«Похитительница мужей! Распутница!» — кричали газетчики на всех углах Парижа. «Жена и дети ученого тонут в слезах!» — кошмарили обывателей европейские журналы. Такой вот секс-скандал разыгрался в начале прошлого века. Бульварная пресса не оставила и сухой нитки, облив помоями с головы до пят Нобелевского лауреата Марию Кюри и физика Поля Ланжевена…

Но ученые в сенсационные разоблачения не поверили и встали на защиту своих коллег! Мол, вдову Марию с женатым Полем связывали лишь «высокие отношения» во имя науки! Для физиков эта женщина была гением, изменившим мир, а адюльтер — сущим пустяком, суетой сует на фоне ее великих открытий. Эйнштейн, к примеру, прямо говорил Кюри: «Если сброд будет еще атаковать вас, попрошу вас попросту перестать читать этот вздор».

Радий из сарая

Панна Склодовская в юности замуж вообще не собиралась, решив посвятить себя целиком и полностью науке. В 24 года она покинула родную Варшаву и отправилась на учебу в Париж, в Сорбонну, где и встретила Пьера Кюри. Перспективный физик слыл женоненавистником, поскольку его «заумные» разговоры не могла выдержать ни одна девушка. Другое дело, полька из Варшавы, своим интеллектом сразившая Пьера наповал!

Но, увы, при первых же намеках на брак она ответила категоричным отказом. Тогда подключилась польская родня — сестры внушали Марии, мол, уж кто-кто, а Кюри-то как раз для нее идеальная партия. Под общим напором невеста сдалась: вышла замуж, научилась готовить и родила дочь Ирэн. О муже писала родне, что «это истинная судьба, выигранная в лотерею…». А Пьер — так тот просто жену обожал. Свои опыты он забросил и загорелся ее идеей, которая состояла в том, что в урановой руде должен быть еще какой-то элемент, намного сильнее, чем уже открытый другими физиками радиоактивный уран.

Их ребенком занялся дедушка — отец Пьера. Этот доктор на пенсии переехал в дом Кюри и дал молодым полную свободу творчества. Вдвоем они обработали за четыре года тонны руды в огромных чанах заброшенного сарая с протекающей крышей. И действительно нашли-таки даже не один, а два новых элемента — радий и полоний!

Им обоим присудили Нобелевскую премию по физике. Но поехать в Швецию за наградой они не могли — болели, не понимая еще, что облучились. Ведь тогда и ванны с радием, и прием внутрь радиоактивной воды считались панацеей от всего на свете, этаким модным снадобьем. Супруги даже свою спальню освещали радием в колбе в качестве ночника!

Открытый ими элемент был дороже драгметаллов. Один его грамм стоил 180 тысяч долларов — за эти деньги можно было купить 160 килограммов золота! Оформи супруги патент, они могли бы стать миллионерами. Но этих идеалистов от науки коммерческая выгода не интересовала. Несмотря на слабость, они и так были на вершине счастья — радовались своему открытию едва ли не больше, чем рождению второй дочери Евы, заботы о которой, конечно же, снова взял на себя дедушка Эжен. Словом, все шло прекрасно, пока однажды дождливым днем 1906 года Пьер Кюри, выйдя в задумчивости на улицу, не поскользнулся на мокрой брусчатке. Он упал под колеса экипажа и погиб на месте. После этого Мария за несколько минут постарела на годы.

Буря, вызванная компроматом

Она замкнулась в четырех стенах, лишь изредка появляясь на людях. Но через три с половиной года в ее глазах вновь появился некий блеск, на губах заиграла улыбка, а черный гардероб заменили светлые наряды. В жизнь 43-летней вдовы ворвался Поль Ланжевен, который был пятью годами ее моложе. Мария давно знала этого стройного красавца — бывшего ученика покойного мужа, но не обращала на него внимания. Теперь же этот человек прямо-таки перевернул ее жизнь. Полгода влюбленные сохраняли свой роман втайне, встречаясь на съемной квартире, а когда не могли увидеться — слали друг другу страстные письма. «Я дрожу от нетерпения при мысли о том, чтобы вновь увидеть тебя и также рассказать, как сильно я тосковал о тебе», — писал Поль. «Убедись, что никто за тобой не следит, когда пойдешь ко мне», — предостерегала Мария. Ланжевен словно забыл о своих четверых детях и супруге Жанне. Он лишь жаловался возлюбленной, что жена, происходившая из рабочей среды, не разделяла его научных амбиций и вечно попрекала малой зарплатой. Доходило до скандалов и даже рукоприкладства.

