После битвы при Прейсиш-Эйлау и русские, и французы объявили о победе. Иронизируя над заявлениями Наполеона, его министр иностранных дел Талейран говорил о «немного выигранном сражении». Русские свой успех тоже, конечно, раздули, но репутация Бонапарта как непобедимого полководца пострадала сильнее.

На 1805-1806 годы пришелся пик полководческой карьеры Наполеона. Победы при Ульме, Аустерлице, Йене выбили из рядов антифранцузской коалиции Австрию и привели к разгрому вооруженных сил Пруссии.

Генерал-цареубийца

К концу 1806 года пруссаки удерживали лишь крепости Данциг и Кольберг. Сам король Фридрих Вильгельм III укрылся в главном городе Восточной Пруссии Кёнигсберге, рассчитывая не на скромные остатки своей армии, а на русских союзников.

Между тем у русских начался кризис на штабном уровне. Назначенный главнокомандующим фельдмаршал Михаил Каменский никак не мог сосредоточить войска, а потом плюнул на все и укатил на Родину. Начальники корпусов Беннигсен и Буксгевден спорили, кто из них главный, но Леонтий Беннигсен смог 26 декабря при Пултуске отразить наступление корпуса маршала Ланна, чем спас армию от катастрофы. Естественно, его и назначили главнокомандующим.

Уроженец Ганновера, он поступил на русскую службу при Екатерине Великой. Хорошо проявил себя в войнах с турками, поляками и персами. Но особую известность приобрел как один из руководителей заговора против Павла I. Именно возглавляемая им группа гвардейских офицеров умертвила императора в его спальне. Сам Беннигсен, по его словам, разглядывал в этот момент на стенах картины.

В отличие от других убийц своего отца, Александр I не стал удалять его в отставку, то ли ценя как профессионала, то ли побаиваясь. И в ситуации зимы 1806-1807 годов его кандидатура оказалась не худшей.

«Целую вас всех в задницы!»

На зиму боевые действия обычно прекращались, но польские и восточно-прусские территории, где проходила кампания, не могли прокормить скопившиеся на них массы войск, которые в поисках пропитания совершали достаточно рискованные в тактическом и стратегическом плане движения.

В середине февраля 1807 года Беннигсен не спеша начал выдвигать армию из Белостока на запад, возможно даже рассчитывая помочь Данцигу, и заодно подкормиться в его продовольственных магазинах.

Практически одновременно находившийся примерно на полпути между Варшавой и Балтийским побережьем 6-й корпус Нея, тоже для пополнения запасов продовольствия, начал движение на север. Доблестный маршал даже не осознавал, что таким образом ставит под удар коммуникации Беннигсена.

Впрочем, имея превосходство в силах, русские сами могли взять «храбрейшего из храбрых» в «мешок». Наполеон эту угрозу осознавал и приказал Нею вернуться на место.

Этот маневр озадачил Наполеона, который считал расставленную им ловушку безукоризненной. Император ускорил темп продвижения главных сил, надеясь все же отрезать противника от Восточной Пруссии. 2 февраля он узнал, что, расположившись у Янкова, русские вроде бы собрались принять бой. Однако первым прибывший в этот район корпус Сульта неприятеля не обнаружил. Не понимая, в каком направлении отступил противник, Бонапарт был вынужден продолжить преследование по трем параллельным дорогам.

5 февраля обнаружился корпус Лестока, для нейтрализации и разгрома которого Наполеону пришлось отделить корпус Нея. «Храбрейший из храбрых» пруссаков в тот же день потрепал, но не очень сильно. Бросив раненых, Лесток сумел оторваться.

На следующий день у деревни Хоф конница Мюрата нагнала арьергард русской армии под командованием уже набившего руку в операциях прикрытия Петра Багратиона.

Тяжелее других пришлось входившему в арьергард отряду Барклая-де-Толли, который был выбит из деревни драгунами и кирасирами под командованием д’Отпуля. Своих подчиненных командир поздравил своеобразно: «Император доволен вами… а я так доволен вами, что целую вас всех в задницы!»

Когда хочется погреться

Вообще-то, реальный успех не стоил таких поцелуев, поскольку русский арьергард все же выиграл время, необходимое, чтобы главные силы сосредоточились у деревни Прейсиш-Эйлау. Французские же войска, двигавшиеся по параллельным дорогам, к сосредоточению только приступали.

