«Злодей должен испытать мучения не меньшие, чем испытала его жертва», — думали средневековые жители Европы и с удовольствием взирали на казнь, где крики и кровь были неотъемлемой частью процесса. Но уже в эпоху просвещённого абсолютизма людей стал беспокоить вопрос: «А может ли общество уподобляться жестокости и варварству душегубов?».

Приговоры Средневековья предусматривали разные виды казни: колесование, сожжение на костре, четвертование. При этом приговорённый испытывал адскую боль. Вопрос гуманной казни беспокоил общество, и во второй половине XVIII века над ним задумался французский доктор Жозеф Гильотен.

Виселица Галифакса

Английский город Галифакс, расположенный в графстве Йоркшир, в Средневековье жил торговлей сукном. За счёт этой шерстяной материи местные промышленники и купцы наживали огромные капиталы, а потому охраняли промысел всеми силами. Огромные куски сукна сушились на рамах неподалёку от мельниц, чем пользовались тёмные личности и воровали дорогую материю. Наказание за «посягательство на святое» было лишь одно — смерть!

Так как смертных приговоров было множество, кто-то из местных умельцев соорудил механизм, облегчавший труд палача. Он представлял из себя две вертикальные стойки, скреплённые деревянной перекладиной. Конструкция напоминала русскую букву «П». Внутри стоек «ездил» деревянный брусок с лезвием топора. Шею приговорённого клали точно под брусок с топором, и тот, устремляясь вниз, отсекал — голову. Механизм заметно облегчал процесс казни, как для приговорённого, так и для палача. В городе машину прозвали «виселица Галифакса» (Halifax Gibbet), а первое упоминание о ней датируется 1066 годом. Несколько веков эти механизмы «украшали» городские площади в назидание остальным.

Аналогичную конструкцию имела машина, применявшаяся для казни в Шотландии и Ирландии и называвшаяся «Шотландская дева». Итальянский аналог носил имя mandaia.

Когда французский доктор Жозеф Игнас Гильотен задумался о гуманном способе лишения преступников жизни, у него уже было на что опереться. Стоит отметить, что для своего времени Гильотен был выдающимся медиком. Его публичные лекции по анатомии и физиологии всегда проходили при набитых аудиториях.

А ещё Гильотен дружил с месье Шарлем Анри Сансоном — потомственным палачом Парижа (исполнение смертных приговоров семейство Сансон осуществляло с 1688 по 1847 год). Во время совместных занятий музыкой (палач играл на скрипке, а медик — на клавесине) Шарль рассказывал Жозефу об особенностях своего ремесла. Мол, взирать на муки жертв даже ему, шаферу смерти, не очень нравится. Поэтому он старается облегчить их. Приговорённого к сожжению, ещё до того как его начнёт лизать пламя, он незаметно заколол багром. А того, кого приговорили к колесованию, он отравил пилюлей. И даже такой гуманный вид казни, как обезглавливание, которому подвергались преступники благородного происхождения, не всегда проходил гладко. «Завершить дело при помощи меча можно лишь при соблюдении трёх важнейших условии: исправности инструмента, ловкости исполнителя и абсолютного спокойствия приговорённого», — рассказывал Сансон.

Одна для всех

Лозунг Французской революции — «Свобода, равенство, братство» — должен был главенствовать во всём. В том числе и в способе казни. Поэтому, будучи депутатом Учредительного собрания, 10 октября 1789 года доктор Гильотен предложил ряд поправок в уголовный кодекс. В частности, медик представил механизм казни — станок с опускающимся вниз лезвием. Основной деталью механизма был тяжёлый нож, легко скользивший вдоль вертикальных направляющих. Он падал с высоты 2-3 метров на шею осуждённого и отсекал голову. Приговорённого клали на специальную скамью и пристёгивали к ней ремнями. Его голову помещали в углубление и закрепляли деревянной перекладиной с выемкой для шеи. Затем палач выдергивал защёлку, и тяжёлый нож устремлялся вниз. Смерть была мгновенной. Свой механизм Гильотен предложил вместе с системой национальной стандартизации наказания и защиты семьи преступника. Удивительно, но коллеги приняли его поправки, а вот идею с машиной смерти отложили. Жозеф был разочарован решением коллег и совсем было опустил руки, но его сторонники протолкнули новшество в систему правосудия. В 1791 году казнь с помощью гильотины была введена в Уголовный кодекс Франции.

