Творец космических предчувствий

Автор: Maks Мар 8, 2022

Именно так назвал поэт Николай Гумилев поэта Максимилиана Волошина. Лучшие и самые плодотворные годы Волошин провел в поселке Коктебель. Благодаря ему этот кусочек крымской земли, носивший древнее название Киммерия, стал известен во всем мире. Тонкий художник, глубокий поэт, переводчик, художественный критик, философ, путешественник, провидец, экстрасенс, «киммерийский волшебник» Волошин принимал в своем доме самых талантливых и знаменитых людей эпохи.

Остров свободы

Волошину удалось, казалось бы, неосуществимое: в тяжелые времена он создал маленький мир, исполненный любви и братства. Всем своим гостям он дарил ночлег, трапезу, а часто — только что написанную акварель, неординарный афоризм, стихотворение, душевное тепло и искреннее внимание. Но главное — надежду и веру в будущее. Макс всегда стремился предотвращать возможную вражду, зависть, злобу.

Не случайно в самые застойные годы советского периода Коктебель стал тем островком свободы, куда стремились романтики. Удивительная природа, атмосфера благожелательности и душевного тепла дарили гостям Киммерии мощный импульс вдохновения и рождали романы, поэмы, песни, симфонии, картины и скульптуры.

Еще при жизни Волошина вокруг его особняка выросли уютные домики, где останавливались литераторы, композиторы и живописцы. Они утверждали, что «волошинский дух самым загадочным образом помогает им творить и созидать».

Сам «киммерийский волшебник» прожил короткую, но яркую творческую жизнь.

Он появился на свет в Киеве 16 мая 1877 года. Раннее детство Макса прошло в Таганроге и Севастополе. С четырех до шестнадцати лет пристанищем семьи Волошиных стала Москва, где мальчик учился в гимназии. Два года студенческой жизни в Москве оставили у Волошина ощущение пустоты и бесплодных исканий.

Когда ему исполнилось 17, его мать Елена Оттобальдовна купила домик в Коктебеле, который Волошин впоследствии называл «истинной родиной духа» и добавлял: «Мне понадобилось много лет блужданий по свету, чтобы понять его красоту и единственность».

В 1899 году царские власти выслали его в Крым за организацию студенческих беспорядков. Через год Макс сумел уехать за границу и посетил Италию, Швейцарию, Францию и Германию. Когда вернулся в Россию, его допустили к экзаменам. Но на третьем курсе юридического факультета юноша за революционную деятельность был выслан в Среднюю Азию.

Парижская богема

Шесть месяцев, проведенные в пустыне с караваном верблюдов, Волошин называл решающими в его духовной жизни. Тогда он много читал и (по его словам) «почувствовал Азию, Восток, древность и всю относительность европейской культуры».

В 1901 году Волошин обосновался в Париже, где познакомился с местной богемой (художниками, поэтами, музыкантами). Публиковал статьи о художественной жизни французской столицы, философские стихи и эссе во многих газетах и журналах.

Подружился с тибетским ламой и прикоснулся к буддизму в его первоисточниках. В 1902 году отправился в Рим, где изучал католичество. Заодно познакомился с черной магией, оккультизмом, масонством, теософией. Большое влияние на Максимилиана оказала встреча с австрийским философом-мистиком Рудольфом Штейнером. Создатель науки антропософии, определяемой им «как духовный путь познания», Штейнер поразил Волошина глубиной мысли.

Но духовные искания не остудили интереса к мирской жизни. В 1906 году Волошин женился на дочери миллионера Маргарите Сабашниковой. Через год она ушла к кумиру Макса — поэту Вячеславу Иванову.

— Он овладел ею по праву сильного! — с горечью бросил большой наивный ребенок Макс и смирился с потерей.

Семейное счастье он нашел с Марией Заболоцкой, которая делила с поэтом все тяготы и радости коктебельского бытия.

В 1910-м вышла первая книга стихов Волошина, принесшая поэту всероссийскую славу.

Годы Первой мировой войны Макс провел (по его признанию) в «коктебельском затворе». Написал много поразительно талантливых, легких, прозрачных акварелей. Создал потрясающие стихи о войне.

Смутное время

Октябрьская революция 1917 года не вызвала у Волошина энтузиазма. Он одним из первых почувствовал коварство, ложь и патологическую жажду власти большевистских лидеров.

Волошин обладал тонким чутьем, позволяющим отличать в неприглядной и злой действительности тайные знаки будущего. Вот как он описал окружавший его пейзаж весной 1917 года: «Таяло. Москву развезло. По мокрому снегу под кремлевскими стенами проходили войска и группы демонстрантов…Торжествующая толпа с красными кокардами проходила мимо, не обращая на них никакого внимания. Но для меня, быть может, подготовленного уже предыдущим, эти запевки, от которых веяло всей русской стариной, звучали заклятиями. От них разверзалось время, проваливалась современность и революция, и оставались только кремлевские стены, черная московская толпа да красные кумачовые пятна, которые казались кровью, проступившей из-под этих вещих камней Красной площади, обагренных кровью Всея Руси. И тут внезапно и до ужаса отчетливо стало понятно, что это только начало, что Русская революция будет долгой, безумной, кровавой, что мы стоим на пороге новой Великой Разрухи Русской земли, нового Смутного времени».

