К концу XVIII века Великобритания являлась обширной колониальной державой. Суда под ее флагом можно было назвать становым хребтом великой империи. Ведь они бороздили практически все моря и океаны земного шара, поддерживая мощь своей страны. Вот только служба матросов на военных кораблях протекала не совсем гладко.

О печальных подробностях морской службы широкой общественности стало известно только в 1797 году, когда на якорных стоянках в Спитхеде и Норе прошли два крупных мятежа моряков его величества.

Жалкие гроши

Что и говорить, в то время простым матросам (и не только) с военных кораблей прославленной «владычицы морей» можно было лишь посочувствовать. Да, охранять от врагов ее берега и колонии — это большая честь, вот только удостоиться ее добровольно желали немногие! А потому и моряков на судах частенько недоставало. Экипаж каждого корабля в среднем насчитывал до 200 человек (на больших судах более 800). Кроме того, флот постоянно рос, а набирать новые команды было ох как непросто! Ведь зарплата военного моряка оставляла желать лучшего, так как получал он в два, а иногда и в три раза меньше, чем его коллеги, служившие на торговом флоте.

К тому же из этих жалких грошей, которые постоянно задерживали, вычитались деньги на одежду и питание. Причем последнее, мягко говоря, тоже не отличалось изысками. Моряков кормили твердой, как доска, солониной, галетами, в которых ползали черви, и сыром, вырезанные из которого пуговицы с успехом заменяли настоящие.

Да, в те годы военные суда славились своим порядком и дисциплиной, вот только поддерживались они жесточайшими методами. За малейшую провинность матросы получали жестокую порку. Экзекуция осуществлялась с помощью особой плетки-девятихвостки (плеть о девяти «хвостах» с вшитыми в них железными шипами). Достаточно было пары ударов, чтобы разодрать ею плоть несчастного до костей, а кроме того, злосчастное орудие оставляло на телах бедолаг долго не заживающие раны.

Известно, что захваченных в плен английских моряков на французских судах называли «тиграми». И дело здесь было вовсе не в их свирепом характере. Бока у этих несчастных были покрыты ужасными шрамами от плетки-девятихвостки, тогда как командование флотом Франции от телесных наказаний отказалось еще в 1792 году.

Конечно, все эти «прекрасные» реалии будней морских защитников отечества были хорошо известны и на берегу. И поэтому пополнять ряды бравых моряков желали немногие. Разрешить проблему кадров командование Королевского флота задумало весьма оригинальным способом. Команды стали «комплектоваться» из осужденных преступников, дабы те «потом и кровью» искупали свои преступления.

Однако к концу XVIII века уголовников стало не хватать, и по приморским городкам принялись ездить «черные вербовщики». Эти полукриминальные элементы брали с капитанов деньги и за приличное вознаграждение доставляли к ним на корабль новых матросов. Этих бедолаг они подстерегали прямо на улицах родного города и, хорошенько оглушив, привозили на судно. Обычно несчастный приходил в себя уже в открытом море, где понимал: увидеть дом и близких людей ему предстоит еще ох как не скоро.

Браво, адмирал Хау!

Все перечисленные выше обстоятельства и привели к выступлениям моряков. Начались они 15 апреля 1797 года, когда на якорной стоянке в Спитхеде (располагается у города Портсмута) взбунтовался экипаж корабля «Королева Шарлотта». Руководству Королевского флота бунтовщики выдвинули ряд условий: повышение жалования, увольнение нескольких непопулярных офицеров, более внимательное отношение к раненым и больным матросам и регулярные увольнительные на берег. Причем об упразднении телесных наказаний и о насильственной вербовке на флот восставшие даже не упоминали.

Переговоры в Спитхеде между адмиралтейством и мятежными моряками с корабля «Королева Шарлотта»

Все сформулированные требования мятежники вручили своим «делегатам», которые вели переговоры с Адмиралтейством в течение двух недель. Вот только знаменитый мятеж выпал на довольно непростое время. Англия находилась в состоянии войны с Францией, и потому корабли молодой республики могли появиться у британских берегов в любое время. Этот факт мог привести к самой настоящей катастрофе, хотя восставшие и уверяли руководство, что в случае нападения они вернутся к своим обязанностям и дадут достойный отпор врагу.

