Первая война России с Европой началась тоже из-за санкций. И если поначалу она была успешной для России, то впоследствии враждебные страны объединились, что привело нашу страну к «ограниченному» поражению…

В XVI веке существовало такое государство-паразит, как Ливонский орден, контролировавший большую часть нынешней Прибалтики и перекрывавший России доступ к западным рынкам.

Средневековый пролог

В 1547 году царь Иван IV поручил ганзейскому купцу Гансу Шлитте за солидные комиссионные завербовать в Европе и доставить на Русь специалистов по горному делу, металлургии, оружейников, ювелиров, архитекторов и военных инженеров и прочих спецов.

Шлитте завербовал около 300 человек, но все они были задержаны на территории современной Латвии и томились в тюрьме до тех пор, пока не согласились служить ордену (одного ремесленника даже казнили).

Вербовка проводилась с разрешения императора Священной Римской империи Карла V, но ливонцы добились его отмены. И аргументировали это тем, что русские, усилив свой потенциал, непременно нападут на Ливонию, а потом будут терзать Европу.

В 1558 году организованная ливонцами блокада действительно привела к войне, закончившейся для ордена летальным исходом. Однако в борьбу за ливонское наследство вступили Речь Посполитая и Швеция. Проигравшее войну Московское царство оказалось отделено от Запада «железным занавесом», убрать который удалось только Петру Великому.

В экономическом плане Европа и Россия идеально дополняют друг друга. В XVIII — начале XX века дешевое российское зерно позволяло Западу экономить средства, которые инвестировались в промышленность. Россия же получала пускай и ограниченный, но все же доступ к западным технологиям.

Баланс периодически нарушался из-за глобальных общеевропейских конфликтов (будь то Семилетняя война, Наполеоновские или Крымская войны), но потом снова восстанавливался. Кардинальный разрыв произошел в Первую мировую, или, точнее, в 1917-м. Поводом для него стала проведенная большевиками национализация крупных промышленных предприятий и банков, включая те, что принадлежали иностранным владельцам. Сразу после подписания Брестского мира (3 марта 1918 года) страны Антанты ввели полный запрет на экономические отношения с Советской Россией.

На самом деле о компенсациях можно было договориться. И немцы частично их получили, обозначив специальным пунктом в условиях того же Брестского мира. Но Антанта предпочла действовать иными методами.

В английских банках так и остались депонированные еще царским правительством 440 тонн российского золотого запаса, лишь в незначительной степени покрытые поставками для русской армии.

Финансисты Колчака попытались провести сверку и на оставшиеся суммы закупать оружие для белых, но британцы сверку блокировали, ссылаясь на недостаточную легитимность колчаковского правительства. Пришлось Верховному правителю для закупки оружия выделять дополнительно 124-130 тонн из контролируемого им золотого запаса. Еще 33,7 тонны из этого же запаса умыкнул атаман Григорий Семенов, и они растворились в недрах японских банков. Примерно 52-57 тонн, вероятно, увели чехословацкие легионеры, когда передавали золотой запас вместе с Колчаком красным. А 3,7 тонны за поставки военного снаряжения получили шведы. Но они так ничего и не поставили.

В 1922 году на Генуэзской конференции делегация Советской России добивалась дипломатического признания, но главным препятствием был отказ большевиков признать пресловутые царские долги и возместить иностранным подданным ущерб, понесенный ими в ходе национализации.

И тогда красные комиссары выдвинули встречные претензии, включив в них пропавшую часть казанского золота, банковские активы российских граждан и ущерб, нанесенный иностранной интервенцией. Западные партнеры предпочли свернуть тему…

«Догнать и перегнать!»

Прорыв дипломатической блокады на Генуэзской конференции начался с заключенного 16 апреля 1922 года в Рапалло советско-германского договора о взаимном признании. Берлин отказывался от сумм, недополученных по денонсированному в ноябре 1918 года Брестскому миру, Москва — от претензий на репарации с Германии как страны, проигравшей Первую мировую.

Отныне русские помогали немцам обходить ограничения по созданию полноценных вооруженных сил и поставляли зерно и нефть. Немцы делились технологиями и промышленным оборудованием.

Однако экономические возможности разоренной войной Германии были ограничены. И для задуманного модернизационного индустриального рывка Москва обратилась к Соединенным Штатам.