Интересно, что перед тем, как одобрить гильотину, депутаты хотели обезглавливать преступников мечом — мол, это благородно. Но комиссия, в составе которой был доктор Антуан Луи, признала этот способ неудобным и высказалась в пользу гильотины. Интересно, что Жозеф Гильотен был автором только идеи «машины смерти», а окончательные чертежи составил тот же Луи. Именно по ним построил первую машину немецкий мастер Тобиас Шмидт. Масса устройства составляла 579 килограммов, из которых 40 килограммов весил топор. Неудивительно, что механизм парижане сначала прозвали Louisette («Луизетта») или lа petite Louison («маленькая Луизон»), но потом название сменилось на «национальную бритву», «вдову» и «мадам Гильотен», окончательно закрепившись потом как «гильотина».

В марте 1792 года Гильотен вместе с Луи и палачом Сансоном прибыл в Версаль — обсудить с низложенным Людовиком XVI механизм казни. Хотя король уже ничего не решал, его одобрение давало моральную силу новшеству. Выслушав визитёров, грустный монарх задал вопрос: «Почему у лезвия полукруглая форма?! Разве у всех одинаковые шеи?» Людовик нарисовал на чертеже вместо полукруглого косое лезвие и одобрил новинку. По другой версии, косое лезвие придумал Антуан Луи. Опыты с отсечением голов у животных, а затем и у человеческих трупов прошли успешно. Первым, кому «посчастливилось» стать клиентом гильотины, стал разбойник Николя-Жак Пеллетье. 25 апреля 1792 года на Гревской площади палач Сансон отсек ему голову гильотиной, а после показал её народу.

Символ Французской революции

«Машина правосудия» настолько полюбилась власть имущим, что вскоре под её нож угодили головы не только короля и его приближённых, но и влиятельных революционеров — Робеспьера, Дантона, Шометта и других. Впрочем, гильотина ко всем относилась одинаково — она быстро отсекала голову. В эпоху революционного террора гильотины украшали собой несколько площадей в Париже. Именно благодаря этой распространённости во Франции в других государствах Европы правители отказывались вводить её в систему правосудия. Только в 1853 году гильотину стали использовать для казни в Саксонии, а затем — в ряде немецких княжеств.

Кстати, вопреки сложившемуся мнению, доктор Гильотен избежал казни под ножом своего детища. Он благополучно дожил до преклонного возраста и умер в 1814 году.

В 1870 году конструкцию Антуана Луи усовершенствовал механик Берже. Теперь устройство стало разборным, и его можно было перевозить к месту казни. Гильотина могла устанавливаться прямо на земле, а не на эшафоте, а процесс обезглавливания занимал считанные секунды. Интересно, что из-за появившейся мобильности гильотины провинциальные палачи Франции лишились работы. За них её делал приезжавший из Парижа палач с помощниками.

В Париже «смертники» содержались в тюрьме Ля-Рокет (La Roquette), где их обезглавливали у ворот. В дальнейшем казни проходили на площади перед тюрьмой Санте. В 1932 году здесь был обезглавлен русский эмигрант Павел Горгулов, застреливший президента Франции Поля Думера. Другим известным «смертником» стал серийный маньяк Ойген Вейдман. Именно его казнь в 1939 году вызвала беспорядки и волнения, после чего французские власти решили отказаться от публичных казней. Но не от гильотины! Её последним «клиентом» в 1977 году стал убийца Хамида Джандуби. Он же стал последним казнённым преступником в Западной Европе.

Прохор ЕЖОВ