Разбираясь в перипетиях давно забытых дней, диву даешься, как коротка человеческая память! Взять, к примеру, Аристида Бриана, лаурета Нобелевской премии, который 11 раз возглавлял правительство Франции и 23 раза был министром. Что сохранилось от него? А ничего, кроме карикатурных усов и нескольких строчек из «Золотого теленка» и «Двенадцати стульев». А ведь это явная несправедливость…

Период Третьей республики, которая началась с оглушительного поражения под Седаном (1870), был, по сути, золотой эрой Франции. Пока государство искало лучшую форму правления, работало над конституцией и тушило партийные склоки, люди могли заниматься своими делами — трудиться, понемногу богатеть и предаваться своим страстям.

Но в целом атмосфера этого периода в сравнении с другими была относительно спокойной. И уже тем более идиллия царила и в провинциальном Нанте, где в 1862 году и родился Аристид Бриан. Семья его была небогатой — мать была белошвейкой, а отец то ли содержал кафе при небольшой гостинице, то ли был владельцем гостиницы. Возможно, для Франции тех лет владеть гостиницей — это «ниже плинтуса», поскольку все биографы Бриана утверждают, что вырос он в «большой бедности».

Анархист из Латинского квартала

Впрочем, низкий социальный статус не помешал мальчику с греческим именем окончить колледж в Сен-Назере, а потом поучиться в Нанте, где в тот момент работал великий Жюль Верн. Говорят, писатель обратил внимание на незаурядные способности Бриана и даже с ним подружился. Не исключено, что все это было приписано ему задним числом. В 1880 году бедный студент получил степень бакалавра в лицее Нанта и вскоре уже примерил на себя мантию студента Парижского университета.

Учеба давалась ему без особого труда, хотя основное время он проводил в пивнушках Латинского квартала, по большей части налегая на спиртное и игру в карты, в чем изрядно преуспел.

Хотя польза от его опыта посещений богемных заведений Латинского квартала все же была — он познакомился со множеством социалистов и анархистов, которых в парижских кафе тех лет было как карасей в деревенском пруду. Здесь же он научился выступать перед публикой. Марк Алданов в своем очерке о нем вспомнил слова старого парижанина, которому однажды посчастливилось видеть выступление Бриана живьем: «Аристид Бриан говорил речь, стоя на столе в рубашке, без пиджака… Ничего равного по силе и яркости этой страстной проповеди мой знакомый никогда не слышал».

Но Бриан умел не только говорить: Господь наделил его умением писать.

Он писал для разных газет, но исключительно для изданий с левой ориентацией.

Адвокатская деятельность, которой он поначалу занялся после окончания университета, не клеилась. И вскоре Аристид перебрался в Париж, где можно было рассчитывать на успех в чем-то другом.

Невиданный взлет

Надо полагать, и сам Бриан, приехав в Париж, не ожидал того успеха, который выпал на его долю. Ведь в течение первого десятилетия своей политической деятельности он, как иронично говорил Ленин, отстаивал репутацию «архиреволюционера», активно продвигая по всем фронтам идею антикапиталистической революции посредством всеобщей стачки.

Новые друзья и соратники по социалистической партии смотрели на него как на умалишенного — лозунг был не то что глупый, но излишне романтичный.

Да и сам Бриан, невзирая на знакомство с видными политиками, от Жана Жореса до Рене Вивиани и Александра Мильерана, поначалу никак не мог найти ключ к успеху. Ему очень не везло: он дважды выдвигал свою кандидатуру на выборы в палату депутатов и дважды с треском их проигрывал. И только в 1902 году, когда ему было уже 40, его наконец-то впустили в большую политику.

И с этого момент он нащупал свою дорогу не только в политике, но и в жизни. За четыре года, проведенных в парламенте, он перезнакомился со всеми, а самый большой фурор произвела его речь, посвященная отделению церкви от государства. На него обратили внимание высшие круги, и в 1906-м Аристид Бриан занял пост министра образования и культуры. Социалистическая партия, в которой он одно время занимал пост генерального секретаря тут же объявила его ренегатом и исключила из своих рядов. Через два года этот непревзойденный оратор и дипломат стал министром юстиции, а в 1909 году, когда пал кабинет Клемансо, стал премьер-министром.

