В августе 1918 года прикамские пролетарии свергли советскую власть и перешли на строну заседавшего в Самаре КОМУЧа — Комитета членов Учредительного собрания. Сложилась парадоксальная ситуация: потомственные рабочие поднялись на вооруженную борьбу против «диктатуры пролетариата»…

Ижевский завод был основан еще в 1760 году. К 1917 году там работало около 35 тысяч человек. В отличие от пролетариев многих крупных городов, рабочие небольшого Ижевска имели в собственности хорошие дома и подсобные хозяйства: сады, огороды, скот, птицу, подрабатывали различными ремеслами. Во многих семьях все это давало около пятой части общего дохода.

Между заводом и огородом

Являясь не только наемными работниками, но и мелкими собственниками, ижевцы мало походили на пролетариев, которым нечего было терять, «кроме своих цепей». Тем не менее на заводе были активно поддержаны как Февральская, так и Октябрьская революции. Однако вскоре после Октябрьской революции отношения между ижевскими рабочими и советской властью стали портиться. Прикамское крестьянство было недовольно реквизициями продовольствия в рамках продразверстки и запретом на частную торговлю — политикой военного коммунизма.

В отличие от крестьян Центральной России, местные пахари мало страдали от помещиков. В начале XX века у последних в этих местах было около 2% земли. Поэтому к ликвидировавшей остатки феодализма советской власти прикамские крестьяне особой симпатии не испытывали, не хотели выполнять установленные большевиками повинности. А рабочие Ижевска были тесно связаны с родственниками в деревнях, иногда сами торговали сельхозпродукцией из подсобных хозяйств. Свою роль в возникновении конфликта сыграл разгон большевиками летом 1918 года местного Совета, большинство в котором к тому времени перешло к правым эсерам и меньшевикам.

Это произошло на фоне сокращения сил большевистской организации. Ижевские большевики массово уходили на фронт, как кадровые пролетарии, командировались на партийные и советские должности. Восстание началось 7 августа. В городе была объявлена мобилизация в Красную армию. Мобилизовать планировалось многих участников местного «Союза фронтовиков» — ветеранов Первой мировой войны. Формально «Союзом» управляли бывшие солдаты, реально — отставные офицеры. Они и решили использовать мобилизацию как повод для восстания. Большевистскому руководству Ижевска было заявлено, что мобилизованные должны быть вооружены уже в городе, а не в прифронтовой полосе, как планировалось. Большевики догадались, что это означает, отказались выдавать мобилизованным оружие и арестовали нескольких лидеров «Союза». В ответ фронтовики организовали митинг. Милиция попыталась его разогнать, но малочисленный конный разъезд был быстро смят и обезоружен. В городе завязались уличные бои. Но так как большевиков и красноармейцев в Ижевске было мало, восставшие без особого труда захватили завод и весь город. Они сразу взяли под контроль склады готовых винтовок и патронов, которые использовались для пристрелки оружия. Началась охота на представителей старой власти.

Народная армия

В Ижевске была сформирована новая структура управления во главе с группой эсеров — членов разогнанного Учредительного собрания. Она присягнула самарскому КОМУЧу, объявила войну «германо-большевизму» и заявила о верности Антанте. В городе были восстановлены свобода торговли и частная собственность, на некоторое время отменена смертная казнь, провозглашена политическая демократия. Солдаты, рабочие и служащие начали получать одинаковую зарплату.

Восставшие быстро создали Ижевскую народную армию. Ее возглавил полковник Дмитрий Федичкин. Войско состояло в основном из рабочих и служащих завода, других горожан и насчитывало до 10 тысяч штыков, а временами и более. В армии, помимо винтовок, имелись пулеметы и полевые орудия. Ижевцы вооружили крестьян окрестных деревень. За это те должны были поставлять в город продовольствие.

Действовавшие в Прикамье большевистские силы в лице 2-й армии сразу попытались подавить восстание в стратегически важном городе. Сама 2-я армия во многом состояла из «интернационалистов»: китайцев, латышей, пленных венгров и австрийцев. Это подстегивало ненависть к красным местного населения.

