В середине мая 1968 года американская атомная подводная лодка (АПЛ) «Скорпион» под командованием Френсиса Слеттери возвращалась на свою базу в Норфолке (штат Виргиния) из Средиземного моря, где она участвовала в маневрах Шестого флота США. Моряки предвкушали скорую встречу с родными и близкими. Они уже прошли Гибралтар, оставалось немного — пересечь Атлантику. 21 мая командир лодки доложил на базу свои координаты и скорость. Больше сообщений с лодки не поступало…

Не вышли на связь

Однако в Норфолке поначалу это никого не встревожило: дело в том, что, согласно установленному в ВМС порядку, АПЛ, совершающие переходы в подводном положении, не должны без крайней необходимости выходить в эфир. Поэтому в течение последующих шести дней командование ВМС не проявляло беспокойства.

Прибытие «Скорпиона» в Норфолк ожидалось 27 мая в 17:00. К этому времени на пирсе собрались родственники и друзья подводников, с которыми они расстались ровно 100 дней назад, когда лодка покинула базу. Теперь каждая встречающая семья надеялась, что их отец, муж, сын или жених сойдёт на пирс в числе первой тройки моряков. Дело в том, что среди американских подводников существует давняя красивая традиция — перед возвращением на базу разыгрывать право первыми ступить на землю. Три выигравших счастливчика получают так называемое право на первый поцелуй.

Но 27 мая в Норфолке было не до сантиментов. Когда в расчётное время АПЛ не прибыла на базу, командование поняло, что с ней не всё в порядке. В 19.00 было объявлено, что лодка «запаздывает». Это было лукавством: на самом деле к этому времени на поиск не вернувшегося корабля уже отправились более полусотни различных судов и самолётов. Они прочёсывали полосы шириной по 50 миль по обе стороны от предположительного курса «Скорпиона», прослушивали эфир, следили за показаниями своих гидролокаторов, выискивали на воде какие-либо обломки, масляные пятна и иные следы возможной аварии. Поскольку поиски были безрезультатными, становилось ясно, что лодка — на дне. Оставалась лишь слабая надежда на то, что затонула она не на запредельной для неё глубине. Имеющиеся на лодке аварийные запасы продовольствия, воды и кислорода были рассчитаны на 70 суток. Поэтому поиски ни на минуту не прекращались.

Советские маневры

А чуть раньше к месту события совсем с другого направления приближалась ещё одна АПЛ. Это была советская К-135, одна из 29 атомных лодок первого поколения, построенных по проекту 675 и получивших у острых на язык подводников прозвище «раскладушка». Её основным оружием были размещённые в контейнерах 8 крылатых ракет. Кроме того, лодка располагала торпедными аппаратами, имеющими боезапас в 20 торпед. Полностью загруженная этим «добром» К-135 в мае 1968 года находилась на очередной боевой службе в центральной Атлантике. Помимо обычных задач в этом походе перед лодкой была поставлена дополнительно ещё одна, которая была воспринята подводниками с энтузиазмом. Лодке предстояло встретиться в заданном районе океана с советским научно-исследовательским судном (НИС) «Сергей Вавилов» и совместно с ним участвовать в отработке нового противолодочного гидроакустического комплекса.

Для облегчения встречи и опознания было заранее оговорено, что на НИС включат подводный звуковой маячок. Когда лодка в подводном положении вошла в заданный район, на ней все взоры были обращены к акустикам. И, наконец, в отсеках АПЛ услышали долгожданные сигналы маячка. Сразу же последовала команда «по местам стоять к всплытию!». Так К-135, пройдя под водой пол-океана, всплыла в нескольких десятках метров от НИС, причём строго в назначенное время.

Незваные гости

В течение недели К-135 работала по плану научной группы, маневрируя в подводном положении вокруг НИС, затем всплыла и встала за кормой лежащего в дрейфе «Сергея Вавилова». Вскоре над советскими кораблями на малой высоте промчался натовский самолет-разведчик.