Жанна вместе с матерью управляла магазинчиком колониальных товаров и, по сути, содержала всю семью. Обвиняла она Поля не только в безденежье, но и в супружеских изменах, что началось еще до его связи с Марией. Новое увлечение мужа сразу после рождения их четвертого малыша Жанна вычислила мгновенно и наняла детектива (бывшего воришку), который выкрал у Поля любовные письма Марии, где та настаивала на его разводе. Потрясая ими, жена требовала, чтобы муж роман немедля прекратил и вообще не встречался с Кюри даже по работе. Мадам Ланжевен караулила Марию на улицах, кричала ей вслед злобные слова, грозила скандалом и даже смертью!

В конце концов, «мирный договор» меж троими фигурантами этой истории был кое-как заключен, но увы, он не просуществовал и месяца.

Однако изъять из жизни мужа-физика научные конференции европейского уровня было не под силу даже такой яростной и энергичной особе, какой являлась мадам Ланжевен. Тем более, что в 1910 году должен был состояться Международный конгресс радиологии и электричества. В Брюссель приехали видные ученые со всего мира — Альберт Эйнштейн, Макс План к, Жан Перрен…

И, конечно же, на такое событие прибыли Кюри и Ланжевен. Узнав об этом, жена Поля с любовными письмами в руках тут же отправилась в редакцию бульварного еженедельника Le Journal, а ее мать дала интервью другим парижским изданиям. Любовный компромат увидел свет…

Горячий научный конгресс

Грянул скандал. Доселе ни один научный конгресс не привлекал такого внимания обывателей к физикам. В Брюсселе журналисты Марии просто прохода не давали — именно ей приписывалась вина за распад семьи Ланжевен. Ученые с Эйнштейном во главе встали на ее защиту, утверждая, что отношения Марии и Поля носили исключительно рабочий характер, но это лишь подогрело страсти. В Париже Ланжевен вызвал на дуэль главного редактора газеты L’Oeuvre Густава Тери, но тот схитрил, направив свой пистолет в землю. Поль последовал его примеру. Газетчики шутили, что оба, вероятно, и стрелять-то не умели. Журналисты разделились на сторонников и противников: одни были за Кюри, другие — за мадам Ланжевен. Теперь уже дрались на шпагах меж собой редакторы Gil Bias и L’Action Franaise.

Ланжевен больше стреляться не рисковал, а предпочел грозить изданиям исками за грязные наветы на любимую. Мария через издание Le Temps предостерегала, что подаст в суд на любого, кто осмелится публиковать ее письма. Но она ничего не могла поделать с толпами парижанок, которые окружили ее дом и бросали камни в окна с воплями: «Прочь отсюда, иностранка!». Одни честили ее русской (Польша тогда была частью России), другие называли еврейкой, третьи — полькой, что, по сути, дела не меняло. Ситуация выходила из-под контроля… Не помогли даже вставшие на защиту Марии феминистки. Кюри с дочерьми покинули свой дом через черный ход и укрылись у друзей в Англии…

Поль тем временем получил от жены согласие на развод, но… не развелся (может, Жанне сразу надо было так сделать?) и вернулся в семью. Несмотря на вечные жалобы, якобы супруга мешала его научным поискам, он все же сделал карьеру. Правда, заветную Нобелевскую премию так и не получил. Мария же второй раз стала нобелевским лауреатом, на этот раз по химии… Их роман закончился, теперь они говорили только о науке… Вскоре Ланжевен нашел себе новую возлюбленную — студентку. Плодом этого союза стал его пятый ребенок.

И хотя Мария и Поль уже никогда друг к другу не вернулись, история словно замкнула круг. Внучка Кюри, Элен Жолио, вышла замуж за внука Ланжевена — Мишеля. Оба стали физиками и были счастливы в браке…

Мария умерла от лучевой болезни в 1934 году и была похоронена в могиле своего мужа Пьера Кюри. Чаще всех вспоминал о ней Альберт Эйнштейн, говоря, что столько эротизма не видел никогда в глазах ни одной другой женщины…

Людмила МАКАРОВА