Утром 7 февраля армия Беннигсена, прикрыв тыл холмами, приступила к развертыванию на позиции в восточной части долины, вытянувшейся от Мельничного холма на севере до возвышенности Цигельхоф на юге.

В центре русские занимали Прейсиш-Эйлау, где французам очень хотелось погреться. На дворе был февраль с периодически поднимавшейся снежной пургой и морозами.

Днем 7 февраля Наполеон выдвинулся в долину только с гвардией, конницей Мюрата и корпусом Сульта, который, впрочем, сразу же атаковал высоты Цигельхофа. Когда слуги императора с обозом в поисках комфортной квартиры въехали в Прейсиш-Эйлау, бои начались и в самом городе.

Багратион удерживал город с 4-й пехотной дивизией, а когда французы атаковали его с трех направлений, на помощь пришла конница. Из донесения Беннигсена Александру I: «Лейб-Кирасирский Вашего Величества, Ингерманландский и Каргопольский драгунские полки и Елисаветградский гусарский врубились в неприятельскую кавалерию, вознамерившуюся обойти нас с фланга, и много оной побили».

Сражавшийся тогда за Францию будущий знаменитый военный теоретик Жомини вспоминал: «Бой в самом городе Эйлау был не менее упорен. Барклай-де-Толли, поддержанный дивизией Голицына, два раза занимал его даже посредством ночной темноты и уже только после третьей атаки уступил дивизии Леграна».

Русские были не согласны с тем, будто они что-то там уступили, и как минимум здание церкви они удержали. Но большую часть города к трем часам ночи французы все же заняли и даже немного поспали.

Превращать ночной бой в генеральное сражение Наполеон не хотел и не стал. Утром он рассчитывал иметь в своем распоряжении корпуса Ожеро, Нея и Даву. Авангард корпуса Ожеро появился уже к вечеру 7-го и занимал позиции в центре, сдвигая Сульта севернее. Корпус Даву к утру 8-го начал развертывание в южном секторе. Хуже всего получилось с Неем, который увлекся погоней за Лестоком. Приказ идти к Пресиш-Эйлау Наполеон послал ему только утром 8-го, а прибыл на поле битвы 6-й корпус лишь вечером. Зато Лесток сам поспешил на звук артиллерийской канонады и прибыл в самый кризисный для русских союзников момент битвы.

Интересно, что аналогичная коллизия с французами и пруссаками повторилась три года спустя при Ватерлоо. Только там в роли Нея выступил маршал Груши, а в роли Лестока — Блюхер. И последствия для Наполеона оказались более катастрофическими.

Штаб на кладбище

Выигрыш во времени позволил русским стянуть на поле битвы всю свою артиллерию, так что по количеству орудий в начале сражения они превосходили противника чуть ли не в два раза. К тому же орудия не были разбросаны вдоль всех позиций, а сконцентрированы в двух больших и одной менее крупной батареях.

Эти батареи около пяти утра и начали громить занятую противником часть города, не дав французам поспать и пару часиков. Как и в предыдущие дни, утро было морозным, с метелью. Войска с обеих сторон оказались измучены предшествовавшими долгими переходами и постоянной нехваткой питания. В общем, драться никому не хотелось, но драка предстояла серьезная.

И первыми атаковали французы, которые еще не завершили развертывание. Наполеон просто боялся упускать инициативу, поскольку, если бы развернувший свои войска Беннигсен атаковал первым, свои позиции французы вряд ли бы удержали.

Сам император с гвардией расположился на кладбище Прейсиш-Эйлау, в зоне обстрела русских орудий. Иногда на него сыпались сбитые ветки деревьев, время от времени падал кто-то из свиты. Гвардия тоже несла потери, но Бонапарт требовал стоять на месте, выжидая удобного момента для решающего удара. Правее и чуть позади находилась конница Мюрата. Корпус Ожеро расположился впереди ставки Наполеона.

В качестве пробного шара первым в наступление двинулся находившийся на левом (северном) фланге корпус Сульта. Немного продвинувшись вперед, он был потрепан конницей, а затем контратакован корпусом Николая Тучкова. Вдобавок пришла весть с правого фланга, что из-за атак русской конницы Даву не сможет завершить развертывание и сомкнуть свои силы с дивизией Сент-Иллера раньше полудня.