В 1921 году бизнесмен Арманд Хаммер, первым нащупавший золотую жилу, подписал контракт о поставке 1 миллиона бушелей пшеницы в обмен на пушнину, черную икру и конфискованные у «буржуев» ценности. В Поволжье тогда был голод, а США являлись главным игроком на мировом рынке.

Потом пришло время технологий. Крупнейшую в Европе Днепровскую ГЭС проектировали и строили при участии американских инженеров, шестеро из которых даже получили ордена Трудового Красного Знамени.

Горьковский автозавод (ГАЗ) строила американская компания «Остин», предшественник АЗЛК возводился по проекту Форда. Сталинградский тракторный завод изготовили в США и на 100 кораблях доставили в СССР, где собрали заново. В общей сложности при участии американцев было возведено около 1500 заводов и фабрик.

Начавшаяся в США в 1929 году Великая депрессия контрастировала с бодрой советской индустриализацией. И популярный в СССР лозунг «Догнать и перегнать!» обретал реальные очертания.

Сообразив, что они выращивают себе конкурента, американцы создали комиссию по ограничению советского импорта. Советскую сторону обвинили в демпинге на рынке спичек, угля, асбеста, марганца. Янки соглашались закупать только советское зерно, которого у самих было в избытке. А поскольку для закупки оборудования Москва нуждалась в валюте, пришлось наращивать заготовки зерна, которое у крестьян выгребали подчистую. Результатом стал голод 1932-1933 годов — страшная плата за индустриализацию.

Французы и британцы американские санкции поддерживали по причинам сугубо политическим. Французов беспокоил рост популярности компартии, англичане скандалили из-за ареста пятерых своих граждан, обвиненных в шпионаже.

Британских шпионов отпустили, а французские коммунисты умерили свои радикальные лозунги.

В результате все три главные капиталистические страны, введя санкции по разным поводам, сняли их практически одновременно — в 1933 году, вскоре после того, как президентом США стал Франклин Рузвельт.

От войны до «железной стены»

Вторая мировая война началась с нападения Германии на Польшу, причем Советский Союз воспринимался если не как союзник, то как партнер Третьего рейха.

И буквально на третий день войны британское правительство запретило экспорт в СССР машин, станков, резины, какао и т.д. Москва не замедлила с ответом, введя ограничения или полный запрет на экспорт в страны, которые ограничивали торговлю с Советским Союзом.

В декабре 1939 года в связи с войной против Финляндии нашу страну исключили из тогдашнего аналога ООН — Лиги Наций. Однако никакого экономического смысла эта акция не имела. Советско-финский конфликт в той или иной степени являлся частью Второй мировой войны, и Москва находилась в более выигрышном положении, поскольку другие участники глобального столкновения остро нуждались в сырьевых поставках.

После начала гитлеровского вторжения в СССР ситуация стала зеркальной — теперь уже Москву не пытались душить санкциями, а совсем напротив, баловали ленд-лизом.

Но вот Гитлер был разбит, Третий рейх пал, и мировая политика начала определяться противостоянием двух сверхдержав — Соединенных Штатов и Советского Союза.

В 1948 году Министерство торговли США ограничило экспорт стратегических материалов, оборудования и вооружений в СССР и соцстраны Восточной Европы. В 1949 году эти ограничения были закреплены в Законе об экспортном контроле.

Западный блок, выступавший с лозунгами либерализма и демократии, конечно, не мог выступать против свободы торговли, а потому ограничения на экспорт в СССР касались в основном продукции, имеющей отношение к военному комплексу. Однако накал идеологического противостояния отражался и на экономике.

Западная пропаганда начала раскручивать тезис о нарушениях в соцстранах прав человека с особым акцентированием запрета на свободную эмиграцию. Прежде всего, имелись в виду ограничения на эмиграцию советских граждан еврейского и как бы еврейского происхождения в Израиль.

Изображая из себя защитников евреев, американские конгрессмены Генри Джексон и Чарльз Вэник провели в 1974 году поправку своего имени, которая запрещала предоставлять странам, «нарушающим права человека», режим наибольшего благоприятствования в торговле. Такой режим позволял прикармливать государства, которые США хотели перетянуть на свою сторону, и Советский Союз на подобные льготы не претендовал. Предусмотренное поправкой перекрытие доступа к западным государственным кредитам Москву тоже особо не беспокоило, поскольку избавляло от соблазна завалиться в ту же долговую яму, в которой уже барахтались Польша, Югославия и Румыния. Так что серьезный ущерб был один — накладываемые американцами на некоторые продукты советского экспорта повышенные таможенные пошлины.

