Лютый атаман

Автор: Maks Сен 30, 2018

Крестьянский сын Иван Павлович Калмыков очень хотел быть казаком. И он стал им, причём не просто казаком, а войсковым атаманом. Одним из самых зловещих в казачьей истории…

Желание стать атаманом у Калмыкова возникло не просто так. Оно появилось потому, что рос он на Тереке, в казачьей станице. Отец его, уроженец Харьковской губернии, хотя и значился иногородним крестьянином, переквалифицировался в торговца. Своего сына, родившегося 5 сентября 1890 года, Калмыков-старший устроил в самое престижное из находившихся поблизости учебных заведений — Александровскую миссионерскую духовную семинарию в селе Ардон (ныне Северная Осетия).

Куда приводят мечты?

Будущий атаман писал, что «неуклонно преодолевая всякие препятствия, создаваемые нуждой и бедственным положением моего отца-старика, — стремился к поступлению в военное училище». Насчёт «нужды» Иван Павлович, видимо, преувеличил. Но в 1909 году он действительно стал юнкером Тифлисского военного училища, а через три года окончил его по 1-му разряду.

Служить его направили в Приморье, в саперную роту, но начальство быстро пришло к выводу, что подпоручик Калмыков «для службы в инженерных войсках… совсем не подготовлен и мало пригоден, так как не любит технической деятельности и не стремится изучить её». Получается, что по своим интересам Иван Павлович был гуманитарием.

Нарываясь на выволочки начальства, Калмыков рвался в казаки, доказывая, что у него есть казачьи корни. И в январе 1914 года добился-таки перевода в Уссурийский казачий полк.

В Первую мировую воевал храбро, получил Георгиевское оружие. В одном приказе было отмечено, как его сотня удачно атаковала немецких карабинеров, в другом — как он прикрывал отступление румынских союзников.

Февральскую революцию Иван Павлович встретил с энтузиазмом и вскоре был избран в состав полкового комитета.

Слом произошёл летом 1917 года. Подъесаула Калмыкова выгнали из полка, вроде бы за то, что выдавал себя за казака, таковым не являясь. Вообще-то в казачьих частях офицерами служили и явные не казаки — такие, например, как барон Унгерн-Штернберг. Допустим, Калмыкова изгнали именно за ложь, а не за отсутствие в жилах «голубой» казачьей крови, и всё равно наказание выглядело чрезмерным. Скорее можно принять другую версию — командир 3-го конного корпуса Крымов в преддверии корниловского мятежа избавлялся от офицеров, которые считались слишком «левыми».

Калмыков подался в Приморье, где без проблем приписался к Уссурийскому казачьему войску и начал делать митинговую карьеру. В октябре 1917 года 3-м кругом Уссурийского казачьего войска он был назначен временно исполняющим должность войскового атамана Уссурийского казачьего войска. Правда, с приставкой «временно исполняющий должность». «Временность» растянулась на два года: по меркам Гражданской войны — почти эпоха.

«Арестовать, расследовать и расстрелять»

Иван КалмыковКазаки-большевики поначалу поддерживали Калмыкова, но «разглядели его политический портрет», когда он сдружился с британским майором Данлопом и японским генералом Накашимой.

Японцы собирались наложить руку на русский Дальний Восток, пытаясь с помощью местных сепаратистов создать марионеточные государства. Главную ставку они сделали на забайкальского атамана Григория Семёнова. Атаманом Амурского казачьего войска стал другой их ставленник, Иван Гамов. Калмыков дополнил этот триумвират как лидер уссурийских казаков.

За власть ему пришлось побороться. Похитив из Иманского казначейства 30 тысяч рублей и получив от японцев в 30 раз больше, Иван Павлович в марте сформировал Особый Уссурийский казачий отряд (ОКО) для борьбы с большевиками.

В свержение советской власти в Приморье вклад он внёс незначительный. Более того, летом ОКО потерпел ряд поражений, но благодаря японцам сумел закрепиться в Хабаровске. Выпихнув войсковое правительство во Владивосток, Калмыков пустился во все тяжкие, и если с кем-то, кроме японцев, считался, то только с обосновавшимся в Чите Семёновым.

Формально он, конечно, признавал власть Верховного правителя России — адмирала Колчака, но вот что сам Колчак рассказывал следователям за сутки до казни: «Что касается того, что делал Калмыков, то это были уже совершенно фантастические истории. Я знаю, что производились аресты, не имевшие совершенно политического характера, аресты чисто уголовного порядка.