Наступление на Ижевск, как часто бывало в Гражданской войне, велось вдоль железной дороги. Вот как описывает один из ударов красных полковник Федичкин: «В 6 верстах от Ижевска на линии железной дороги ижевцы остановились и здесь испортили часть железнодорожного пути, чтобы поезда красных дальше этого места к Ижевску ехать не могли. Затем засели в растущие здесь по обеим сторонам густые зеленые кусты и стали поджидать подхода поездов противника… Машинист с переднего паровоза первый заметил разрушенный путь и, на счастье ижевцев, остановил поезд как раз там, где они его ожидали. На этот раз ижевцы не бросились на поезд с криком «Ура!» потому что красных было слишком много, но, продолжая скрываться от взоров противника за кустами, метко стреляли по дверям и окнам вагонов с обеих сторон поезда, не давая никакой возможности большевикам из вагонов выгрузиться. Большевики, поняв, что ижевцы избрали лучший способ перестрелять их всех в вагонах до единого, вывесили из окон белые тряпки».

Восстание без присмотра

Почти с самого начала восстания его руководители понимали ограниченность своих сил и пытались установить связь с Большой землей — самарским КОМУЧем, Уфимской директорией, войсками Колчака. От них ждали пушек, пулеметов, бронепоездов, а еще больше — боеприпасов. За все это ижевцы готовы были платить винтовками, которых на заводе изготовляли 1500-2000 штук в день.

В сентябре из Самары в Ижевск прибыла группа эсеров высокого ранга с некоторой суммой денег. Но в целом, поглощенные борьбой с красными и не очень-то доверяющие восставшим рабочим, белые не спешили отправлять в Прикамье дефицитное вооружение. Ижевцы пытались сами наладить производство патронов, но их продукция оказалась низкого качества.

Ситуация в лагере восставших стала осложняться. Начались трения между эсеровским руководством и руководством Народной армии. Последнее требовало установления жесткой дисциплины и единоначалия. Эсеры же держались за демократические свободы, к примеру, обсуждение в войсках приказов командиров, утверждение этих приказов заводским комитетом и т.п.

Восставшим не хватало яркого, сильного лидера. Участник восстания, издатель газеты «Боткинский вестник» Гутман отмечал в воспоминаниях: «Если бы в Ижевске пришел к власти энергичный и твердый вождь и сумел бы движение подчинить себе и им руководить, все пошли бы за ним. Все подчинились бы его разумной воле. Но в Ижевске к моменту возникновения восстания оказались, к прискорбию, четыре партийных деятеля, для которых догма была важнее, чем государство». Новая власть столкнулась и с финансовыми проблемами. Денег для выплаты всем даже небольшой одинаковой зарплаты стало не хватать.

Авторитет новой власти подрывали стоявшие на Каме баржи-тюрьмы. Там содержались большевики, максималисты, пленные красноармейцы, заподозренные в сочувствии к красным горожане и их семьи — несколько сотен человек. На баржах постоянно происходили пытки и расстрелы.

К ноябрю 1918 года красным удалось собрать под Ижевском значительные силы и с боем овладеть городом. Восставшие и часть горожан бежали сначала к Воткинску, затем за Каму. В городе начались расстрелы уже тех, кто участвовал в восстании. На взятие Ижевска лидер большевиков Владимир Ленин отреагировал приветственной телеграммой войскам 2-й армии.

Ушедшие из Ижевска и Воткинска отряды с боями пробились к Уфе и влились в армию Колчака. Там они показали себя как вполне боеспособная сила. Но наблюдая расправы белых над рабочими и крестьянами, мало сочувствуя настроениям колчаковских офицеров, бывшие повстанцы начали переходить на сторону Красной армии или партизан, а то и просто дезертировать. После разгрома колчаковцев большая часть остававшихся у белых ижевцев и воткинцев осела в Китае и США. А в Ижевске были воздвигнуты памятники погибшим в дни восстания большевикам, их имена присвоили многим улицам.

Юрий КУЦЕНКО