Но вскоре переговоры зашли в тупик. Ведь кроме вышеперечисленных требований мятежники хотели, чтобы им всем было даровано королевское прощение за столь «несвоевременное выступление». Но на такие уступки руководство соглашаться не хотело. Вскоре между восставшими и теми самими «непопулярными» офицерами, которых моряки пытались отправить на берег, стали происходить вооруженные стычки. Ситуация накалялась, и казалось, что стороны уже никогда не придут к общему знаменателю.

Положение спас адмирал Ричард Хау, прослуживший на флоте не один десяток лет. Простые моряки любили и уважали этого человека, так как всем и каждому он был известен своим строгим и справедливым характером. Вмешавшись в переговоры, Хау быстро разрядил ситуацию, и вскоре все требования восставших были выполнены. А 16 мая корабли, стоявшие в Спитхеде, подняли паруса и вышли в море.

«Плавучая республика»

Весть об успехе моряков в Спитхеде быстро облетела весь британский флот. Когда о ней стало известно в Норе (якорная стоянка в устье Темзы) здесь немедленно поднялись волнения. Но вот незадача, тут стояли суда самых разных воинских подразделений. И далеко не на всех из них команды желали принимать участие в мятеже. Но 12 мая 1797 года взбунтовались моряки на корабле «Сандвич», а к нему присоединились и другие военные корабли. После этих событий верные своей присяге суда развернули паруса и покинули мятежный Нор, сопровождаемые пушечным огнем восставших.

Вскоре бунтовщики провозгласили здесь свою, так называемую «плавучую республику», где президентом был избран некий Ричард Паркер, попавший на флот из мест заключения. Сразу надо сказать, что тут ситуация разрешилась не столь благополучно как в Спитхеде, и новоявленное «государство» не ожидало ничего хорошего. Ведь, выдвигая свои требования к руководству Королевского флота, моряки добавили к ним и несколько политических пунктов: немедленный роспуск парламента и заключение мира с Францией. А на таких условиях Адмиралтейство просто не могло вести переговоры с восставшими.

И тогда мятежники прибегли к решительным мерам. Они просто-напросто блокировали речной путь к Лондону и перестали пускать в столицу суда, в том числе и торговые. Затем через своих делегатов восставшие передали Адмиралтейству новую депешу, что в том случае, если их условия не будут приняты, они развернут паруса и присоединятся к французскому флоту. А это действительно было серьезной угрозой! Ведь если бы старые враги Англии воспользовались «заварушкой в Норе», то как в дальнейшем складывалась бы история Великобритании, сказать сложно.

Но, по счастливой случайности, французы не воспользовались удобным моментом, а может быть, они просто не восприняли всерьез выступление английских матросов. Как бы там ни было, а вскоре командование Королевского флота распорядилось не подвозить съестные припасы на мятежные корабли, и те решили-таки покинуть стоянку и присоседиться к французам. Правда, не все восставшие отважились на столь серьезный шаг, а потому Нор спешно покинуло еще несколько кораблей. После чего выход со стоянки заблокировали правительственные суда.

К 13 июня стало ясно, что выступление моряков провалилось, и спустя еще день все мятежники сдались командованию, так и не получив согласия ни на один пункт из своих требований. «Плавучая республика» прекратила свое существование, а ее президент Ричард Паркер был повешен на рее корабля «Сандвич», команда которого стала зачинщицей мятежа в Норе. Впоследствии еще более 30 руководителей восстания были осуждены по обвинению в пиратстве и измене родине, после чего их тоже ждала смертная казнь. Еще несколько десятков матросов получили серьезные телесные наказания, ну а затем их выслали в Австралию.

Однако выступления в Норе и Спитхеде не прошли даром. Руководство Королевского флота обратило внимание на бедственное положение моряков, вот только вожделенных реформ тем пришлось ждать еще несколько десятилетий.

Едена ЛЯКИНА