Шла, например, правильная охота на торговцев опиумом. … Обычно в вагон входила кучка солдат, заявляла такому торговцу опиумом: «Большевистский шпион», арестовывала, опиум вытаскивала и затем убивала его, а опиум продавали».

Далее адмирал поведал, как Калмыков обвинил в работе на большевиков представителя шведского Красного Креста Хедблюма, повесил его, забрал 1 миллион рублей, да ещё ни копейки из этого миллиона не отослал Верховному правителю. Резюме: «Это был случай форменного разбоя».

Расправы над настоящими большевиками адмирала, видимо, не смущали. Между тем своё вступление в Хабаровск Калмыков отметил казнью примерно 200 пленных красноармейцев, а также 16 музыкантов из числа венгерских «интернационалистов». Они могли бы сохранить жизнь, если бы сыграли «Боже, Царя храни!», но играть этот гимн то ли не умели, то ли не захотели, и потому были сброшены в реку с утёса.

Если немцы и австро-венгры сражались в основном за красных, то чехи — за белых. Служивший у Калмыкова палачом чех Юлинек вспоминал: «На хабаровской станции стояли два товарных вагона. В одном помещался конвой и иногда начальник военно-юридического отдела Каидауров, а в другом — приговорённые к расстрелу. Кто попадал в этот вагон — конец! Приходили ночью, несмотря ни на какую погоду: — «выходи на допрос!» Я часто приводил наряд, приказывали. Их вели за семафор, подальше в поле. Заставляли рыть яму, давали в руки лопаты, хоть не хочешь, а рой!».

Показательна резолюция Калмыкова на одном из рапортов: «Арестовать, расследовать и расстрелять».

Смерть в гаоляне

Кандаурова и весь его военно-юридический отдел Калмыков расстрелял за плохую работу, а ещё больше за то, что не делились с атаманом награбленным. Но этих «военных юристов» хотя бы просто расстреляли. Тем, кого записывали в большевики, приходилось хуже. В донесении служащих Никольско-Уссурийской железной дороги читаем: «С 15 на 16 июня 1919 г. При исправлении моста на 156 версте стоял калмыковский бронепоезд, из которого было выброшено 2 трупа. У трупов были вытянуты жилы, суставы и штыковые раны… пытки были ужасными: с пальцев на руках с третьего сустава вытащены жилы на 8 верш., лицо разбито, грудь порезана, плечи изрублены шашками и головы разбиты».

Американский генерал Грейвс выражал сомнение, что «при самом внимательном изучении словаря там отыщется слово, описывающее преступление, которого Калмыков не совершал». Удивление выражал даже один из его японских «кураторов»: «Какая-то странная и невыносимая личность. Без всякой причины мог убивать людей».

Свои зверства атаман оправдывал борьбой с партизанами, заявляя, что в тылу он нужнее, чем на фронте. В поход из Хабаровска Калмыков выступил только в феврале 1920 года, когда колчаковский фронт рухнул. И двинулся не навстречу Красной армии, а на китайскую территорию.

С собой он вёз большое количество ценностей. Личное состояние Калмыкова оценивалось в 2 миллиона золотом, долларами, иенами и романовскими деньгами.

По прибытии 29 февраля в китайский город Фугдин отряд был разоружён, а самого атамана арестовали и отправили в окружной центр Гирин. Китайцев, конечно, интересовали его сокровища, да и к самому Калмыкову, грабившему коммерсантов из Поднебесной, претензий накопилось немало.

В Гирине Калмыков бежал и больше месяца прятался в помещениях русского консульства. 25 августа его нашли и решили отправить во Владивосток на суд контролируемой японцами Приморской земской управы.

Но, вероятно, отпускать живым Ивана Павловича не собирались, и где-то в середине сентября он был застрелен «при попытке к бегству». По одной версии, его везли на поезде, по другой — в арестантской карете.

По первой версии, Калмыков выхватил у сопровождающего офицера револьвер, по второй — отобрал у солдата винтовку. Авторы обеих версий сходятся на том, что он попытался укрыться в зарослях гаоляна (злаковое растение), отстреливался и был убит потому, что живым не давался.

Куда делись его сокровища — неизвестно.

Дмитрий МИТЮРИН

  Рубрика: Злодеи 3308 просмотров

Предыдущая
⇐ ⇐
⇐ ⇐
Следущая
⇒ ⇒
⇒ ⇒

https://zagadki-istorii.ru

Домой

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*

SQL запросов:44. Время генерации:0,364 сек. Потребление памяти:9.67 mb