Спасаясь от свирепостей революционной бури, разразившейся во Франции, мсье Николя Обер и мадам Мари-Роз Шальме покинули родной Авиньон со всеми чадами и домочадцами, прибившись к свите полковника королевской службы графа де Жилли. Они направлялись в российские пределы, где беженцам гарантировались права и безопасность.

На излёте XVIII столетия россияне безоговорочно полагали французов авторитетами в вопросах моды и полностью доверяли их вкусу. И новоявленные москвичи галльских корней совершенно оккупировали Кузнецкий Мост и несколько кварталов вокруг, превратив их в этакую «маленькую Францию».

Первые шаги

На первых порах мсье Николя служил гувернером в домах московских аристократов, а потом стал поверенным в делах своего благодетеля де Жилли. Супруга же его, мадам Мари-Роз, вместе со своим братцем Франсуа Шальме на Кузнецком Мосту купили дом, устроив в нём фабрику игральных карт и модный магазин. Копеечка к копеечке, семья наращивала свои торговые обороты, и на рубеже веков семейство Обер-Шальме выкупило дом у де Жилли в Глинищевском переулке. Туда перенесли штаб-квартиру торгового дома.

Обосновавшись на новом месте, семейные компаньоны записались в московское купечество по 2-й гильдии, открыв прекрасный магазин предметов роскоши и модных товаров под фирмой «Обер-Шальме». Деньги у русских бар тогда ещё водились, быть комильфо хотелось каждому, а самим съездить в Париж не у всех была возможность. Там образовался своего рода клуб московских модников, куда приезжали не только за покупками, но и для общения. А уж когда владельцы объявляли о поступлении больших партий новых товаров, в Глинищевский переулок устремлялось столько народу, что невозможно было проехать до магазина в карете — приходилось оставлять экипажи на Тверской улице или на Дмитровке.

Основной фигурой в делах фирмы была именно мадам Мари-Роз — ловкая, деловая дама, за свою склонность к весьма эффектным коммерческим авантюрам заслужившая у москвичей прозвище Обер-Шельма, прилепившееся к ней очень прочно. Про то, что дела фирмы не совсем чисты, разговоры пошли в 1804 году, когда в Москву из Петербурга, специально по душу мсье Обера и мадам Шальме прибыл флигель-адъютант императора, опечатавший их магазин, так как в нём оказалось на 200 тысяч рублей контрабандного товара. Но большой беды из того не вышло — как опечатали магазин, так и распечатали обратно. Не могли же какие-то иностранцы организовать поставки в обход оплаты таможенных сборов, не пользуясь покровительством сильных мира сего?

Бури военного времени

Семейное предприятие не пострадало даже в самый, казалось бы, критический момент, когда в 1812-м началась война и в Москве с каждым днём нарастали антифранцузские настроения. Отчасти поддавшись им, московские власти в августе 1812 года выслали из города во внутренние губернии четыре десятка иностранцев. В это число угодил и мсье Николя Обер. Но мадам не тронули.

Русские мародёры, после ухода из города армии сосредоточившись на разгроме кабаков и винных складов, не успели добраться до галантереи в Глинищевском переулке. Когда же на московские улицы вступили разноплеменные солдаты наполеоновского войска, мадам Шальме смогла уберечься и от этой волны повального грабежа, поспешив предоставить свой дом для постоя генералу Лейту, назначенному в московские префекты. Стараниями высокопоставленных квартирантов мадам Шальме в сентябре удалось отстоять квартал от пламени пожара, испепелившего большую часть города. Имущество семьи и недвижимость фирмы уцелели. Родной братец мадам осенью 1812 года стал московским плац-майором, как называлась должность адъютанта московского градоначальника, курировавшего полицию. Можно сказать, дела шли не худо.

Впоследствии благоволение оккупационной власти мадам Мари-Роз Шальме послужило основанием для обвинений её в шпионаже. Но, право, какие секреты могла вытянуть владелица галантерейного московского магазина?! Серьёзная политика делалась тогда в Петербурге, военные штабы войск, расквартированных в Молдавии, Малороссии и Белоруссии, также были от Москвы не близко.

Никаких секретов, кроме сплетен, доходивших через пятые-десятые руки, шпионы получить от москвичей не могли, а этот товар стоил недорого.

Поведение мадам Мари-Роз диктовалось обыкновенной житейской необходимостью. После того как политика в очередной раз выкинула неприятный фортель, привыкшая к подобным ударам судьбы мадам попыталась завязать отношения с новой администрацией — и, как всегда, преуспела. И вдруг всё рухнуло в одночасье.

Конец семейной фирмы

В октябре 1812 года, когда части Великой армии выступили из Москвы, следом потянулись и многие граждане московской «маленькой Франции», опасавшиеся, попав под горячую руку, стать жертвами военного азарта. Этот поток беженцев подхватил мадам Мари-Роз и двоих её сыновей. Уходили они в страшной спешке — судя по оставшейся сервировке и недоеденным блюдам, встав прямо из-за обеденного стола.

Выступив с уходившими войсками, семейство Обер-Шальме, преодолев все препятствия того страшного пути, дошло до самой Вильны. Но там удача оставила московскую Обер-Шельму. Дорогой среди отступавших распространилась тифозная эпидемия, и подхватившая заразу мадам Мари-Роз умерла в каком-то литовском местечке. Её сыновьям повезло больше. Мальчики сумели добраться до Парижа, где заботу о них приняли родственники отца.

Сам же мсье Николя Обер, высланный из Москвы в августе 1812 года, после 26 месяцев, проведённых им в Макарьевском ярмарочном карантине, обращённом в место заключения сосланных, а потом в Нижнем Новгороде, в 1814 году вернулся в Москву и начал хлопотать об остававшемся в Москве имуществе.

Дом фирмы «Обер-Шальме» использовали для размещения полицейского управления. Квартира обер-полицмейстера Ивашкина располагалась там же. Супруга начальника московской полиции со вкусом порылась в брошенных товарах, отбирая все, что ей нравилось. После мадам Ивашкиной не упустили возможности «попользоваться случаем» и подчинённые её супруга. Когда все причастные к такой благодати были полностью удовлетворены, остававшиеся на складах магазина товары были объявлены конфискованными и подлежащими продаже с аукциона. Вырученные деньги были обращены в пользу бедных, пострадавших от невзгод военной поры.

Таким образом, на товарах и тех деньгах, которых они стоили, можно было поставить крест, но остался большой дом, который стоил приличных денег. Права на него в 1816 году перешли к сыновьям мадам Шальме, опекуном которых стал их отец. По смерти же родителя, последовавшей в 1826 году, наследники поделили остатки семейного имущества. Дом, в котором прежде был известный модный магазин, отдали в аренду купцу Ивану Копу, открывшему в нём шикарную гостиницу и весьма приличную ресторацию при ней.

Один из братьев, Лаврентий Обер, преподавал в 1-й московской гимназии французский язык, а потом перешёл на службу в театральное ведомство, заняв должность смотрителя Малого театра и заведующего театральной конторой. Его брат тоже служил по театральному ведомству и даже какое-то время заведовал петербургским театральным училищем, но оставил службу и покинул Россию, вернувшись на родину. Лаврентий Обер же так и остался русским подданным, а его дети так и вовсе родились уже коренными москвичами.

Валерий ЯРХО