Враг войны

Едва Бриан занял кресло премьера, как судьба потребовала от него расплаты за невероятный карьерный взлет. В 1910-м французские железнодорожники устроили крупнейшую забастовку. Это была стачка, о которой когда-то мечтал новоиспеченный премьер. Но на этот раз Бриан без тени сомнений расправился с иллюзиями молодости. «Для спасения порядка я готов идти до нарушения легальности», — заявил он. Забастовку подавили силой, были жертвы. Поведение Бриана и его жесткие высказывания вызвали в парламенте бурю негодования на скамьях социалистов.

Можно сказать, что в тот раз Бриан перегнул палку — с бастующими было можно и нужно договариваться. О допущенной ошибке он жалел всю жизнь. Но с этого момента он больше таких просчетов не допускал. Может быть, именно поэтому он так долго имел кредит доверия французских избирателей.

Впрочем, Бриан в правительстве никогда не засиживался. Максимум — два года. Но самое интересное — уходя, он оставлял свой участок работы в относительном порядке: финансы, социалка, экономика, законы — все работало как надо. И в следующий раз, когда возникала необходимость, его вновь звали в правительство, и Бриан, не держа ни на кого обид, возвращался.

Самыми трудными, несомненно, были годы войны. С 1915-го по 1917 год Бриану приходилось принимать очень тяжелые решения, для которых требовались и мужество, и решительность. При этом Бриан никогда не страдал излишками пафоса. Он все делал в расслабленном и даже неряшливом стиле, как бы не прилагая со своей стороны особых усилий. Жорж Клемансо однажды так отозвался о стиле работы Пуанкаре и Бриана: «Пуанкаре все знает, но ничего не понимает, а Бриан ничего не знает, но все понимает». Кроме того, всю эту тяжелую и порой изматывающую работу он выполнял в промежутках между любовными увлечениями. Так, одной из самых известных его любовниц была легендарная дама полусвета Каролина Отеро. Она мечтала выйти за него замуж, но Бриан был одновременно увлечен и другой женщиной — актрисой из «Комеди Франсез» Берт Серии, связь с которой длилась долгие годы.

После войны, когда все политики и военачальники делили лавры победителей, Бриан дважды возглавлял правительство: в 1921-1922 и 1925-1926,1929 годах.

Но самым высшим достижением Аристида Бриана были Локарнские соглашения 1925 года. Историки дипломатии считают действия Бриана подвигом, ведь, решая зашедший в тупик вопрос, Бриан пошел на «примирение» с Германией и даже подчинил французскую политику руководящему контролю Англии. За эти соглашения Бриан и Штреземан (министр иностранных дел Германии) стали лауреатами Нобелевской премии мира 1926 года.

В процессе заключения Локарнских соглашений у Бриана возникло понимание того, что европейские проблемы можно решить только одним путем: превратив Европу в единое государство наподобие Соединенных Штатов Америки. Эти же идеи еще раньше выдвигал австрийский аристократ Куденхове-Калерги. Так на свет появился новый проект, получивший название «пан-Европа». Аристид Бриан стал председателем этого объединения. В 1930-м он обратился к 27 странам Европы с предложением «об организации режима европейского федерального союза». Под предлогом экономического сотрудничества и совместной борьбы с кризисом он выдвигал проект создания федерации всех стран Европы. Это было почти то же, что спустя годы осуществил Евросоюз. Но тогда это предложение никого не заинтересовало.

В 1931 году Аристид Бриан попытался стать президентом Франции. Но проиграл выборы и ушел из политики. Однако без политики его жизнь потеряла смысл, и в 1932 году он скончался.

Удивительно, но человек, в течение 30 лет бывший на вершине власти, был абсолютным бессребреником и не нажил ничего, кроме клочка земли под Парижем. Когда ему вручали Нобелевскую премию, выяснилось, что у Бриана нет даже собственного банковского счета.

Не верится, что были времена, когда премьер-министры были нищими.

Дмитрий КУПРИЯНОВ