Наполеона такая задержка не устраивала, и, чтобы помочь Даву, он решил сдвинуть корпус Ожеро на юг. Это решение оказалось роковым. Сам Ожеро из-за высокой температуры не мог полноценно командовать войсками, хотя на коня его кое-как взгромоздили. В пурге корпус потерял ориентацию и вышел прямо на одну из больших русских батарей. Артиллеристы тут же открыли огонь по выстроившемуся в каре противнику. Квадратные каре были в этой ситуации идеальной целью, поскольку ядра пробивали насквозь сразу по две стороны квадрата. Затем в атаку пошла пехота.

Из воспоминаний Алексея Ермолова: «С ужаснейшим ожесточением, изъявленным громким хохотом, Владимирский мушкетерский полк бросается в штыки и не остается могущий оплакать гибель товарищей».

Проявила себя и конница. Наблюдавший за происходящим с расстояния, один из гвардейцев Наполеона вспоминал: «Справа от нас в пух и прах был разнесен 14-й линейный; русские прорвали каре, резня была ужасной». Фактически корпус Ожеро был уничтожен полностью.

5-тысячная колонна из дивизии Тучкова приближалась к кладбищу, и Наполеону пришлось задействовать свою гвардию, которая без единого крика бросилась в штыковую.

Но ситуацию спасла даже не гвардия, а конная атака, возглавленная Мюратом.

«Бойня без всякой пользы»

Это действо стало одной из легенд Наполеоновских войн, хотя относительно хода событий данные русских и французских источников сильно разнятся.

На первом этапе солировали драгуны Груши, которые смогли прикрыть от флангового удара дивизию Сент-Иллера. Затем в дело вступили кирасиры д’Отпуля, которые вроде бы сокрушили центр Беннигсена.

По русской версии, через центр они действительно прорвались, воспользовавшись проходами между линиями, потом оказались отрезаны от своих, но смогли выбраться из ловушки. Сквернослов д’Отпуль получил смертельное ранение, от которого через шесть дней скончался.

Русскую армию эта атака не сокрушила, зато дала время, необходимое для того, чтобы к 13 часам Даву, наконец, завершил развертывание своего корпуса и навалился на левый фланг Беннигсена. Через два с половиной часа ожесточенного боя авангард 3-го корпуса уже оказался в тылу русских в деревне Кутчиттен. Перед Беннигсеном замаячила угроза окружения.

Но у русских появился свой спаситель в лице корпуса Лестока. Пруссаки вступили в дело около 16 часов, выбили французов из Кутчиттена и ликвидировали угрозу окружения.

С наступлением темноты бой начал затихать. Наполеон объезжал поле сражения. Солдаты впервые приветствовали его не криками «Да здравствует император!», а криками «Франция! Мир!».

Неожиданно загрохотало на южном фланге, где появившийся к шапочному разбору Ней захватил деревню Шлодиттен. Его контратаковали войска Тучкова и к 20 часам Шлодиттен отбили обратно.

Вечером русские генералы настаивали на возобновлении сражения. Однако Беннигсен их предложения категорически отверг, указав, что с прибытием корпуса Нея баланс сил изменился в пользу Наполеона.

Французы же, включая самого императора, пребывали в прострации. Обозревая усеянное трупами поле сражения, Ней воскликнул: «Что за бойня, и без всякой пользы!»

Известие о том, что русские начали отступление, Наполеона озадачило, но никак не вдохновило на новые подвиги. Десять дней французы стояли под Прейсиш-Эйлау, пытаясь привести себя в чувство и как бы демонстрируя миру, что поле сражения осталось за ними. А потом начали быстрое отступление, в ходе которого подвергались казачьим атакам и были вынуждены оставить около 2 тысяч раненых.

Для подкрепления тезиса о своей победе Наполеон особенно сильно завысил потери противника, так что иногда встречаются упоминания о 20 и даже 40 тысячах убитых русских. Хотя из описаний самих же французов следует, что ничему подобному в бойне, уничтожившей корпус Ожеро, русские не подвергались. В любом случае историки сходятся на том, что более ожесточенной и кровопролитной баталии новая история еще не знала.

Несоразмерно высокая цена за «немного выигранное сражение».

Дмитрий МИТЮРИН