Однако к середине 1970-х годов Западная Европа уже сильно зависела от советских нефти и газа, поставляемых по схеме «газ — трубы» (углеводороды в обмен на технологии).

Газовые войны

В 1963 году под давлением США и под впечатлением от Берлинского кризиса канцлер Конрад Аденауэр заявил о необходимости прекратить поставки труб, выпускаемых фирмами ФРГ для Советского Союза.

Западногерманские заводы «Фонекс-Рейнрур», с 1956 года поставлявшие чугун и листовую сталь, а также бесшовные трубы для газопроводов, ввели сокращенную рабочую неделю, отправив часть сотрудников в принудительные отпуска. Самый крупный немецкий завод в Дуйсбурге оказался под угрозой закрытия. Для компании «Маннесман» приостановка отправки 200 тысяч тонн уже изготовленных труб с учетом выплаты неустоек обошлась в 60 тонн золотом.

В СССР, в свою очередь, развернули импортозамещение. На Челябинском трубном заводе в рекордные сроки был увеличен выпуск труб диаметром 820 мм, а также изготовлен и запущен стан для проката труб диаметром 1020 мм.

В 1966 году, в соответствии с заранее анонсированными сроками запустили газопровод «Бухара — Урал», а еще через несколько лет немцы, итальянцы, австрийцы начали заключать долгосрочные договора на поставки советского газа.

Для предшественников нынешнего Евросоюза поражение в «первой газовой войне» стало хорошим уроком. И когда в 1979 году США начали вводить против СССР санкции в связи с Афганистаном, особой поддержки они не получили.

В 1981 году между советской и западногерманской сторонами было подписано компенсационное соглашение, предусматривавшее, что с 1984 года ФРГ будет получать с востока 10,5 млрд куб. м газа ежегодно в течение 25 лет. В обеспечение контракта «Дойче банк» открыл кредитную линию в сумме 4 млрд марок на закупку в Германии компрессорных станций и технологического оборудования.

Аналогичные, хотя и меньшие по масштабам соглашения, подписали Франция, Италия, Австрия. И даже Англия одобрила такое партнерство, поскольку дополнительные объемы советского газа тянули вниз цены на всем мировом рынке.

Президент Рональд Рейган попытался выкрутить руки европейским партнерам летом 1982 года на саммите «Большой семерки» в Версале. И получил жесткий отлуп сразу от трех лидеров — канцлера ФРГ Гельмута Шмидта, президента Франции Франсуа Миттерана и «железной леди» Маргарет Тэтчер.

Американцы использовали единственный, еще остававшийся у них козырь, запретив поставки оборудования для газопровода своим фирмам и начав душить по финансовой линии кредитовавшихся у них европейских партнеров.

Успех дела снова решили советские предприятия, сумевшие в короткие сроки перейти к выпуску оборудования, которое так и не удалось закупить в Америке. Плюс к этому — «мобилизация внутренних резервов» за счет сверхурочных работ, разного рода трудовых вахт и т.д.

Газопровод «Уренгой — Помары — Ужгород» стал последней в советской истории большой стройкой, когда чисто экономический по своей сути проект реализовывался в форме «нашего ответа» очередному «чемберлену» (в данном случае — Рейгану), причем ответ получился вполне достойным и весомым.

Трудовой энтузиазм оказался столь значителен, а ресурсы были мобилизованы и использованы настолько эффективно, что первоначальный срок ввода магистрали — апрель 1984 года — оказался перенесенным на декабрь 1983-го — январь 1984 года.

Среди тогдашних новогодних телепередач многим газовикам запомнился детский утренник, на котором рыба-пила пыталась перепилить трубу, несущую тепло людям. Но ничего у злодейки, конечно, не вышло.

Прошел еще год с небольшим, и в стране началась перестройка. Экономические санкции с Советского Союза начали сниматься, что, впрочем, не спасло его ни от кризиса, ни от полного развала.

Дмитрий МИТЮРИН