Будучи в гостях у московского приятеля, Волошин заспорил с ним по поводу того, какой будет столица в 2000 году. Чтобы сделать свои аргументы более убедительными, Максимилиан взял карандаш и набросал картинку будущей Москвы. Что поразительно — она удивительно напоминает современный Новый Арбат с его высотками и сверкающими витринами супермаркетов.

Впоследствии волшебный дар предвидения, подаренный Волошину природой, не раз удивлял его знакомых.

Задолго до начала пристального исследования Луны он предсказал, как выглядит эта планета. Поэт писал: «Ни сумрака, ни воздуха, ни вод. Лишь острый блеск гранитов, сланцев, шпатов. Ни шлейфы зорь, ни вечера закатов не озаряют черный небосвод!»

Над схваткой

Максимилиан ВолошинСтрашные годы Гражданской войны, когда Крым несколько раз переходил то к белым, то к красным, Волошин пережил в Коктебеле. Он стремился быть «над схваткой» и признавался в своих стихах, что в его доме находили приют «и белый вождь, и красный офицер».

Поэт защищал и скрывал людей, потому что считал: «Массовое взаимоистребление русских граждан является нестерпимым идиотизмом».

Марина Цветаева, проведшая в Коктебеле много месяцев, впоследствии писала: «Всякую занесенную для удара руку Макс изумлением своим превращал в опущенную, а бывало, и в протянутую. Делал он это легко и душевно».

Несколько раз только чудо спасало его от расстрела. А в июне 1919 года, рискуя жизнью, уже он сам спас от гибели Коктебель и его население.

Тогда в бухту вошли крейсер «Кагул», два английских миноносца и баржа с белым десантом генерала Слащева. Неожиданно кордонная стража Коктебеля открыла стрельбу по крейсеру. Мощный корабль развернул свои смертоносные орудия и приготовился сровнять с землей наглый поселок. И тут Волошин прицепил к длинной палке белый платок, прыгнул в лодку и поплыл навстречу пушкам. Командир и офицеры крейсера прекрасно знали его поэзию, а потому с уважением и вниманием выслушали пламенную речь Максимилиана и единодушно решили не стрелять по Коктебелю.

А когда в Крым пришли красные, кровожадный вдохновитель террора Бела Кун разрешал поэту вычеркивать из расстрельных списков тех, кого Волошин знал. Так он сумел спасти от смерти десятки порядочных людей.

Ни потоки крови, ни дикая жестокость воюющих сторон не смогли поколебать жизненную позицию поэта. Он рассматривал тысячелетний путь России как цепь побед и поражений и верил, что страна непременно выживет и обретет величие.

Последний приют

Поэту удалось пережить суровые годы братоубийственной бойни, а в 1923 году он превратил свой особняк в своеобразный «Дом творчества». В нем находили бесплатный приют представители советской интеллигенции. Там отдыхали А. Толстой, М. Горький, М. Булгаков, М. Пришвин, В. Поленов. К. Чуковский, А. Белый, А. Твардовский, М. Шагинян, М. Цветаева, С. Эфрон и многие другие. Днем они путешествовали по окрестным горам, занимались творчеством, купались в теплом море, а вечером собирались в гостиной у Волошина и читали стихи, музицировали, пели, шутили и веселились. Капустники под красивым абажуром пользовались огромным успехом у гостей Коктебеля. Они дружно отмечали, что «общение с Максом загадочным образом снимает стресс и улучшает настроение».

Художница Зинаида Елгаштина писала в своих воспоминаниях: «Макс с его необычной внешностью — массивной фигурой и копной седеющих кудрей — Зевс Олимпийский — открывал гостям богатство земли своей, творил ее лик чертами далекого прошлого — земли Киммерии. И все, кто жаждал солнца, света, вод морских, степей полынных, все облекались в красочные одеяния, пели, плясали, наслаждались, слушали с трепетом и благодарностью речи творца Коктебеля — Макса Волошина».

Богемная компания не могла не попасть под пристальное внимание спецслужб. В ряды гостей непременно внедрялись агенты-чекисты, задачей которых был сбор информации о Волошине и его друзьях. Вот строки из одного такого доноса 20-х годов: «Докладываю, что, будучи мистиком и символистом, Волошин рассматривает все явления под особым углом зрения. Часто воззрения хозяина коктебельской усадьбы не совпадают с линией партии и носят откровенно контрреволюционный характер!»

В годы повальных сталинских репрессий ему вряд ли удалось бы уцелеть. Слишком неординарной, независимой и яркой личностью он был. От страшной участи Макса спасла, как ни дико это звучит, смерть в 1932 году.

Поэт похоронен на высокой коктебельской горе Кучук-Янышар. Место его последнего упокоения неизменно привлекает ценителей творчества поэта. По давней традиции они приносят на могилу не цветы, а обкатанную морем цветную коктебельскую гальку. Как символ вечной любви и уважения к «киммерийскому волшебнику».

Владимир ПЕТРОВ

  Рубрика: Версия судьбы 493 просмотров

Предыдущая
⇐ ⇐
⇐ ⇐

https://zagadki-istorii.ru

Домой

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*

SQL запросов:44. Время генерации:0,312 сек. Потребление памяти:9.68 mb