания, резали скот и ломали машины.

«Следственные и судебные дела привлеченных в 1935 году к ответственности вожаков этой секты показали, что «танцбрудеры» были связаны с германскими фашистами, расхищали колхозное имущество, старались производить диверсии, вели борьбу против коммунистов и комсомольцев. За границу вожаки этой секты посылали клеветнические письма и получали оттуда деньги», — утверждал Кандидов.

Аналогичные тезисы можно прочесть на страницах книги «Комсомол и антирелигиозная пропаганда», напечатанной в том же 1937 году: «Руководители сектантских общин под прикрытием «елейных» проповедей вершили и вершат часто антисоветские, контрреволюционные дела. Не случайно германские фашисты пытались недавно организовать в республике немцев Поволжья под видом секты «танцбрудеров» свою агентуру».

В конечном счете последователи немецких сект разделили участь «церковных» меннонитов. Коллективизация и советизация школ практически унифицировали танцбрудеров и бетбрудеров с остальным немецким населением. После ликвидации Республики Немцев Поволжья последователи учений Менно, Вюста и Каппеса оказались раскиданы по разным городам Сибири и Казахстана. После Великой Отечественной войны советские религиоведы и вовсе начали говорить о «распаде этноконфессиональной общности меннонитов». Однако общины новоменнонитов все же сохранились — их численность в СНГ в 1990-х годах оценивалась в 60 тысяч человек.

Тимур САГДИЕВ