На лодку нанесли визит капитан «Сергея Вавилова» и руководитель научной экспедиции. Затем последовал ответный визит на НИС командира АПЛ Леонида Щеглова.

А экипаж лодки получил короткий отдых — свободные от вахты подводники имели редкую возможность впервые за полтора-два месяца вылезти на корпус, увидеть солнце, даже позагорать под его ласковыми лучами.

К концу дня на лодку возвратился вполне довольный оказанным ему на «Вавилове» приёмом командир. Он сразу вызвал старпома: «На «Вавилове» твой коллега — старпом, к тому же твой земляк—ленинградец, приглашает тебя в гости. Собирайся, вернешься к подъему флага» (т. е. свободен до утра).

На «Вавилове» его ждали. Гостю предложили принять ванну, для подводника тех лет — небывалая роскошь. Следующим приятным потрясением стало для него то, что стол в каюте накрывала женщина! Засиделись за столом долго, а потом хозяин еще раз удивил своего гостя, предложив ему отправить жене в Ленинград радиограмму. Подводники о такой возможности и мечтать не могли, а здесь через час-полтора капитан III ранга Лавров получил ответ жены.

В общем, всё было прекрасно до тех пор, пока ранним утром следующего дня — 21 мая — в каюту не влетел гидроакустик НИС и выпалил: «Слышим шумы подводной лодки, атомной!»

Мгновенно одевшись, Лавров кинулся на верхнюю палубу. Через пару минут уже на лодке скомандовал вахтенному офицеру: «обследовать кормовой сектор в режиме шумопеленгования!» и объявил боевую тревогу. Еще не отзвучал ревун боевой тревоги, как на центральный пост АПЛ поднялся встревоженный командир.

Подводная лодка немедленно погрузилась на перископную глубину. Акустики обнаружили шумы, уверенно классифицировать которые и определить дистанцию пока было сложно. Командир приказал идти на сближение. Наблюдение в перископ вел старпом.

Морские «кошки-мышки»

Прошло уже немало времени, когда радисты спецгруппы перехватили радиограмму, переданную открытым текстом. Искажения и помехи не позволили качественно перевести текст с английского, но общий смысл был ясен: командир американской АПЛ, следовавшей с военно-морской базы в Испании, подтверждал получение приказа отклониться от обычного маршрута перехода и осмотреть район юго-западнее Азорских островов. На это американский подводник докладывал, что имеет проблемы с системой всплытия, в связи с чем просит разрешения продолжить плановый переход.

Неизвестно, какой он получил ответ, но пока советская и американская лодки продолжали сближаться. Интенсивность шумов значительно возросла. Несложное маневрирование позволило штурману К-135 определить курс чужого корабля и высказать суждение о том, что ее скорость, как и у советской АПЛ, невелика. В это время Лавров в перископ засёк высунувшийся лишь на мгновение из воды перископ американской лодки. К-135, совершив маневр, погрузилась до 60 м.

Трудно сказать, сколько времени АПЛ выполняли взаимное маневрирование, меняя курсы, глубину и скорость. Акустики К-135 непрерывно вели запись шумов американской лодки. Но неожиданно она резко изменила курс и увеличила скорость. К-135 всплыла под перископ, и командир отправил донесение на флагманский командный пункт о произошедшем, после чего лодка вновь погрузилась и на разных глубинах пыталась восстановить гидроакустический контакт с американской АПЛ, но безуспешно.

В это время командир спецгруппы группы радистов доложил, что им удалось записать обрывки радиограммы американской лодки. Он считал перехваченное сообщение сигналом бедствия. Одновременно поступил доклад от акустиков, что они засекли звук, напоминающий взрыв или гидравлический удар. Командир К-135 решил немедленно доложить в Москву о полученном сигнале бедствия американцев. Вскоре оттуда был получен приказ немедленно прекратить работы с НИС и, соблюдая скрытность, покинуть этот район, что и было исполнено.

Подводная солидарность

Позже стало известно, что в соответствии с приказом «Скорпион» всё же отклонился от маршрута перехода, чтобы выяснить, чем занята эта странная советская компания, собравшаяся посреди Атлантики. Так он и оказался вблизи советских кораблей.

Тем временем в Москве было принято решение предоставить по дипломатическим каналам полученную от К-135 информацию американцам. Это упростило им поиск своей пропавшей лодки. Тем не менее поиск останков «Скорпиона» занял 5 месяцев —только 10 ноября 1968 года было опубликовано официальное сообщение о том, что «Скорпион» найден в результате самой крупной в истории поисковой операции, в которой принимали участие до 6000 человек, сотни судов и самолётов. Адмирал Мурер сделал сообщение о том, что океанографическое судно «Мизар» сфотографировало лежащие на глубине 3000 м части корпуса подводной лодки, однако едва ли удастся поднять на поверхность хоть что-нибудь.

«Скорпион» оказался разорван надвое в районе центрального поста. Следственная комиссия под руководством адмирала Б. Остина сделала заключение, что «Скорпион», маневрируя, превысил предельную глубину погружения, был раздавлен и затонул. Погибло 99 подводников. Рассмотрев несколько версий возможных причин катастрофы, ни одна из которых не получила прямых подтверждений, комиссия сделала заключение: «по неизвестной причине АПЛ превысила предельную глубину погружения и затонула». Руководство ВМС США тогда же заявило, что гибель «Скорпиона» стала загадкой, которую невозможно разгадать.

Часто эту катастрофу связывают с тайной Бермудского треугольника. Однако еще в июне 1968 года в американской прессе промелькнули сообщения, что, возможно, на тайну гибели «Скорпиона» мог бы пролить свет командир советской АПЛ, находившейся в этом районе. Намёк на возможную причастность советской АПЛ к гибели «Скорпиона» был достаточно прозрачен. В связи с этим по возвращении на базу К-135 была поставлена в док для осмотра подводной части. Никаких следов возможного столкновения обнаружено не было. Весь боекомплект оружия К-135 также был не тронут.

Но ещё до постановки АПЛ в док, после прибытия на родную базу, выполнения связанных с этим необходимых ритуалов и формальностей, а также расхолаживания обоих реакторов, офицеры БЧ-5 (электромеханическая боевая часть), собрались на ПКЗ (плавказарма) в каюте своего шефа — старшего механика Валерия Бобкова. Подводники решили отметить завершение непростого похода, а заодно помянуть погибших американских коллег (благо спирт у механиков всегда в достатке). Поминки затянулись до 3 часов ночи. Утром Бобков не стал ждать первого автобуса и пешком отправился в жилой городок, называвшийся в те времена Заозёрный и отдалённый от базы километров на шесть. Добравшись часа за полтора по петляющей между сопками дорожке до городка и даже не заглянув домой, капитан II ранга Бобков направился прямиком в почтовое отделение.

Вероятно, прогулка не полностью освежила его после ночных поминок — у дежурной телеграфистки округлились глаза, когда она прочитала ещё только адрес на поданной ей Бобковым телеграмме: «Москва. Посольство Соединенных Штатов Америки». Подобных телеграмм из этого настрого закрытого городка ей отправлять не приходилось. Далее шёл текст: «Прошу передать Президенту Соединенных Штатов Америки и всему американскому народу наше соболезнование по поводу гибели экипажа атомной подводной лодки «Скорпион». Капитан II ранга В. Бобков».

Телеграмма была принята. Неизвестно, дошла ли она до адресата в Москве, но весьма серьёзный разговор с начальством состоялся у Бобкова прямо на базе. Окончилось для Валерия эта невероятная по тем временам история на удивление благополучно — отделался всего лишь начальственным внушением. А история эта стала примером того, что даже в те времена, когда на просторах Мирового океана бушевала холодная война, существовала корпоративная солидарность подводников.

Константин РИШЕС